Кто умирает? - Левин Стивен (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Заметьте, что все звуки случаются в этом пространстве. Все мысли. Все ощущения. Плывут в бесконечном восприятии. Никаких пределов нигде. Все, что происходит, происходит внутри этой безграничности. Внутри беспредельного пространства сознания.
Тело расслаблено. Ум открыт и ясен.
Позвольте краям тела и ума растаять и влиться в безграничность. Тело. Ощущения. Чувства. Плывут в необозримом пространстве. В каждое мгновение ощущения меняются и свободно проплывают в чистом осознании. Мгновение памяти. Мгновение страха. Мгновение радости. Вечно меняющиеся облака в открытом небе. Каждая мысль, каждое ощущение свободно парит в безграничном осознании.
В этой безбрежности ум и тело – это всего лишь мысленные облака, плывущие в открытом, бесконечном пространстве. Само осознание. Содержит все, не задерживает ничего. Ум полностью растворяется в необозримой открытости. Тело, ощущения плывут, растворяются в пространстве. Растворяются. Растворяются. Только пространство. Только пространство.
ГЛАВА 11
ПРИБЛИЖЕНИЕ К СМЕРТИ
Несколько лет назад на нашем первом семинаре по сознательному отношению к жизни-умиранию во время знакомства участников миловидная седая женщина, безо всякого смущения носившая цветную футболку, которая не могла скрыть, что обе ее груди были удалены, представилась так: «Два года назад мне был ниспослан дар рака». Она была первой из встреченных мною людей, которые говорили, что никогда бы не променяли глубину и ясность понимания на здоровое тело. Свет в ее глазах свидетельствовал о том, каким бесценным оказалось для нее столкновение со смертью, какова сила этого учения.
Лишь немногие встречают своего совершенного духовного учителя или находят технику, идеально удовлетворяющую их запросам. Лишь немногие находят путь освобождения: человека или учение, которые настолько подходят им, что действуют как зеркало для их привязанностей. Однако для некоторых смертельно больных, с которыми мы работали, их болезнь стала именно таким путем. Они наконец-то нашли своего долгожданного идеального учителя, который открыл их самим себе. Они пережили трудности, которые переживает каждый, кто учится выявлять свои привязанности и страхи, и такую же милость, которую обретает каждый, кто проник в свою подлинную природу.
Не считая больше болезнь досадной неудачей, они находят в ней учение, которое, по их мнению, не могло прийти к ним никаким другим путем. Они отдают должное выбору свой судьбы с силой и ясностью, которые свидетельствуют о глубине их постижения.
Чтобы открыться своей подлинной природе, истине бытия, мы должны перестать откладывать смерть. Принять смерть внутрь себя означает выйти за ее пределы, за пределы того, кто, как нам кажется, умирает. Прийти к безбрежности бытия, о которой многие говорят как о бессмертии. Так мы можем использовать смерть для того, чтобы выявить все те места, в которых мы прячемся, места, в которых мы не доверяем своему сердцу.
Многие ли из нас могут позволить себе умереть прямо сейчас? Все мы можем умереть, – но можем ли мы умереть полно, просто расширяясь за пределы себя, не пытаясь ничего изменить? Не пытаясь сделать свою смерть чем-то другим, не произнося исторических последних слов, не превращая последние минуты в сцену из фильма о супермене, а просто сказать «Ах!» и уйти из тела, не держась ни за что.
Все мы находимся в процессе пробуждения. Мы становимся полностью рожденными, когда можем в каждое мгновение умереть для страха и изоляции. Иллюзия отделенности умирает, и на ее месте остается наша бессмертная подлинная природа.
