Таро Эльфов. Роман в картинках - МакЭлрой Марк (книги онлайн полные .txt) 📗
– Во-первых, – начала бабушка, глядя в испуганное лицо внучки, – я применила магию лишь к книге, но не к тебе. Во-вторых, – она прокашлялась и продолжила: – я изменяла не реальность, а лишь ее форму, сделав набор букв и листков книги листками и символами колоды карт.
Она засмеялась, видя, как успокаивается девочка.
– Магия – это не только Эдикты правителя, это еще Законы Природы, которые не подвластны ни одному Правителю, ни в Старом, ни в Новом мире. Тебе стоит многому научиться, – продолжала бабушка, переведя взгляд под ноги девочки, – потому что я – это прошлое нашего рода, а ты – будущее, которое не может жить без прошлого.
Панепаэль посмотрела себе под ноги и увидела, что книга на месте, а шкатулка и карты исчезли, как не бывало.
Бабушка перевела свой взгляд наверх, устремив его на потолок в место, где пересекались балки крыши. Внезапно девочке показалось, что земля уходит из-под ее ног, а крыша начинает раскачиваться.
Но на самом деле крыша стала менять свой цвет, вид, и теперь перед ее взором был не черный деревянный потолок, а удивительная картина, сложенная, словно мозаика, из света и драгоценных камней.
Посреди этой картины светился огромный красный камень, который окружали 22 камня меньшего размера и других видов. Аметисты, рубины, янтарь – Панепаэль не знала всех названий, но догадывалась, что ни один из 22 камней не повторен дважды.
Бабушка сложила руки лодочкой, и в тот же миг из центрального камня что-то упало вниз. Это была колода карт, таких или почти таких, как те, что Панепаэль видела у своих ног.
Когда девочка посмотрела вверх, потолок уже был прежним. Но в руках у бабушки была и никуда не исчезала колода карт.
Она протянула ее девочке и сказала:
– Не надо менять реальность, надо понимать, когда реальность сама готова измениться, и просто воспользоваться этими изменениями себе во благо.
Глава 3
Панепаэль завороженно смотрела на огромного жирного паука, который стоял перед ней. Он был больше любого из пауков, которые когда-либо видела девочка. Его восемь булавочных глаз злобно блестели, рассматривая жертву, которую он видел в беспомощной девочке.
Панепаэль сделала шаг назад, и паук, почуяв страх своей жертвы, чуть присел на своих мохнатых лапах и двинулся вперед. Его челюсти начали медленно двигаться, словно он разминал их, готовясь к трапезе. На пол толстой нитью стекла липкая слюна, запах которой еще сильнее парализовал волю девочки.
Сердце неистово билось и казалось, что оно уже не в груди, а где-то в голове, в ушах – так сильно стучало оно, боясь не меньше своей хозяйки. Что же делать? Позвать бабушку?
«Нет! – это проснулась отцовская воля, – я не дам шанса этому старому эльфу посмеяться над моей беспомощностью!»
Но что же делать? И вдруг в ее голове пронеслись образы карт, которые она видела мельком, но образ которых, как оказалось, крепко засел в ее прекрасной головке.
Она вспомнила, что на одной из карт она видела паука, очень похожего на того, что медленно и уверенно направлялся в ее сторону.
А что если в колоде есть что-то, что поможет его одолеть?
Она перевела дыхание и начала перебирать образы, которые возникали в ее голове. Паук как бы почуял, что противник концентрируется на чем-то, что может ему повредить. Раздался пронзительный свист, который ничуть не помешал Панепаэль, которая продолжала концентрироваться на «оружии».
– Мечи, копья, палки, – перечисляла она, не сводя глаз с врага, который был уже рядом.
Его челюсти скрежетали перед ее лицом, две лапы обхватили ее, подтягивая к смрадной пасти. Но девочка не теряла присутствия духа, и это помогло удивительной, но в то же самое время спасительной мысли прийти в ее голову и достигнуть разума: «Если паук из колоды, значит, он не настоящий, а значит, настоящим делаю его я и мой страх. Тогда поступим так».
Она закрыла глаза и представила ослепительный свет, который, как говорила бабушка, предшествовал всему Творению. Он самый чистый и самый реальный из всех вещей, утверждала она.
