Тайная доктрина. Том III - Блаватская Елена Петровна (полные книги .txt) 📗

Таким образом один только термин Ихвх – ныне принятый в качестве имени «Единого (мужского) живого Бога» – выдаст, если его серьезно изучить, не только всю тайну Бытия (в библейском смысле), но также и тайну оккультной теогонии, начиная с высочайшего божественного существа, третьего по порядку, вниз до человека. Как показано лучшими гебраистами:

Следовательно, Еву нужно понимать, как эволюцию и никогда не прекращающееся «становление» природы. Теперь, если мы возьмем почти непереводимое санскритское слово Сат, которое означает квинтэссенцию абсолютного неизменного Существования, или Бытийности – как оно было переведено одним талантливым индусским оккультистом – мы не найдем эквивалента ему ни на одном языке; но его можно рассматривать как ближе всего подходящее к «Эйн», или «Эн-Софу», Беспредельному Существованию. Затем, термин Hayah, «быть», как пассивное, неизменное, все же проявленное существование, возможно, может быть передан санскритским Дживатма, вселенской жизнью или душой, в своем второстепенном космическом значении; тогда как «Chayah», «жить», как «движение существования», есть просто Прана, постоянно изменяющаяся жизнь в своем объективном значении. Именно во главе этой третьей категории оккультисты находят Иегову – Матерь, Бину, и Отца, Арелима. Это уяснено в «Зогаре», когда объясняются эманация и эволюция сефиротов: сперва Эйн-Соф, затем Шехина, Покров или Завеса Бесконечного Света, потом Сефира, или Кадмон, и, составляя таким образом четвертое, духовная Субстанция, излучаемая из Бесконечного Света. Эту Сефиру называют Венцом, Кэтер; кроме того, она имеет еще шесть имен – всего семь. Эти имена следующие: 1. Кэтер; 2. Старец; 3. Изначальная Точка; 4. Белая Голова; 5. Великий Лик; 6. Непостижимая Высота; и 7. Ehejeh («Я есмь»). [347] Сказано, что эта семиричная Сефира содержит в себе девять сефиротов. Но прежде чем показать, как она их породила, давайте прочтем объяснение сефиротов в «Талмуде», который передает это как архаическую традицию, или Каббалу.

Существуют три группы (или порядка) сефиротов: 1. Сефироты, называемые «божественными атрибутами» (Триада в Святой Четверице); 2. звездные (личные) сефироты; 3. метафизические сефироты, или парафразы Иеговы, каковыми являются первые три сефирота (Кэтер, Хокма и Бина); остальные семь являются личными «семью духами присутствия» (и поэтому также семью духами планет). Говоря о них, подразумеваются ангелы, хотя и не потому, что их семеро, но потому, что они представляют семь сефиротов, которые содержат в себе всеобщность ангелов.

Это показывает, а) что когда первые четыре сефирота отделены, как Триада-Четверица (Сефира – ее синтез), то остается только семь сефиротов, как и семь риши; они становятся десятью, когда Четверица, или первый божественный Куб, рассеивается в единицы; и б) что тогда как Иегова мог бы рассматриваться как божество, если бы он был включен в три божественные группы или порядка сефиротов, коллективного Элохима или четверки неделимого Кэтер, он, став мужским Богом, становится не более как одним из Строителей низшей группы – еврейским Брахмой. [348] Теперь попытаемся дать наглядный пример. Первая Сефира, содержащая девять других, произвела их в следующем порядке: (2) Хокма (или мудрость), мужская активная сила, представленная среди божественных имен как Jah; и, в качестве пермутации или эволюции в низшие формы, в данном случае – становится Ауфаним (или Колесами – космическим вращением материи) среди армии, или ангельских сонмов. Из этой Хокмы эманировала женская пассивная сила, названная (3) Разумом, Бина, божественное имя которой есть Иегова и чье ангельское имя, среди Строителей и Сонмов есть Арелим. [349] Именно из союза этих двух сил, мужской и женской (или Хокмы и Бины) эманируют все другие сефироты – семь категорий Строителей. Итак, если мы назовем Иегову его божественным именем, то он становится, в лучшем случае, немедленно «женской пассивной» силой в Хаосе. А если мы будем рассматривать его как мужского Бога, то он не больше, как один из многих, ангел, Арелим. Но даже допуская натяжку до высшей точки в этом анализе, если мы оставим ему его мужское имя Jah, имя Мудрости, то все же он не является «Высочайшим и единым Живым Богом»; ибо он содержится вместе со многими другими внутри Сефиры, а Сефира сама является третьей Силой в оккультизме, хотя она рассматривается как первая в экзотерической «Каббале» – и, кроме того, является силой меньшего значения, чем ведическая Адити, или Изначальные Воды Пространства, становящиеся после многих изменений астральным светом каббалистов. Таким образом, «Каббала», какая она у нас теперь, оказалась имеющей величайшее значение для объяснения аллегорий и «затемненных выражений» Библии. Однако в качестве эзотерического труда, касающегося тайн творения, она почти ничего не стоит, так как теперь она искажена, если только не проверять ее с помощью халдейской «Книги Чисел» и с помощью учений Восточной тайной науки или эзотерической мудрости. У народов запада нет ни подлинной «Каббалы», ни даже Моисеевой Библии.

Наконец, наглядно доказано, как внутренними, так и внешними доказательствами, обоснованными на свидетельствах лучших европейских гебраистов и признаниях самых ученых еврейских раввинов, что «существенное основание Библии, которая получила очень значительные вставления и дополнения, образует некий древний документ»; и что «Пятикнижие возникло из первичного, или более старого документа прибавлением к нему дополнительного». Поэтому при отсутствии «Книги Чисел»  [350] каббалисты Запада вправе делать определенные заключения лишь тогда, когда у них под рукой какие-либо данные, по меньшей мере, из того «древнего документа» – данные, которые ныне находят разбросанными по египетским папирусам, ассирийским табличкам, и традициям, сохраненным потомками учеников последних назаров. Вместо того, большинство из них принимают в качестве авторитетов и непогрешимых руководителей Фабра д'Оливье – который был человеком огромной эрудиции и умозрительного склада ума, но не был ни каббалистом, ни оккультистом, как восточным, так и западным – и масона Рагона, величайшего из «сыновей Вдовы», который еще меньше был востоковедом, нежели д'Оливье, так как в дни обоих этих выдающихся ученых санскритская ученость была почти неизвестна.