Магия Любви и Черная Магия - Давид-Ниэль Александра (книги без регистрации TXT) 📗

Глава II

Происхождение прекрасного всадника, с торжествующей улыбкой возглавлявшего шествие каравана, было и очень простым, и удивительно романтичным. Его покойная мать была служанкой зажиточного землевладельца. Об отце его никто ничего не знал. Богач Лагпа, хозяин матери Гараба, радовался своему достатку, видя, как умножается его добро, но был страшно удручен бесплодием своей супруги Чойдан. Он уже истратил немало средств на приношения богам, дары монастырям и милостыню беднякам, когда странствующий отшельник посоветовал ему совершить вместе с женой паломничество в самое святое место на земле — к Ган-Тэсэ, [14] заверив его, что это самый надежный способ обзавестись наследником.

У странника был внушительный вид, говорил он очень убедительно, и Лагпа решил последовать его совету. Однако путь предстоял неблизкий: чтобы добраться от его дома в окрестностях Хор-Канзэ до святой горы, следовало пройти весь Тибет из конца в конец. Тем не менее желание супругов обрести сына перевесило все опасения по поводу долгого и трудного пути. Они покинули дом в сопровождении трех слуг и молодой служанки Ньерки, находившейся в личном распоряжении Чойдан.

Одержимые страстной надеждой супруги молились во всех храмах по пути в святое место. Кроме того, они заходили в пещеры, в которых, согласно преданию, бывали боги либо обитали святые отшельники. Супругов не покидала надежда, что одни из небесных посланцев предстанет перед ними и возвестит, что их желание будет исполнено.

Хотя у четырех слуг не было оснований просить божество о той же милости — трое мужчин уже стали отцами, а юная Ньерки еще не вышла замуж, — они молились не менее усердно, чем их хозяева. Они также зажигали благовонные палочки, ставили свечи и часами оставались в священных пещерах, повторяя десятки тысяч раз слова молитвы.

Выполнив должным образом предписанные обряды, Лагпа и Чойдан со своими спутниками собрались в обратный путь. Они проделали почти половину пути, когда Чойдан сообщила мужу, что, по всей видимости, обещанное чудо свершилось: вскоре она станет матерью. Немного погодя произошло второе чудо: Ньерки обнаружила, что тоже ждет ребенка.

В положении Чойдаи не было ничего необычного, но беременность служанки была окутана тайной. Трое слуг — люди правдивые — напрочь отрицали свою причастность к этому, и Ньерки подтвердила их слова.

В ответ на настойчивые расспросы хозяев она поведала удивительную историю. Однажды вечером, повторяя в пещере мани [15] девушка заснула. Проснувшись от прикосновения рук, она увидела подле себя великое божество Ган-Тэсэ. Он был почти нагим — лишь бедра его прикрывала тигровая шкура, — с бледным как луна лицом и ожерельем из крупных ягод рудракша, [16] висевшим у него на груди. Девушку охватил священный ужас. При всем своем желании она не смогла бы ни закричать, ни сдвинуться с места, да и мыслимо ли было отказывать божеству?

Набожный, довольно доверчивый Лагпа охотно поверил бы, что божество с сияющим нимбом предстало перед его супругой или перед ним самим, дабы милостиво ниспослать благодать на их союз. Однако ему показалось подозрительным, что божество награждает девственницу ребенком. Древние предания, в которых он никогда не сомневался, рассказывали о таких чудесах, происходивших очень давно, но вряд ли подобное могло повториться в наши дни, тем более с его служанкой. Впрочем, малышка всегда вела себя благоразумно и, казалось, искренне верила в то, что говорила. Значит, ее рассказ не был вымыслом?

Однако, скорее всего, решил скептичный, рассудительный Лагпа, это было не само великое божество Кайласа, которое почитают индусы, а один из его приверженцев-йогов, которые прячут свою наготу под тигровыми или леопардовыми шкурами, носят ожерелье рудракша и покрывают лицо золой, чтобы стать «белыми как лупа» и во всем походить на свое божество.

