Дар Орла - Кастанеда Карлос (читаем книги TXT) 📗

Когда это ощущение стало более острым, я непроизвольно прижал правое бедро к груди, таким образом эти две точки сблизились одна с другой настолько, насколько это позволяла анатомия. Секунду меня трясло от необычайной нервозности, а затем я ясно почувствовал, что мету пол своей серединной точкой. Это было осязательное ощущение, которое возвращалось вновь и вновь, как только я принимал то же сидячее положение.

Во время моего следующего сеанса Зулейка позволила мне войти в состояние спокойного бодрствования, на этот раз это состояние было не совсем таким, как всегда. Во мне присутствовал своего рода контроль, который мешал мне свободно наслаждаться этим состоянием, как я делал это прежде. Контроль заставил меня также сфокусироваться на тех шагах, которые я предпринял, чтобы в это состояние войти. Сначала я заметил щекотку в точке второго внимания на моей светящейся оболочке; я помассировал эту точку, двигая пальцами так, будто я играл на лютне, и точка опустилась к моему животу.

Я ощущал ее почти на своей коже. Я ощутил мягкое покалывание на наружной части моей правой икры. Это была смесь удовольствия и боли. Ощущение распространилось по всей ноге, а затем по нижней части спины. Я чувствовал, что мои ягодицы трясутся. Все тело было охвачено нервной дрожью. Я подумал, что тело было поймано в сеть вверх ногами. Мой лоб и носки ног соприкасались. Я был похож на подкову со сведенными вместе концами, затем я почувствовал, что меня как бы сложили вдвое и закатали в простыню. Мои нервные спазмы заставляли простыню скатываться в рулон со мной в центре этого рулона. Когда скатывание окончилось, я уже больше не мог ощущать своего тела. Я был просто аморфным осознанием, нервным спазмом, обернутым вокруг самого себя.

Я понял тогда невозможность описать то, что происходит в сновидении. Зулейка сказала, что правая и левая стороны сознания сворачиваются вместе. И обе успокаиваются единым клубком во впадине, вдавленном центре второго внимания. Чтобы делать сновидение, нужно манипулировать как светящимся, так и физическим телом.

Во первых, центр сбора второго внимания должен быть сделан доступным благодаря тому, что он будет вдавлен кем-нибудь снаружи, или втянут самим сновидящим. Во-вторых, чтобы отделить первое внимание, центры физического тела, которые расположены в серединной точке и в икрах, особенно в правой, должны быть стимулированы и сдвинуты как можно ближе один к другому. Тогда получается ощущение скатанности в клубок, и верх берет автоматически второе внимание.

Объяснение Зулейки, которое давалось в виде команд, было наиболее подходящим для описания происходящего, потому что ни одно из сенсорных ощущений, имеющих место в сновидении, не является частью нашего нормального опыта сенсорных ощущений. Все они приводили меня в замешательство. Источник щекочущего, покалывающего ощущения был локализован, поэтому беспокойство от того, что мое тело чувствует его, было минимальным. С другой стороны, ощущение, что накручиваешься сам на себя, было куда более беспокоящим. Сюда входил целый ряд ощущений, которые приводили мое тело в шоковое состояние.

Я был убежден, что в один из моментов носки моих ног касались лба, поза, принять которую я не способен. В то же время я знал совершенно несомненно, что находился внутри сетки, вися вниз головой с носками у лба. На физическом плане я сидел, прижав бедра к груди.

Зулейка сказала также, что ощущение скатанности подобно сигаре и то, что я помещен во впадину второго внимания было результатом соединения воедино моего левого и правого внимания, при котором переключается порядок доминирования и ведущее положение занимает левая сторона. Она призывала меня быть достаточно внимательным, чтобы заметить обратный переход, когда оба внимания занимают свои старые места, и где правое вновь берет верх.

Я ни разу не уловил того чувства, о котором она говорила, но ее призыв настолько меня захватил, что я застрял в своих попытках наблюдать за всем вообще.

Она была вынуждена отменить свое распоряжение, приказав мне прекратить эту скрупулезность, так как у меня еще много других дел.

