Разоблаченная Изида. Том II - Блаватская Елена Петровна (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
Этот спор о верховенстве Иеговы между пресвитерами и отцами с одной стороны и гностиками, назареями и всеми сектами, объявленными еретическими, как последнее средство, с другой стороны, – длился до дней Константина и еще дальше. Что те своеобразные идеи гностиков о генеалогии Иеговы или о надлежащем месте, какое следует отвести Богу евреев в христианско-гностическом пантеоне, сначала не считались ни кощунственными, ни еретическими, видно из того расхождения во мнениях, каких придерживались по этому вопросу, например, Климент Александрийский и Тертуллиан. Первый, кто, как кажется, знал о Василиде больше, чем кто-либо другой, не усмотрел ничего еретического или порицаемого в мистических и трансцедентальных взглядах нового Реформатора.
«В его взглядах», – говорит автор «Гностиков», имея в виду Климента, – «Василид не был еретиком, т. е. новатором в отношении доктрин христианской церкви, а только теософским философом, который стремился выразить древние истины, в новых формах и, возможно, соединить их с новой верой, истинность которой он мог допустить без нужды отказа от старой, в точности так, как теперь обстоит дело у ученых индусов в наши дни» [410, с. 78].
Не так было у Иринея и Тертуллиана. [189] Главные труды последнего против еретиков были написаны после его отделения от католической церкви, когда он встал в ряды ярых последователей Монтана, и эти труды кишат нечестивостью и фанатичными предрассудками. [190] Он преувеличивал каждое гностическое мнение, доводя его до чудовищной нелепости, и его аргументы не обоснованы на принудительном рассуждении, а только на слепом упрямстве фанатика-приверженца. Обсуждая Василида, «благочестивого, богоподобного теософского философа», каким его считал Климент Александрийский, Тертуллиан восклицает:
«После этого Василид, этот еретик, сорвался с цепи. [191] Он утверждал, что существует Верховный Бог по имени Абраксас, которым был создан Разум, называемый греками Ноус. Из нее эманировало Слово; из Слова – Провидение; из Провидения – Сила и Мудрость; из этих двух опять – Силы, Господства [192] и Власти произошли; отсюда бесконечные творения и эмиссии ангелов. Среди самых низших ангелов, действительно, и тех, кто строили этот мир, он помещает последним из всех бога евреев, в котором он не признает самого Бога, утверждая, что это только один из ангелов» [484].
Равно бесполезно было бы ссылаться на непосредственных апостолов Христа и указывать, что в своих спорах они утверждали, что Иисус никогда не делал никакого различия между своим «Отцом» и «Господом Богом» Моисея. Ибо «Clementine Homilies», в которых встречаются величайшие аргументы по этому поводу, приведенные в спорах, якобы состоявшихся между апостолом Петром и Симоном Волхвом, – так же, как теперь доказано, ошибочно приписаны Клименту-римлянину. Этот труд, если он написан каким-то эбионитом – как об этом вместе с другими комментаторами [193] заявляет автор «Сверхъестественной религии» – должно быть, написан или значительно позднее Павлова периода, к которому его обычно относят, или же этот спор о тождественности Иеговы с Богом, «Отцом Иисуса», был искажен более поздними вставками. Этот диспут в самой своей сущности антагонистичен ранним доктринам эбионитов. Последние, как показано Епифанием и Теодоретом, были прямыми последователями секты назареев [194] (сабеян), «учениками Иоанна». Он недвусмысленно говорит, что эбиониты верили в эонов (эманации), что назареи были их наставниками, и «каждый заражал других своей нечестивостью». Поэтому, придерживаясь тех же верований, что и назареи, эбиониты не стали бы предоставлять даже столько шансов доктрине, поддерживаемой Петром в «Homilies». Старые назареи, так же как и более поздние, чьи взгляды отражены в «Кодексе назареев», никогда не называли Иегову иначе, как Адонай, Иурбо, бог недоносков [195] (ортодоксальных евреев). Они держали свои верования и религиозные учения в такой тайне, что даже Епифаний, писавший в столь раннее время, как конец четвертого века, [196] сознается в своем незнании их действительного учения.
«Отбросив имя Иисуса», – говорит Епископ Саламиса, – «они не называют себя иессенами, не продолжают признавать название евреев, не называют себя христианами, но назареями… Они признают воскресение из мертвых… но что касается Христа, я не могу сказать, считают ли они его только человеком, или же, как по истине, признают, что он родился от Святого Пневма через Деву» [477, I, 122, 123].
