Дневник ученицы шаман - Сомбрен Корин (серии книг читать бесплатно txt) 📗
Вступаем в священное пространство. Около тридцати квадратных метров. Крыша из листьев, остов из дерева, стен нет, пола нет, под ногами -земля джунглей. Две длинные деревянные скамьи стоят по обе стороны от алтаря - простого дощатого стола, обращенного на восток, на котором находятся магические камни, флаконы с благовониями, табак и скрученные сигареты...
Все эти предметы - инструменты, необходимые шаману для общения с духами. Франциско велит мне сесть на табурет с тремя ножками, будто сделанными из виноградной лозы, и берет квадратную пластмассовую банку. В ней - спиртовой настой из цветов. Аромат. Его аромат. Это он его составил. Из цветов джунглей. Это такое искусство. Которым он владеет. Онparfumero - человек, умеющий подбирать цветы и составлять ароматы с учетом символики и значения каждого из них в общении с миром духов. Духи они как люди, тоже любят приятные запахи. Франциско снимает крышку с банки. Запах вырывается наружу. Пробуждает инстинкты. Вдыхаю полной грудью. Пахнет чууууудесно. Я бы сказала «цветочно-сладко-алкогольно-острая лесная вода». Вот что я чувствую, если выразить словами. Как бы то ни было, рецепт хранится в секрете. Не стоит и пытаться разгадать. Короче, грандиозно.
Обряд начинается. Франциско берет шакапу -простой пучок листьев, используемый как музыкальный инструмент. Вспоминаю лиственные маски бобо. Не в смысле «богатеньких буржуа»,, которых мне, наверно, никогда не стоило покидать, а в смысле племенибобо, которое живет на юго-западе Буркина-Фасо. Согласно местному мифу о сотворении мира, у истоков вселенной стоит бог Вуро. Этот бог сначала хотел удалиться, решив было, что создал мир абсолютной гармонии, но очень скоро убедился, что люди своей повседневной деятельностью постоянно подрывают этот баланс. Поэтому Вуро не исчез полностью, оставив часть себя помогать людям. Эту самую часть и символизирует маска из листьев, напоминающая смертным, что те всегда могут рассчитывать на помощь в восполнении понесенных ими потерь и восстановлении первоначального равновесия, заданного Вуро...
Франциско окунает шакапу в настои. Закуривает мапачо, вдыхает дым и обдувает им строго определённые части моего тела: голову, грудь, лопатки, дни которые я сложила перед собой по его просьбе. Потом он начинает петь, отбивая ритм пропитанной настоем шакапой. Запах распространяется вокруг. Я хмелею. Все в том же ритмичном движении шакапа легко касается моей головы и спины. На ладони падают несколько капель настоя. Я должна натереть им лицо. Аромат впитывается в кожу. Я должна дышать. Глубоко, носом. Я в самом сердце первобытной энергии. Вдох. Наконец-то...
Половина пятого вечера. Ложусь спать. Не спала с самого Парижа. Надо сказаться все правильно сделала. Правильно, что хорошенько попрощалась с прежней комфортной жизнью.
Ложась в гамак, я дернулась было отключить мобильник, чтобы не разбудили. Дуреха, забудь про мобильник! Нет вещей, только привычные движения, связанные с их использованием. Улыбаюсь самой себе. Не слишком рано, ладно? Прощайте.
Снаружи: Ночь. Моя сцена. Концерт в джунглях.
Внутри (меня): Темный страх.
Просыпаюсь в темноте, вокруг - несметные полчища кричащих зверей. Ужас. К тому же я вдруг понимаю, что свой налобный фонарик оставила там, на столе, очень далеко. Придется идти, в темноте, босиком, воображая змей и тарантулов, которые кишат на полу. Пульс - 300 уд./мин. Надо приподнять сетку, сесть, свесив дрожащие ноги в непроглядный мрак, а потом встать. 400 уд./мин. Вперед. Пальцы на ногах поджаты, рот перекошен гримасой, глаза судорожно шарят во тьме, дыхание перехватило, шаг, еще шаг, опираясь на внешнюю сторону стопы. Вытянув руки перед собой, натыкаюсь на что-то твердое. Щупаю. Ага! Вот он, стол. Теперь найти бы этот чертов фонарь. За спиной у меня полно чудовищ, они вот-вот набросятся на меня, если я сеееейчас же не зажгу свет! Где же он, где... ВКЛЮЧАЮ! Ха-ха, слишком поздно, теперь вам не достать меня, мерзкие, злобные твари.