Быть может, невинная Ньерки была заворожена одним из этих псевдосвятых, которые ночуют на кладбищах, едят мясо недавно похороненных трупов и совершают другие жуткие оккультные действа. Следовало ли предупредить об этом девушку? Надо ли было осквернять чистую душу Ньерки, чтобы на смену ее детским мечтам явились стыд и раскаяние? Добрый Лагпа решил, что это было бы жестоко. Он сделал вид, что поверил в легенду о сверхъестественном зачатии и рассказал ее слугам, попросив их не разглашать эту тайну. По возвращении им надлежало придерживаться версии, что Ньерки вышла замуж и ее муж умер вскоре после свадьбы. Слуги пообещали следовать этим указаниям, думая про себя, что отцом будущего ребенка вполне мог быть сам хозяин, решивший таким образом умножить свои шансы на наследника.

Ньерки строго-настрого запретили даже упоминать о своей ночи любви с божеством. Ей было велено рассказывать, что она овдовела вскоре после свадьбы. Но в доме Лагпы и среди его соседей все разделяли уверенность трех слуг в том, что подлинным отцом является богатый землевладелец.

Вскоре после возвращения домой обе женщины разрешились от бремени с интервалом в несколько дней, причем каждая из них родила сына. Лагпа избрал для ребенка своей служанки имя Гараб («необычайная радость» или «абсолютно счастливый») в качестве счастливого предзнаменования, сулившего удачу бедному, лишенному отца малютке.

Детство Гараба не было отмечено сколько-нибудь значительными событиями. Будучи ровесником хозяйского сына, он играл с ним в одни игры, а затем, когда Лагпа нанял амчода, [17] совмещавшего религиозные обязанности с работой наставника, стал обучаться вместе с ним.

Гараб научился читать, писать и считать гораздо быстрее своего товарища. Он превосходил его во всем: в красоте, в физической силе, ловкости и уме, так что Лагпа, несмотря на свою природную доброту и участие, которое он принимал в ребенке, оставшемся без отца, в конце концов загрустил. Сын служанки затмил его наследника! Он отстранил Гараба от учебы и послал работать в поле; однако к тому времени мальчик уже усвоил то немногое, чему мог научить его наставник. В Гарабе очень рано проявились склонность к лидерству, упрямство и гордость, не вязавшиеся с его подневольным положением, как бы мягко с ним ни обращались, он принадлежал хозяину, который мог распоряжаться им по своему усмотрению.

Гараб не раз принимался расспрашивать мать о своем отце, но та неизменно, как ей было велено, повторяла легенду о раннем вдовстве. Однако с возрастом он стал улавливать странные замечания в свой адрес, сочетавшиеся с особым расположением, которое питал к нему Лагпа, и снова пристал к матери с расспросами.

— Ты не вдова, — резко заявил он, — это ложь. Мой отец — Лагпа, не так ли? В таком случае, если ты — его вторая жена, [18] а я — его сын, то почему мы ютимся в жилище слуг, а не живем в доме вместе с его старшей женой и моим братом?

Бедная Ньерки, застигнутая врасплох дерзким подростком, не смогла больше отпираться. Она поведала ему о чуде, приключившемся с ней у подножия святой горы. Нет, он не был сыном хозяина, не имел права жить в его доме, но его отец намного превосходил богача Лагпу благородством и могуществом. Его отцом было великое божество Кайласа.

Из всей этой истории, которую с плачем поведала ему мать, Гараб усвою только одно: он не был сыном хозяина. Подросток посмеялся над выдумкой о своем божественном происхождении. «Видимо, — думал он, — у матери помутился разум…»

Мать Гараба умерла, когда ему едва исполнилось восемнадцать лет. На следующий день после ее похорон он поднялся в комнату хозяина и спросил его напрямик:

— Правда ли, что я — ваш сын, как все считают? Вам не кажется, что в таком случае было бы справедливо сказать мне об этом и отвести мне в вашем доме подобающее сыну место или хотя бы помочь мне занять приличное положение. У меня нет никакого желания оставаться слугой.