Истории, которых не могло быть - Царева Ирина (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Все замерли. Я проделал руками какие-то пассы и, не зная, что делать дальше, мысленно заорал: «Прочь отсюда, проклятое племя! Прочь! Если не уйдете, подожгу на берегу все кусты, в которых вы днем отсыпаетесь, бензином весь берег оболью! Уходите по добру по здорову, не доводите до греха!» И с такой яростью я это подумал, что сам себе удивился.
И что бы вы думали? Гуденье стало затихать и вокруг нашего стола настало райское блаженство. В свете лампы, висящей под потолком террасы, были видны темные шевелящиеся облачки, издающие противный зудящий звук, но ни один из маленьких вампиров не приблизился к нашей компании.
У всех был просто шок. У меня самого тоже, хотя я не показывал вида и всячески изображал, что такие подвиги для меня — плевое дело.
С тех пор меня зачислили в колдуны. Дошло до того, что ко мне стали даже со всякими глупостями типа «приворожить» или «снять порчу» приставать. Я было подумал, что мог бы много денег на дурости человеческой заработать. Но делать этого не стал. В шутку людей поморочить — это с удовольствием, но сделать это своей работой — увольте.
Но почему послушались меня комары — до сих пор не пойму. Неужели они телепаты?
утверждает инженер-конструктор из города Долгопрудный Илья Сребозуб.
Я самый обыкновенный человек без каких-то ярких физических и умственных талантов. Но есть у моего организма одна удивительная особенность — меня боятся насекомые! Это странное свойство у меня не врожденное, я отчетливо помню, как приобрел его. Это случилось в детстве. Жил я тогда вместе с родителями на Дальнем Востоке. Мой отец (инженер — путеец) был заядлым охотником. Каждые выходные он собирал рюкзак, закидывал за плечо двустволку двенадцатого калибра и отправлялся пострелять уток. Как только мне стукнуло семь лет, отец стал брать меня с собой. Охота — занятие увлекательное. Природа на Дальнем Востоке тоже удивительная. Единственное, что мешало мне в полной мере наслаждаться этим видом отдыха — комары. Дело в том, что эти кровожадные твари предпочитают селиться именно там, где водятся утки — то есть на озерах и болотах. А дальневосточные комары, доложу я вам, это нечто выдающееся в мире кровососущих. Это вам не интеллигентные европейские комарики. Эти долго и извинительно жужжат, прежде чем опуститься на свою жертву, потом так же долго тыкаются гнущимся хоботком в вашу кожу, пытаясь отыскать уязвимое место: Пришлепнуть такого ничего не стоит. У дальневосточных комаров жало напоминает иглу медицинского шприца. И втыкаются они в жертву с лету — лапки еще не коснулись, а хобот уже вовсю сосет кровь. Отмахиваться от них рукой или веточкой — пустое занятие. Их на болотах мириады. Всякие мази и репелленты тоже бесполезны — они скорее привлекают этих тварей, чем отпугивают. Поэтому мы использовали специальную одежду — на руках кожаные перчатки с крагами, на голове шляпа-накомарник с густой сеткой, защищающей лицо, пожарные штаны из толстого брезента и такая же куртка. Бывало сидишь так у костра, как водолаз в скафандре, а комары ползают по тебе в несколько слоев и злобно жужжат. И, не дай Бог, обнаружат какую-нибудь щелочку — загрызут! В тех местах оставить кого-то без одежды — самое страшное наказание. Говорят, что уже через час человек превращается в обескровленный труп.
…Помню свою последнюю охоту, перед тем как уезжать в Москву, где я решил поступать в институт. Мы ехали на моторке по протоке. Светило солнце, ветерок обдувал лицо… Я скинул куртку и остался в одной рубашке. Вдруг отец, который сидел на корме, управляя подвесным мотором, крикнул: «Утки! Стреляй!» Я тут же выпалил в пролетавшую стаю. Крупный селезень резко ушел в строну и упал на болотистый берег. Есть! Надо сказать, что стрелок я был никудышный, и мне редко удавалось попасть в утку влет. А тут такая удача! Отец остановил мотор и завернул к берегу. В ажиотаже, забыв про все, я соскочил с лодки и полез в болото искать свою законную добычу. Прошла минута, другая… И вдруг на меня навалилась стая комаров. Шлепнув себя ладонью по щеке, я посмотрел на ладонь, и увидел, что она вся в крови. Тело жгли тысячи уколов. Не выдержав, я решил возвращаться. Но… Болото почему-то перестало меня держать. Ноги стали проваливаться. Дальнейшее мне помнится слабо. Помню только, что я, проваливаясь, прыгал с кочки на кочку, срывался, падал ничком в грязь, снова вскакивал, что-то кричал на бегу и, держа ружье за дуло, крутил им над головой, пытаясь отогнать комаров.
