Мелхиседек. Книга 2. Человек - Нюхтилин Виктор Артурович (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Все зависит только от того, в каком социальном слое родится человек, или сможет перебраться в их пределах с одного на другой в течение своей жизни. Если он попадет в приоритетный слой (рабовладельцев, дворян, капиталистов, партийной элиты), то у него будут совершенно одни и те же обстоятельства жизни, а если он попадет в неприоритетный для строя слой, то у него будут совершенно одинаковые обстоятельства для нежизни. Эти крайние или же промежуточные состояния между граничными слоями общества не могут составлять принципиально различных и постоянно меняющихся в истории обстоятельств деятельности человека. Они - одни и те же. Истории и здесь нет.
Получается, что в истории для человека вообще ничего не меняется. Меняется только антураж событий. Появляются новые декорации и новые технические возможности действующих лиц, но события в этом историческом театре разворачиваются по одному и тому же неизменному сценарию. Один и тот же сюжет при разных авансценах и разных заданных сценических интерьерах.
Сначала матери нечем было кормить девочку, и она послала ее с лепешками в дальнюю пещеру к бабушке по тропинке, где изобильно водились саблезубые тигры. Чтобы самой не убивать. Саблезубый тигр съел и бабушку, и девочку с лепешками, но проходящие мимо охотники убили тигра, из живота которого выпрыгнули бабушка и внучка живые-преживые по воле Духа племени. Судьба лепешек неизвестна.
Затем другая мать по прошествии веков, чтобы самой не подвергаться опасности, послала свою девочку в дальнее поселение с куском вареной говядины для бабушки через местность, где водились медведи. Да и зачем ей было рисковать собой ради престарелой и больной свекрови? Невестка у свекрови одна, а внучек - много. Медведь съел девочку и бабушку вместе с вареным мясом, но проходившие мимо земледельцы убили медведя, из живота которого вышли живыми и невредимыми бабушка и внучка, потому что на них были обереги, которые им выдал могучий верховный жрец. Говядину съели землепашцы. В качестве бонуса.
После этого, на другом этапе цивилизации, мать послала девочку к больной бабушке в дальнюю избушку с пирожками и горшочком масла. По дороге через дикий лес девочке должен был встретиться волк и съесть ее. Мать пошла на это, во-первых, потому, что страдала латентной гомосексуальностью и ревновала девочку к ее будущему мужу, а, во-вторых, у нее был мощный комплекс ревности собственной дочери к ее отцу, своему мужу. Но все вышло не так, как она предполагала. Дровосеки убили волка, и из его живота девочка и бабушка вышли живыми и веселыми. По совершенно непонятным причинам! У матери вообще остались подозрения, что все это было подлым сговором дровосеков, дочки и бабушки. Волка вообще не было. Они его придумали сообща. А если он и был, то тоже был в сговоре, потому что в детстве страдал острым изнурительным онанизмом, из-за чего у него развился комплекс вины перед всеми девочками и бабушками за бесцельно растраченные силы. Пирожки и горшочек с маслом съела взволнованная происшедшим бабушка.
Дровосеки продолжали ежедневно уединяться вдвоем в лес, где иногда даже рубили деревья. Из-за комплекса вины перед своими женами. Мать больше не посылала девочку через лес. Все бесполезно - вокруг гетероизмена и гомопредательство. В детстве ее пугали волком, и теперь эта подавленная фобия у нее излечилась, а волк стал ей сниться в образе нежного любовника. Из-за этого у нее развился комплекс вины перед своим мужем, и она иногда даже закрывала глаза на то, что он тоже, не будучи дровосеком, похаживал на рубку леса, но приходил домой всегда уставший и всегда без дров. В детстве он случайно столкнул с обрыва своего младшего брата, и теперь ему часто казалось, что погибший брат вселяется в него и он своим телом, как телом брата, утешался в объятиях мельничихи, компенсируя тем самым загубленному брату недополученные земные радости. Мельничиха животным страхом подсознания боялась скрипа мельничных жерновов и пыталась заглушить этот страх в объятиях отца девочки. Из-за этого у нее развился комплекс суицида, и она знала, что у нее только два выхода - или сжечь мельницу, или убить любовника. Все они были больными, потому что читали Фрейда.
В послефрейдовский период жизни человечества мать посылает девочку через опасные городские кварталы с хот-догами для опустившейся от марихуаны и шотландского виски бабушки. На этом пути девочку встречает буйный мутант, который убивает и ее и бабушку, но ловкий геймер терминирует мутанта, после чего девочка и бабушка идут на следующий уровень игры, так как по условиям программы у них по девять жизней. Хот-доги остаются на прежнем уровне. Вместе с мутантом они сгорели под огнем бластера.