Во время обсуждения на семинаре в Калифорнии здание содрогнулось от землетрясения. Поскольку в течение нескольких дней мы говорили только о смерти, можно было подумать, что участники семинара будут готовы отпустить жизнь, что, по-видимому, они должны быть готовы сделать всегда. Но когда я посмотрел на испуганные лица сотни присутствующих, я увидел на них страх, привязанность и нежелание иметь дело со смертью. Когда волны ахов и охов утихли, я спросил у группы: «А что если бы это мгновение оказалось последним в вашей жизни? Что, если бы это действительно было так? Та мысль, которая была тогда у вас в уме, стала бы вашей последней мыслью. Та самая мысль: „О Господи!“ Предположим, так и случилось. Нас всех уже нет. Никто не воскрес. Вся работа, которую вы сделали до сих пор, чтобы раскрыться, – это все, что вы успели сделать в этой жизни. Насколько вы несете истину в своем сердце, насколько вы можете отпустить свое имя, свое представление о себе, свою семью – вот мера вашей любви и мудрости, которая будет сопровождать вас там, где вы окажетесь впоследствии».
Как много есть людей, которые по пути домой видят свет в зеркальце заднего обзора, слышат визг тормозов, чувствуют удар стали о сталь и в сгущающихся сумерках успевают только подумать «О черт!». Как много людей умирает со словами «О черт!», а не с именем Бога на устах. Как много тех, чья песня смерти состоит из ругательства «О черт!».
Тибетские буддисты, понимая, что каждый момент жизни может оказаться последним, подчеркивают, что смерть можно использовать как средство для пробуждения. Многие монахи пьют из чаш, которые сделаны из черепов, взятых на месте сожжения покойников. Многие пользуются четками, сделанными из человеческих костей, чтобы постоянно напоминать себе о смерти. Ведь они понимают, что в следующее мгновение могут быть мертвы, и тогда больше не будет слов, не будет обещаний завтра стать лучше. Жизнь становится величественной, когда мы начинаем давать себе отчет в том, что можем не дожить до вечера этого дня. Наши фантазии, наша убежденность, что мы будем жить вечно, приводят нас в замешательство, когда мы сталкиваемся со смертью. В действительности же, время, которое у нас реально есть, – это сейчас. Прошлое и будущее – для нас просто сон. Реально только настоящее мгновение. Если мы будем рождаться каждое мгновение, мы сможем переживать жизнь непосредственно, а не спать в ней. Рождаясь каждое мгновение, мы позволяем себе умереть для привычки ума комментировать все для его суждений и постоянной самозащиты.
В нашей жизни не бывает мгновений, когда мы полностью бодрствуем. Возможно, именно поэтому мы находим смерть столь проблематичной: всю свою жизнь мы спим и видим сны.
Многие говорили мне, что болезнь пробудила их ото сна. И тогда они увидели, что их модели – это не цель, а препятствие. Что хотя их тело ослабло, их дух стал сильнее. Некоторые говорили, что ухудшение состояния тела учило их не отождествляться с ним. Они стали относиться к телу легко. Их голоса смягчились и наполнились любовью.
Ниже приводятся отрывки из дневника Пола, с которым я познакомился весной, когда он оказался прикованным к постели после «двух лет непрекращающейся борьбы с болезнью Ходжкина». Каждая запись отражает взлеты и падения его способности работать в этой трудной ситуации. Он дает хороший пример того, что в любом росте есть свои пики и плато. Бывает так, что мы можем открыться, но бывает и так, что не можем, но как бы то ни было, мы должны быть готовы к раскрытию. Когда Пол заболел, ему было тридцать лет. Он был настройщиком звуковой аппаратуры и вел активную, интересную жизнь. Его основной трудностью стало беспокойство, возникавшее, когда по мере его растущего бессилия и неотвратимого приближения смерти одна за другой оказывались несостоятельными его модели «мужчины», «того, кто хорошо живет и не боится трудностей», «человека, который может сам позаботиться о себе».
Он говорил, что его беспокойство заставляет его «лезть из кожи вон». Чтобы помочь ему преодолеть беспокойство, мы решили, что ему будет лучше использовать технику счета выдохов. Нужно просто считать выдохи от одного до десяти, а затем начинать сначала. Если вы сбились со счета и не помните, шестой это выдох или седьмой, начните снова с первого. Пол работал с этой техникой несколько раз в день по двадцать минут, а также тогда, когда чувствовал энергетическую нестабильность. Когда его ум успокоился, его сердце начало открываться.
