Истории, которых не могло быть - Царева Ирина (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Но когда у человека уже нет выбора, и соломинка — спасательный круг. Я попросила адрес. Мне его продали за 100 р. — в те времена это была зарплата среднего служащего.
Ехать по адресу в Сибирь без проверки, хотя «продавец» и взял на себя обязательство вернуть деньги, если адрес окажется липой, — было глупо, тем более, что деньги на дорогу и потерянное время компенсировать было некому. На письмо и ожидание ответа времени тоже не было — уже просматривались сроки плановой операции. Тогда я заказала междугородный разговор по адресу с дополнительной оплатой за справку о номере телефона. Но как только я назвала адрес, ещё не успев даже назвать фамилию, телефонистка перебила меня: «У Елены Васильевны нет телефона». И на моё: «Господи, что делать?», — доброжелательно посоветовала: «Ехать». Разговаривать долго мы не могли, но тем не менее, я успела узнать, что Елене Васильевне Лохэ 73 года, что к ней приезжают «со всех концов света» больные люди, а уезжают абсолютно здоровыми, что у мужа телефонистки были парализованы ноги после автомобильной аварии, а после «травок», отвары которых он попил, он хоть и с палочкой, но ходит.
В Сибири, правда в другом городе, расположенном километрах в 80-ти от Иркутска, живёт семья моего брата. Я дала телеграмму «Встречайте» и вылетела на встречу со своей надеждой.
Брат подтвердил, что тоже слышал разговоры о женщине из их краёв, которая якобы совершает чудеса исцеления. А на следующий день пришёл с новостью — оказывается Елена Васильевна очень известный человек, о ней был даже снят фильм «Войдите в этот храм чудес», а кроме того, её несколько раз судили за незаконное врачевание, но почему-то после всех судов, заканчивающихся, разумеется, признанием этого факта, никаких существенных мер по исполнению судебных решений не принималось. Забегая вперёд скажу, что в дальнейшем Елена Васильевна рассказывала нам: "Ну, идёт суд. Судья на меня глаз не поднимает — я её дочку от язвы излечила, прокурор не знает куда деваться — я ему грыжу убрала, от операции спасла… А потом приходят, мол «прости, Васильевна, не обращай внимания, нам полагается по работе, а ты обиды не держи, живи, как жила, людям помогай…»
Как вы уже поняли, встреча состоялась. Уже перед домом Лохэ ждала меня сцена, душу мою затронувшая. Перед небольшим домом — особнячком из очень светлого дерева стоял на коленях мужчина лет сорока и молился. Молился и плакал. Мы поднялись по белым (как будто свежеструганным) ступенькам на крыльцо и постучали. Дверь открыла крупная статная женщина лет пятидесяти в цветастом летнем платье (это в январе-то в Сибири!), в шлёпанцах на босу ногу, с рыжими волосами, завязанными на затылке тугим узлом, вся усыпанная ото лба до щиколотки веснушками. Брат вежливо осведомился, можем ли мы увидеть Елену Васильевну. «Эта я, — сказала женщина и засмеялась, увидев наши ошалевшие лица, — что, вам уже успели сообщить мой возраст?» Мы молчали, не находя слов. Это было уж слишком! «Вам действительно 73 года?» — бестактно спросила я. «И вот так всегда! Хоть паспорт выправляй! Ну, действительно, действительно!» Даже её манера разговаривать не соответствовала возрасту — это была речь молодой, уверенной в себе, а, главное абсолютно современной женщины.
Мы вошли в дом. Неожиданно для нас, ещё ни о чём нас не спросив, Елена Васильевна вдруг обратилась к брату: «Боишься, что ногу отрежут? Не дадим. А курить больше нельзя!» Выражение лица моего брата и его жены описать трудно, а вот моя вера в могущество знаменитой целительницы в тот момент рухнула.
«Вообще-то это я боюсь операции. Они просто меня сопровождают», — попыталась я урезонить зарвавшуюся «ясновидящую». Но она отмахнулась от меня, как от назойливой мухи: «Не лезь, когда не спрашивают! Тоже мне больная! Да твоей болячке грош цена! Из ерунды трагедию устроила, двух жалельщиков с собой притащила. Снимай штаны!» — последняя фраза относилась уже к брату. Он попытался сопротивляться. Но спорить с Лохэ было делом бессмысленным. Под её сердитые окрики штаны были всё же сняты. Быстро пробежав пальцами по ногам брата, она, удовлетворенно хмыкнув, резким движением придвинула к нам табуретку, так же резко вздёрнула подол своего платья, обнажив суховатую мускулистую ногу с гладко натянутой веснушчатой кожей, и лёгким движением поставила её на табурет. Потом она брала каждого из нас за руку и прикладывала наши пальцы к определённым точкам на своей ноге. Во всех этих точках мы чувствовали сильное и равномерное биение её пульса. Затем та же процедура была проделана с правой ногой брата. В тех точках, которые были ниже лодыжки, сила ударов пульса ослабевала, а у пальцев ног он вообще не прощупывался.