В то время как Симон Волхв аргументирует в «Homilies» с точки зрения всех гностиков (включая назареев и эбионитов), Петр, как истинный апостол обрезания, придерживается старого Закона и, само собой разумеется, старается слить свою веру в божественность Христа со своей старой Верой в «Господа Бога», бывшего покровителя «избранного народа». Так как автор «Сверхъестественной религии» показывает, что Эпитома [197] «есть смесь двух других частей и, вероятно, предназначена для очистки их от еретических доктрин» [259, т. II, с. 2]; и вместе с преобладающим большинством критиков приписывает «Homilies» дату написания не ранее конца третьего века, – то мы можем заключить, что они должны весьма отличаться от своего оригинала, если таковой когда-либо существовал. Симон Волхв на протяжении всего этого сочинения доказывает, что Демиург, Архитектор этого Мира, не является высочайшим божеством; и он обосновывает свои утверждения на словах самого Иисуса, который неоднократно заявляет, что «ни один человек на знает Отца». В «Homilies» Петра заставляют с большим возмущением отвергать утверждение, что патриархи не были сочтены достойными знать Отца, на что Симон опять возражает, приводя слова Иисуса, который благодарит «Владыку Неба и земли за то, что сокрытое от мудрых», он «открывал детям», весьма логично доказывая, что, согласно этим же словам, патриархи не могли знать «Отца». Затем Петр в свою очередь аргументирует, что выражение «сокрытое от мудрых» и т. д., относилось к сокровенным тайнам творения [474, «Homilies», XVIII, 1-15].
Эта аргументация Петра, поэтому, даже если бы она исходила из самого апостола, а не являлась бы «религиозной выдумкой», как ее называет автор «Сверхъестественной религии», ничего не может доказать в пользу тождественности Бога евреев с «Отцом» Иисуса. В лучшем случае она только продемонстрировала бы, что Петр остался с начала до конца «апостолом обрезания», евреем, верным своему старому закону, и защитником Ветхого Завета. Эта беседа, кроме того, доказывает слабость того положения, которое он защищает, так как в этом апостоле мы видим человека, который, несмотря на то, что находился в наиболее близких отношениях с Иисусом, не может нам дать ничего, что послужило бы прямым доказательством, что он когда-либо думал учить, что этот всемудрый и бесконечно добрый Отец, о котором он проповедовал, является мрачным мстителем-громовержцем горы Синай. Но что эти «Homilies», в самом деле, доказывают, так это опять-таки наше утверждение, что существовала тайная доктрина, которую Иисус давал тем немногим, которые считались достойными стать ее восприемниками и хранителями.
«И сказал Петр: «Мы помним, как наш Господь и Учитель сказал нам, как бы приказывая, сохранять тайны для меня и сыновей моего дома. Затем он также объяснил своим ученикам, секретно, тайны царствия небесного». [198]
189
Некоторые думают, что он был епископом Рима, другие – Карфагена.
190
Его полемический труд, направленный против так называемой ортодоксальной церкви – католической – несмотря на его резкость и обычный бранный стиль, намного справедливее, принимая во внимание, что этот «великий африканец», как сказано, был изгнан из Римской церкви. Если поверить Св. Иерониму, то только зависть и незаслуженная клевета раннего римского духовенства против Тертуллиана заставили его отречься от католической церкви и стать монтанистом. Однако, если бы неограниченное восхищение Св. Киприана, который называет Тертуллиана «Учителем», и его высокая оценка были заслужены, – мы нашли бы в Римской церкви меньше ошибок и язычества. Выражение Винсента из Лери, «что каждое слово Тертуллиана было приговором, а каждый приговор – победой над заблуждением», не кажется нам очень удачным, когда мы думаем о том уважении, какое выказывает Тертуллиану Римская церковь, несмотря на его частичное отступничество и те заблуждения. в которых последняя все еще пребывает и даже навязала миру как непогрешимые догматы.
191
Разве взгляды фригийского епископа Монтана также не считались ересью? Римской церковью? Поразительно видеть, как легко Ватикан подбадривает брань одного еретика Тертуллиана против другого еретика Василида, когда эта брань ему выгодна.
192
Разве сам Павел не говорит о «начальствах и властях в небесах» [Ефесянам, III, 10; I, 21], и не признает, что там богов много и Господов много (Kurioi)? И ангелы, власти (Dunameis), и господства? (См. [1 Коринф., VIII, 5] и [Римлянам, VIII, 38])
193
Баур, Креднер, Хилгенфельд, Кирххофер, Лехлер, Никола, Ричл, Швеглер, Уэсткотт и Целлер; см. [259, т. II. с. 2].
194
См. [476].
195
Офиты, например, считали Адоная третьим сыном Ильда-Баофа, злобным гением и, подобно пяти его братьям, постоянным врагом и противником человека, чей божественный и бессмертный дух дал ему возможность стать соперником этих гениев.
196
Епископ Саламиса умер в 403 г. н. э.
197
«Clementines» состоит из трех частей, а именно: «Homilies», «Recognitions» и «Epitome».
198
«Clementine Homilies» [474], [259, т. II].
