«О, возлюбленная моя!». Письма жене - Мессинг Вольф (бесплатные книги полный формат txt) 📗
И вообще нам нужно кардинальное обновление реквизита для опытов с гипнозом. Надо будет обсудить это.
Возможно, я смогу написать тебе еще одно письмо. (Зачеркнуто четыре строки.)
Человек, который привезет тебе это письмо, может забрать твой ответ мне, если ты его сразу напишешь. Глупо писать «если», ведь я знаю, что ты, конечно же, напишешь. Не пиши много, не заставляй занятого человека долго ждать. Напиши пару строчек о самом важном – мне этого будет достаточно.
Целую тебя,
Твой В.
P. S. Ты получишь это письмо, когда настанет завтра, так что прими мои поздравления с нашим праздником!
Дорогая моя!
Стоило тебе уехать, как я получил телеграмму из Ленинграда от Заславского [14]. Он договорился с директором Ленгосэстрады насчет меня, и тот ждет меня для того, чтобы обсудить наши выступления. Заславский написал: «Приезжай срочно, послезавтра директор уедет», поэтому я прямо сейчас еду на вокзал, не дожидаясь твоего возвращения, а то уже не смогу уехать сегодня. Телеграмму возьму с собой, чтобы показать в кассе. Записку кладу на стол, чтобы ты увидела ее сразу и не волновалась. Соседей тоже предупрежу. Думаю, что вернусь через два дня. Видишь, дорогая моя, я был прав, когда убеждал тебя в том, что в сентябре мы все же будем выступать в Ленинграде, а ты мне не верила. Шучу, шучу – верила, но в глубине души все же немного сомневалась.
Как приеду, сразу же, из гостиницы, дам телеграмму, а завтра вечером, в восемь, позвоню. Будь в это время дома и попроси соседей не занимать телефон попусту. Если сегодня вечером будет звонить Заславский (ты же знаешь, какой он беспокойный), то скажи, что я уже еду в Ленинград, пускай он не волнуется, и что на весь завтрашний день я полностью отдаю себя в его распоряжение. Может договариваться с директором на любое время. Не удивляйся тому, что исчез весь коньяк. Я предпочел взять из дома, потому что в Ленинграде не смогу купить «Двин» [15].
Все, мне пора уезжать, машина приехала.
Целую тебя крепко,
Твой В.
О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна!
Моя любимая драгоценная Аидочка! [16]
Все, что я хотел тебе сказать, сказано в первой строчке. Все остальное, что только можно сказать о тебе, любимая моя, всего лишь комментарии к этим словам. Я – твой Шломо [17], ты моя Шуламит [18]. Наша любовь велика, и сила ее тоже велика. После встречи с тобой я словно помолодел на тридцать лет. Почему «словно»? Так оно и есть, любимая моя.
Вижу, как, дочитав до этого места, ты качаешь головой и думаешь: «Комплименты – дело хорошее, но как устроился мой муж?»
Устроился я хорошо, насколько хорошо вообще можно здесь устроиться. Абастумани – такая же захолустная дыра, как и Гура-Кальвария. Если говорить начистоту, то дело не в Абастумани, а в том, что рядом со мной нет тебя. Без тебя мне и Москва с Парижем будут казаться захолустьем. Когда человек тоскует, ему и мед горчит.