Зулейка сказала, что прежде всего я должен добиться совершенства в движениях посредством воли. Свои инструкции она начала с того, что вновь и вновь приказывала мне открывать глаза в то время, пока я находился на стадии спокойного бодрствования. Мне потребовались большие усилия, чтобы добиться этого. Однажды мои глаза внезапно открылись и я увидел склонившуюся надо мной Зулейку. Я лежал, но не мог определить, где именно. Свет был исключительно ярким, будто я находился прямо под электролампой, но свет не бил мне прямо в глаза. Я без всяких усилий мог смотреть на Зулейку.

Она приказала мне встать, применив для движений желание двигаться волей. Она сказала, что я должен толкнуть себя вверх своей средней частью тела, потому что у меня там имеются три толстых щупальца, которые я могу использовать как костыли, чтобы поднять свое тело.

Я пытался подняться всеми способами. Ощущение отчаяния и физической тревоги напоминало о ночных кошмарах детства, в которых я не мог проснуться и в то же время был полностью бодрствующим.

В конце концов, Зулейка заговорила со мной. Она сказала, что я должен соблюдать известную последовательность и что совершенно бессмысленно и глупо робеть и приходить в возбуждение, как будто я имею дело с повседневным миром.

Робость уместна только в первом внимании; второе внимание является самим спокойствием. Она хотела, чтобы я повторил ощущение, которое у меня было, когда я подметал пол средней частью тела. Я подумал, что для того, чтобы я мог повторить его, мне надо сидеть. Без всяких размышлений со своей стороны я принял ту позу, в которой мое тело впервые получило это ощущение. Что-то во мне перекатилось – и я уже стоял. Я не мог себе представить, что именно я сделал, чтобы двинуться. Я подумал, что если начну все заново, то смогу уловить последовательность.

Как только у меня мелькнула об этом мысль, я опять лежал на земле. Встав вторично, я сообразил, что никакие процессы сюда не входят, и чтобы двигаться, я должен иметь желание двигаться на очень глубоком уровне. Иными словами, мне для этого надо быть совершенно убежденным, что я хочу двигаться или более точно будет сказать, что я должен быть убежден в том, что мне нужно двинуться.

Как только я понял этот принцип, Зулейка заставила меня изучать на практике все вообразимые аспекты волевых передвижений. Чем больше я практиковал их, тем яснее мне становилось, что фактически сновидение – это разумное состояние. Зулейка объяснила это так: во время сновидения правая сторона – разумное сознание – завернута внутрь левостороннего сознания для того, чтобы дать сновидящему возможность чувствовать трезвую рациональность, но воздействие рациональности должно быть минимальным и использоваться лишь как сдерживающий механизм, чтобы защитить сновидящего от эксцессов и путаницы в понимании.

Следующим шагом было научиться управлять телом сновидения. Еще в самый первый раз, когда я пришел к Зулейке, дон Хуан предложил, чтобы я глядел на детали веранды, пока сижу на ящике. Я послушно глядел на веранду иногда целыми часами. В доме Зулейки я всегда был один. Казалось, в те дни, когда я был там, все куда-то уезжали или прятались. Тишина и одиночество помогали мне и я добился того, что отчетливо помнил все детали веранды.

Зулейка дала мне, соответственно, задачу открывать глаза, когда я нахожусь в состоянии спокойного бодрствования, и видеть веранду. Чтобы выполнить это, потребовалось немало сеансов. Сначала я открывал глаза и видел Зулейку: тогда она рывком своего тела отбрасывала меня обратно, как если бы я был мячиком, в состояние спокойного бодрствования. При одном из таких возвратов я ощутил интенсивную дрожь. Что-то из моих ног будто пробивалось в грудь, и я выкашлянул это. Вся веранда появилась внезапно передо мной, будто вылетев из моих бронхов, в сопровождении звука, подобного рычанию зверя.

Я услышал, как голос Зулейки долетел до меня, подобно слабому шепоту. Я не мог понять, что она говорит. Мельком я заметил, что сижу на ящике. Я хотел встать, но почувствовал, что во мне нет плотности, как будто ветер мог вот-вот меня унести. Затем я очень ясно услышал, как Зулейка велит мне не двигаться. Я попытался оставаться неподвижным, но какая-то сила толкнула меня и я проснулся в своем алькове. На меня смотрел Сильвио Мануэль.