Как только я очутился в лодке, отец сразу запустил мотор, дал газу и кровожадные твари отстали. Взглянув в зеркало, я себя не узнал — весь в крови и грязи. Лицо и тело опухли, словно меня покусали не комары, а стая бешенных пчел. Кожа горела и отчаянно чесалась…
Вскоре я уехал в Москву. И вот, однажды, когда мы со студенческой командой пошли в поход, я заметил странную вещь: все жалуются, что их донимают комары, на меня же ни один из этих кровопийц почему-то не зарился. Я специально снял с себя почти всю одежду. Несколько комариков подлетели было ко мне, но тут же с испуганным писком умчались прочь…
Дальше — больше. В одном походе мы были в лесу, где обильно водились клещи. Пройдя через чащу, все начали осматривать друг друга. Почти у каждого обнаружился глубоко впившийся клещ. Когда дошла очередь осматривать меня, друзья разразились дружным хохотом. Тощий и мертвый клещик висел у меня на шее, жалобно поджав тонкие лапки. Похоже, что только лютый голод заставил его покуситься на меня. Но едва невезучий кровопийца сжал челюсти на моей коже, как тут же испустил дух…
Знакомые медики пытались объяснить мне, что после той охоты, когда меня сильно искусали комары, организм стал вырабатывать какое-то вещество, отпугивающее насекомых. Что ж, может это и так. Но мне кажется, что отгадка в чем-то другом. Я заметил, что стоит мне побыть в помещении более часа, как все мухи там исчезают. Однажды я накрыл муху стаканом, чтобы посмотреть, как она себя будет вести. Но она уже через минуту сдохла. И еще одна странность — если я прихожу в гости, хозяйке даже не стоит пытаться печь хлеб или пирожки. Тесто опадает, словно в нем гибнут дрожжи… Где-то я прочитал, что по такому признаку раньше определяли ведьм — от их взгляда скисало молоко, а сдобное тесто теряло пышность. Может я тоже в какой-то мере стал колдуном? Если это так, то хочу поделиться еще одним открытием — из всех насекомых, какие мне встречались в жизни после той охоты, меня не боятся только тараканы. Их в моей квартире, возможно, еще больше, чем комаров на всем Дальнем Востоке. И не берут их ни новомодные яды, ни мой «волшебный взгляд». Значит ли это, что даже колдовство не действует на этих рыжих разбойников?..
Татьяна Я. из г. Новосибирска рассказывает о том, как ей пришлось пройти через колдовство завистницы.
Когда-то совсем еще девчонкой я прочла у Льва Шейнина в «Записках прокурора» одну фразу, которую он вложил в уста хозяйки шляпного магазина из Столешникова переулка. Я не помню дословно, но по смыслу она звучала так: «Я много лет работаю в этом магазине. И ни разу не было случая, чтобы женщина пришла выбирать шляпку без подруги. И ни разу не было случая, чтобы подруга дала правильный совет».
Уже тогда я обратила внимание на эти слова. Наверное потому, что мой, пусть еще мизерный, жизненный опыт говорил о том, что зависть и даже черная ненависть часто рождают у девчонок, а потом у женщин патологическое желание быть рядом с предметом этих не самых красивых чувств.
Понимать — одно. Поступать — другое. Никогда не получалось жить без «подружек». Они не были нужны мне. Но я зачем-то была нужна им.
Я по натуре одиночка. А выйдя замуж и найдя в общении с мужем все, чего мне, возможно, не хватало, я оказалась в ситуации, когда «дружб никчемных обязательства кабальные преследуют до гробовой доски», как писал Евг. Евтушенко.