Удивляюсь тому, как я мог приехать сюда один. Проклинаю себя за то, что поддался твоим уговорам. Если тебе не подходит горный климат, то и мне он подходить не должен. Надо было подождать другого варианта, выбрать место, куда мы могли бы поехать вдвоем. Понимаю прекрасно, что ты действовала из лучших побуждений. Тебе хотелось, чтобы я отдохнул, и ты настояла на своем. Если бы не слово, которое я дал тебе, то я бы уже ехал обратно и писал бы тебе это письмо в поезде. Но ты сказала: «Ради меня – отдохни». И я отдыхаю. Тело мое здесь, в Грузии, а мысли рядом с тобой в Москве. Ты – моя самая дорогая драгоценность! Ты подарок, который послал мне Бог тогда, когда я уже не ждал подарков! Ты – звезда, озарившая своим светом мою мрачную одинокую жизнь и согревшая меня своим теплом! Чем была моя жизнь без тебя? Унылым безрадостным существованием неприкаянного человека, потерявшего всех своих родных, оторванного от родных мест и обреченного на вечное скитание. Одиночество мое было таким, что о нем надо было писать огромными буквами. С тобой же я стал счастлив! У меня появилась не только любимая жена. Появился дом, появился смысл жизни. Знаешь, любимая, ты все сделала правильно, когда отправила меня сюда одного. О, ты же всегда все делаешь правильно. Мне нужно было расстаться с тобой на время, чтобы окончательно осознать, что ты для меня значишь. Мой отец, да будет благословенна его память, если он мертв, или пусть живет он сто двадцать лет, если он чудом сумел спастись, говорил: «Самое вкусное гелзеле [19] – после поста». Поезд еще из Москвы выехать не успел, а я уже затосковал. Лежал с закрытыми глазами, чтобы избежать общения с соседом, и думал о тебе. Ты все сделала правильно. Я подышу горным воздухом, отдохну от работы, постараюсь не умереть от тоски и вернусь в Москву. И день нашей встречи будет таким же радостным, как и день нашего знакомства! Но больше никогда я не поеду отдыхать без тебя, любимая моя! Мы слишком поздно встретились для того, чтобы теперь позволять себе лишний раз разлучаться. А те, кто говорит, что мужу и жене иной раз полезно отдохнуть друг от друга, никогда не любили и ничего не понимают в любви. Когда хочется отдохнуть друг от друга, то это не любовь, а я не знаю, что такое.
Ты – моя единственная отрада. Ты – половинка моей души, которую я нашел так поздно! Мой дар издевается надо мной, иначе я этого назвать не могу. Я вижу далеко, но не вижу близко. Вижу грандиозные события, но вот мое будущее и будущее моих близких часто остается для меня непостижимым. В те редкие минуты, когда я не думаю о тебе, я думаю о тех, кто остался там [20]. Пытаюсь установить с ними контакт, но ничего не получается. Так же было и с тобой. Я начал предчувствовать нашу встречу уже здесь [21]. Ах, если бы я мог знать о ней двадцать лет назад или раньше! Тогда бы мы уже двадцать лет были бы вместе. Лишних двадцать лет счастья отняла у нас судьба! Но я благодарен и за то, что у нас есть. Ведь могло ничего не быть. «Немножко все же лучше, чем ничего», – говорили торговцы в Гуре, когда торговля шла не очень хорошо. Встретив тебя, драгоценная моя, я понял смысл поговорки: «Жена делает мужа господином». Да, это так, ведь мужчина без женщины одинок и слаб.
Но пора рассказать о месте, в котором я отдыхаю. Я же знаю, драгоценная моя, как тебя интересуют детали. Абастумани, как я уже написал, захолустная дыра. Воздух здесь хорош, вода [22] гадкая на вкус, но говорят, что она очень полезна. По рекомендации врачей я выпиваю три стакана в день. Ты напрасно предостерегала меня, чтобы я не увлекался здесь вином, дорогая моя. То, что здесь называют вином, у нас дома называли уксусом. Жуткая кислятина! Причем местные пьют ее вместо воды. Воду здесь пьют только дети. Я попробовал вино в трех местах и пришел к выводу, что везде один и тот же уксус. Могу себе представить, какой у них здесь уксус. Наверное, похож на царскую водку! [23]
Городок маленький, населения гораздо меньше, чем было у нас в Гуре (сейчас, наверное, в Гуре меньше, чем здесь), но на первой же прогулке я встретил еврея. Это местный фотограф. Он коренной местный житель. Его предки поселились здесь в незапамятные времена, после завоевания Иерусалима Навуходоносором. Нам пришлось разговаривать по-русски, иначе мы друг друга не понимали. Фотограф не узнал меня, и в этом мое счастье – есть хотя бы один человек, с которым можно спокойно поговорить.