Натягиваю фонарик на свой нетерпеливый лоб. Теперь у меня есть третий глаз. Чтобы осветить пол, достаточно повернуть голову. Никаких чудовищ. Бедная дурочка. Продолжая оглядываться, освещаю джунгли вокруг. Тело не успевает поворачиваться за головой. Фонарь сползает на нос. Главное, не выключать свет. Подтягиваю резинку на затылке. Так, ну вот. 200 уд./мин. Спокойствие. Я спокойна. Подметаю пучком света каждый уголок моей сцены. Со стороны леса я, наверно, похожа на огромного пляшущего светлячка. Ладно, я же не могу провести всю ночь с этой штукой на голове. Зажгу лучше много-много свечек по всей хижине. Чиркаю спич кой, судя по звуку, они мокрые. Не горят. Только легкий запах серы. Вдыхаю. 100 уд./мин. Обожаю этот запах. Хорошо, есть зажигалка. Ну вот. Квадратная сцена, по периметру - свечи. Пьеса, которую я хочу вам сегодня сыграть, называется...
Свечки не погаснут. Ветра нет. Здесь самая низина. Если только какой-нибудь дух вдруг не испортит воздух.
Десять двадцать. В семь я должна была пойти на ужин! Облом. Хотя о том, чтобы идти по джунглям в темноте, не могло быть и речи. Это сильнее голода. Лучше подожду до рассвета. Беру бульварный журнальчик, купленный в Атланте. И плюхаюсь под москитную сетку в мой небесно-голубой спальный мешок. Большой, 140 сантиметров в ширину. Такой же, но односпальный был бы не шире 65. Прямо гроб какой-то. А этот хотя бы просторный. Раздвигаю ноги. Чтобы проверить. Вот оно, счастье.
Сцена 1, акт II. Смотрите-смотрите, вы, жители джунглей. Сейчас я почитаю, а после буду спать, а свечи не погашу, вот так! А потом, не бывает ведь сцены без света. Так что, дорогие мои ночные зверушки, если вам что мешает, отправляйтесь спать куда подальше. И никак иначе.
Суббота, 14 октября
Снаружи: Светло. Гляжу через москитную сетку.
Внутри (меня): Все изломано.
Шесть тридцать. Мумия, обернутая сеткой, прося ото сна. И тут я чувствую боль и понимаю, что у меня проблемы. Аи! Чертов гамак. Голова под прямым углом к шее. Я спала, свернувшись в клубок. Боооольно. Вижу джунгли. По ту сторону сетки. Хочу пи-пи. Очень жарко. И сыро. Ой, большая голубая бабочка! Приподнимаю сетку. Бабочка оказывается еще ярче. Я же чувствую себя скорее гусеницей в коконе гамака. Плохо себе представляю, каким образом превращусь сегодня в бабочку. Резко срываю свою оболочку. Голод. Завтрак в восемь тридцать. Я же вчера не ужинала. Пахнет сыростью. Пахнет листвой. Дышу.
Ах да, пи-пи. Вылезти из гамака, выйти из хижины и пойти к ручью. Легко сказать! Так. Вот я уже стою на полу. Надо проверить, нет ли какой живности под моими ножками, еще теплыми со сна. И еще проверить кеды. Никого нет. Можно идти. Аи! Бедро тоже болит. Справа. Надо одеться, обязательно. Ныряю головой в рюкзак. Долго копаться неохота. Бежевые штаны и рубашка хаки. Те же, что вчера. Зато моя публика наверняка меня узнает.
Все свечки прогорели. Кругом, по сцене, маленькие холмики белого воска. Хромаю к ручью. Три метра от хижины. Ручей совсем мелкий. Десять сантиметров от силы. И не больше метра от одного берега до другого. На дне - коричневый ил. Где бы расположиться? Верчусь в нерешительности. Наконец опускаюсь на корточки на склоне, точно рассчитав так, чтобы мое пи-пи текло прямо в воду. А не мне на ноги. Тут полно мошкары. Ноги болят. Одной рукой опираюсь на землю, держу равновесие. Смотрю между ног, пытаясь разглядеть насекомых на своей голой заднице. И за что такие мучения? Не видно ничего. Бесит. Зачем нужны глаза, если нельзя увидеть даже собственную задницу? Ладно. Надо улучшать технологию. Осталась еще одна свободная рука. Начинаю похлопывать себя по ягодицам, дабы предотвратить потенциальную атаку кровожадных насекомых. Ну вот. Все. Ай-ай. Это, конечно, уже слишком. Вспоминаю о доме. О моем доме. О месте, где можно пописать без всяких хлопков.
Семь часов. До завтрака еще полтора часа. Надо бы что-то записать для ВВС. Но сперва почистить зубы. Я так привыкла. К тому же в столь критической ситуации чистка зубов - это та тонкая нить, которая позволит мне вернуться в тот уютный мир, из которого я пришла... Наливаю в железную кружку воды из пластиковой бутылки. Какой удар для воды! Прошу у нее прощения. Никогда не знаешь. Может, этим я обижаю духов. Кстати, и мне, мне тоже нужно чуточку сочувствия. Осталось помочь зубной пасте и щетке, затерявшимся в рюкзаке, воссоединить их, унять дрожь в руках и свеситься за пределы хижины. С открытым ртом. Много пены. И для чего только людям умывальники? Вытираюсь супервпитывающим бумажным полотенцем из Vieux Campeur (5).