«Значит так, — резюмировала Елена Васильевна, — пойдёшь в поликлинику сделаешь кардиограмму ног, ни на какое лечение не соглашайся, иначе сначала один пальчик отрежут, потом все, потом до колена, потом до паха, а потом и резать будет нечего. Сразу ко мне. Запомни: не позднее, чем через 10 дней!».
Потом подошла к шкафу, состоящему из одних ящичков, на которых были приклеены бумажки с цифрами, из нескольких набрала ложкой какие-то сухие травки, пересыпала в бумажные кульки, на каждом кульке написала цифры и, наконец, соизволили обратить внимание на меня: «Записывай». Я старательно записала: «Первую неделю N 1 и N 2, два раза в день до еды, вторую неделю N 3 прибавляем утром, N 4 — вечером. Третью неделю прекращаем все 4 номера, и только N 5 два раза в день после еды. Дозировка: на 1 стакан кипячёной воды:» Когда я кончила записывать, она так же деловито взяла какой-то листок бумаги с отпечатанным текстом (я только успела заметить, что он похож на меню в столовой), села за стол и что-то посчитала, складывая числа столбиком. «С тебя…», — и назвала сумму, которая не сразу уложилась в моём сознании. Я взяла с собой 300 руб. (большие деньги по тем временам) и панически боялась, что их не хватит. Лохэ назвала что-то невероятное: то ли 6 руб., то ли 8 руб. И когда я дала ей десятку, тщательно отсчитала мне сдачу. На моё бормотание: «Да что Вы, Елена Васильевна, такие мелочи…», — сердито сказала: «Я на чай не беру! Знаю, сколько тебе пришлось истратить, чтобы до меня добраться!».
После официальной процедуры, она перестала быть суровой и деловой, села на стул, закинула ногу на ногу (это в 73 года!) и немного поболтала с нами. Видя, что я явно не удовлетворена её минимальным вниманием к моему здоровью и тем, что курс лечения она назначила мне даже не спросив, чем я болею, ошарашила меня, сообщив мне мой диагноз, полностью совпавший с тем, который был написан в целом томе выписок и результатов анализов, которые мне так и не пришлось извлечь из сумки. Сказала, что это мелочи, и что через месяц я буду «как огурчик».
Рассказала немного о себе, о том, что сама она русская, вышла замуж за «бурундука» (так в Сибири называют местных аборигенов — настоящее название этого малочисленного народа я уже забыла), поэтому и фамилию носит по мужу «бурундуцкую», о том, что бабка и прабабка её были травницами, посетовала, что дети её (по-моему сын, но могу и ошибаться) к её делу равнодушны, и что жаль будет, если все её знания уйдут с ней. Пожаловалась, что пыталась обучать учеников — врачей, и даже одного «доцента по медицине», но «не получится у них, жадны больно, и не о бедах людских думают, а о славе своей…» И снова посетовала: «Обидно всё это в могилу уносить…»
Всё это время смотревший на неё очарованными глазами мой брат, искренне возмутился: «Елена Васильевна! Да что Вы всё о смерти! Посмотрите на себя — ведь Вы такая молодая и красивая! Ведь Вы сами — лучшая реклама своих возможностей! Я просто влюбился в Вас!»
Суровая, «старая и мудрая Лохэ» (как она себя несколько раз называла) по-деревенски игриво стрельнула на него весёлыми глазами и так же игриво пошутила: «У тебя молодая жена рядышком сидит, а ты с рыжей бабкой заигрываешь!», — и повернулась к невестке, о существовании которой мы успели забыть. «Может тебе есть на что пожаловаться? Впрочем, девка ты здоровая!» И та неожиданно для всех нас выпалила: «Детей у нас нет. У него есть, а у меня нет!» Действительно, это был второй брак моего брата, в первом у него остался ребёнок, а в этот раз после шести лет совместной жизни детей не было. Тема была щепетильная, поэтому не знаю, обращались ли они когда-то к помощи медицины или уповали на Бога, но пока всё безрезультатно.