Как видим, все в этой сказке, несмотря на изменения ее исторически-бытовой канвы, одно и то же. Везде один и тот же идиотизм матери, рискованно обреченная исполнительность девочки, простые душевные порывы хищников, случайный героизм фланирующих без дела невзначайных спасателей и подслеповато-глуховатая игра в поддавки со злодеем чем-то больной бабушки. Какие бы исторические условия все это не обрамляли, задача девочки везде одна и та же - побыстрее сбагрить гостинец и вернуться домой живой. До следующей благотворительной инициативы матери.
И если на все человечество, как на эту одну и ту же девочку из разных вариантов сказки про нее одеть красную шапочку повседневных задач, то эти задачи остаются теми же самыми от времен Ноя, до времен рэпа и замороженных куриных окороков: ежедневные заботы о хлебе насущном и безопасности, перипетии дружбы с врагами и борьбы с друзьями, бесплодные поиски счастья в любви, развлечения в перерывах между трудами или труды в паузах между развлечениями, личные интересы и общественная необходимость, а так же цена за благосостояние, свобода и рабство, дети и внуки, родители и родственники, планы и реальность, здоровье и болезни, патриотизм и ненависть, правительство и народ, государство и остальной мир, надежды и тщета, наука и техника, везение и невезение, знание - сила, работа - не волк, наше дело - правое, будь примером, корми грудью, помни о смерти, дыши ровно, бди и помни о смерти.
Меняется внешнесодержательная основа задачи, но уровень сложности и методы ее решения остаются теми же. Какая разница между тем, что надо, сложив вес десяти мешков овса с весом 30 мешков лука, далее на основе данных о том, насколько один мешок овса тяжелее мешка с луком, найти вес каждой фасовки каждого продукта, и между тем, что это же самое надо проделать с контейнерами антифриза и бензина?
Если переместить любого человека поочередно в каждую из исторических эпох, то его повседневная задача будет везде одной и той же. И методы ее решения будут теми же самыми. Будут отличаться только средства решения, но в данном случае мы не может зацикливаться на истории этих средств, потому что эти исторически различные средства всегда исторически преследовали и преследуют одни и те же цели и один и тот же результат, который слишком хорошо укладывается своими значениями в проблемы материальной жизни, чтобы мы уделяли ему хоть сколько-нибудь серьезного внимания. Мы ведь еще очень давно договорились, что искать смысла истории в ее физическом срезе не стоит - такой смысл исчезнет вместе с тем миром, в составе которого мы его ищем, когда наступит конец времен, даже если он там (этот какой-то смысл) и есть.
Вообще-то, исходя из этого принципиального положения, могло бы и сразу показаться, что вообще не стоит лезть во все эти субъекты истории, начиная от человека и заканчивая формациями, поскольку тут ничего найти нельзя изначально. Но мы ведь искали не столько смысла этих субъектов, сколько вообще какой-нибудь субъект, который характеризовался бы непрерывностью и историчностью, чтобы понять, что же происходит в истории. И только попутно с этим мы выяснили, что через прямое действие всех этих субъектов - для человека в истории ничего не происходит!
Ну и что же нам делать?
Во-первых, чтобы быть честными перед собой, следует обязательно предположить для себя страшную вещь - если все в истории настолько неисторично и идет по одному и тому же банальному кругу, бесплодно барахтаясь в текучей повседневке, то мы уже можем предположить для себя, откуда может происходить такое бессилие какого-либо процесса. Это может происходить только в том случае, если история доверена полностью человеку, а Бог в ее процесс больше не включается. То есть Он довел дело до науки, которая определяет своими достижениями тот самый набор переменных обстоятельств и условий, а дальше все оставил нам - пробуйте. Вот мы и пробуем. Наука под Его воздействием продолжает и продолжает менять окружающий нас мир, а мы совершаем в нем одни и те же действия в силу своей общей несостоятельности сделать что-либо осмысленное без Него, или придумать что-либо новое самостоятельно. Как лягушка будет барахтаться одинаковым образом в воде, молоке, нектаре, розовой воде, компоте, пиве, рассоле и т.д., так и мы барахтаемся одним и тем же образом в совершенно разных исторических средах, не имея способности по достоинству оценить ни разницы между ними, ни тех возможностей, которые эти разницы в себе содержат? Тогда - конец всему и надо закрывать книжку, сожалея только о том времени, которое мы потратили на этот путь, которым мы пришли к данному тупиковому выводу.