Панепаэль открыла глаза и увидела, что стоит в комнате одна. Нет ни чудовища, ни ядовитой слюны, которая была на полу перед ней.
Она посмотрела на верхнюю карту из колоды, что все это время держала в своей руке. Там был запечатлен молодой эльф, который стоял в высокой сочной траве, доходящей до его щиколоток. А паук, ее недавний противник, был лишь маленьким паучком, едва видневшимся на фоне густой зелени травы.
Рисунок был словно живой. Девочка видела, как паук уполз куда-то в траву. Она видела, как развеваются волосы эльфа от легкого ветерка, который, как казалось, чувствовала и она сквозь карту.
Но вдруг рисунок замер и теперь на нем был иной сюжет. Все тот же красивый Эльф лежал посреди травяного луга, облокотившись на мшистые камни. Рядом с ним спала собака, друг и охранник. Но ни хозяин, ни его друг не обращали никакого внимания на паука, который медленно выползал из зарослей травы.
Вместо «врага» внимание эльфа занимала бабочка, сидящая у него на руке. Дуб, что виднелся чуть поодаль, скрывал в своей тени девушку эльфа, которая с интересом смотрела на прекрасного эльфа. Но он был слишком увлечен своей забавой, чтобы видеть кого-то рядом с собой.
Панепаэль прочитала подпись внизу карты: «Глупец».
Она нахмурилась, пытаясь понять, какой смысл вложил художник в этот образ и что хотел сказать, дав этому образу такое название.
Что было глупостью: невнимательность эльфа? Или пренебрежение угрозой? Или невнимательность к другим обитателям?
За спиной раздался скрип ступеней. Наверное, это бабушка решила посмотреть, почему столь шумно в гостиной.
Бабушка поняла все без слов, но не сдержала иронии, переполнявшей ее:
– Магия!? И с ней куда лучше, чем без нее.
Девочка не хотела признаваться, что бабушка права, и вместо того чтобы согласиться с ней, гордо вскинула свой прелестный носик кверху, заявив, что у нее есть масса других, более важных дел, чем магия.
– Что же это за дела? – поинтересовалась старуха.
Панепаэль не нашлась, что ответить на такой простой, но одновременно сложный для нее вопрос. А бабушка, казалось, и не ждала никакого ответа.
– Ты великолепно справилась с паучьим тестом!
– Я знала, что паук был не настоящим, – ответила девочка, тем не менее, испытывая гордость от похвалы.
– И ты всегда кричишь, когда видишь перед собой ненастоящего паука? Или ты видела еще кого-то настоящего, кто напугал тебя? – бабушка внимательно посмотрела в глаза внучке, словно ища там ответы на свои вопросы.
«Может, сказать ей про Эльфа?», – подумала Панепаэль, но вместо этого спросила:
– А почему карту назвали «Глупец»?
Таймерл улыбалась, гладя на внучку.
– А как бы ты назвала эту карту? – поинтересовалась она.
Панепаэль на минуту задумалась, пытаясь дать карте наиболее точное определение. Потом закрыла глаза, чтобы мир не мешал ей искать ответы внутри себя.
Она вспомнила, что молодой эльф, принц Альберих, был известен как ветреный и не очень умный юноша. Его отец, король Оберон, славившийся мудростью и магической силой, обладавший титулом Мастера Четырех стихий, был правителем эльфов. Король направлял, управлял и правил, делая все во благо своего народа. Мать принца, королева Альва, не уступала в талантах своему супругу, помогая в духовном развитии нации эльфов. И ребенок таких родителей, казалось, должен объединить все достоинства этих великих людей. Но вышло совсем иначе.
Панепаэль продолжила воспоминания и вспомнила, что паук, запечатленный на карте, был ни чем иным, как испытанием, призванным расшевелить молодого повесу. Боги еще надеялись на то, что мудрость и сила проснутся в принце. Они думали, что если не разум, то инстинкт разбудит силы крови, которая текла в нем. Но кровь была глуха к первому и последнему испытаниям, которым подвергся молодой принц.
Таймерл поняла замешательство девочки и пришла на помощь.
