Мысль — твой враг (ЛП) - Кришнамурти Уппалури Гоппала (книги онлайн полные версии TXT) 📗
В: Проводите ли вы различие между осознанностью и сознанием?
О: Осознанность для меня ничего не значит, потому что она не является инструментом как понимания чего-либо, так и внесения изменений. Перво-наперво, менять нечего. А так как менять нечего, использование как осознанности, так и любого другого инструмента с целью вызова перемен, неуместно.
Осознанность не может быть отделена от деятельности мозга. Вот почему я всегда описываю происходящее здесь (указывает на себя) в терминах материального. «Отражение этого (указывает на подушку), чем бы оно ни было, на сетчатке, и восприятие этого без называния» — всего лишь умная игра, в которую мы с собой играем. Вы думаете, что распознавание отдельно от называния. Это не так. Распознавание и называние — одно и то же. Называю ли я или нет, само распознавание вас как человека или вон того как подушки, означает, что называние уже происходит, использую я слова или нет. По этой самой причине я обращаю внимание людей, утверждающих, что слово не материально, на то, что слово в действительности материально. Если слово не нечто, то что, чёрт возьми, оно тогда такое? У философов принято сидеть и бесконечно обсуждать нематериальность слов. Это подразумевает, что есть что-то ещё кроме слова. Так что вы не можете признать факт того, что слово является объектом. Вот так, даже если вы говорите, что объект существует самостоятельно, без использования слова, это подразумевает, что есть разделённость. О чём я пытаюсь сказать, так о том, как эта отдельность, разделённость возникает.
В: С разделённости на самом деле начинается двойственность.
О: Я никогда не говорю себе или вам, что я стол. Это слишком абсурдно. Я говорю о том, что вы не можете разделить себя по собственной воле, кроме как при наличии внешней потребности. Вы спрашиваете: «Что это?» У нас с вами в памяти содержится одинаковая информация. Не важно, пользуетесь ли вы французским, английским, немецким или латинским словом. Точкой отсчёта выступает стол, о котором вы меня спрашиваете. Так что я отвечаю, что это стол и что он белый. Мы с вами обладаем одинаковой информацией. В отсутствие вопроса я бы мгновенно взглянул на него и сказал себе, что это стол. Это не значит, что я его «невыбирающе осознаю». Есть всего лишь отпечаток объекта на сетчатке. Даже это утверждение не может быть мной воспринято, потому что стимуляция и отклик происходят одномоментно. Как только вы говорите об осознанности, уже происходит разделение.
В: Почему мы поддерживаем это положение, эту двойственность, эту разделённость?..
О: Для вас это единственный способ продолжаться. Иначе вы закончитесь. «Вы», каким вы себя знаете, «вы», каким вы себя воспринимаете, тот «вы» — вот та личность. Постоянно прибегая к использованию памяти, она поддерживает собственную непрерывность. Если не будет того «вас», вы не узнаете о происходящем. Здесь очень к месту употребить фразу «свобода от известного». Как только вы свободны от узнанного, нет возможности что-либо о нём сказать. Так что если я слушаю кого-нибудь вроде вас, говорящего о необходимости обрести свободу от узнанного, ваш акцент на необходимости освободиться от знания, уже является частью знания. Мысль выживала миллионы и миллионы лет, и ей известен каждый в мире трюк. Она сделает что угодно, лишь бы сохранить свою непрерывность.
В: Так мышлением нельзя достичь понимания?..
О: Никакого мышления вообще нет. Если нет думающего, то нет никаких мыслей. Вы не можете сказать, что есть только мысль, но нет думающего. Мысли не приходят отсюда (указывает себе на голову) они приходят извне. Интерпретация чувственного восприятия в рамках вашей структуры восприятия является мыслью. И вы пользуетесь этими мыслями для достижения цели.
В: Я кое-что знаю о мышлении. Это последовательное…
О: Нет, вы можете попытаться. Я вас не учу. Происходящее здесь механистично, вроде компьютера. Оно работает как механизм, пытается выяснить, если ли в компьютере (указывает себе на голову) какая-либо информация, относящаяся к предмету нашей беседы. «Дайте подумать» — вы лишь говорите так, но за этими высказываниями не стоит никакая деятельность, не происходит никакого мышления. У вас возникает иллюзия, что есть некто, кто думает и извлекает информацию. Взгляните, это не отличается от имеющегося у нас замечательного инструмента — электронного словаря. Вы нажимаете кнопку, и он рапортует: «Готов». Потом вы запрашиваете слово, и он говорит: «Ищу». Вот этот поиск и есть мышление. Но это машинальный процесс. В компьютере или электронном словаре нет мыслящего. Вообще нигде нет никакого мыслящего. Если там есть какая-то относящаяся к делу информация, компьютер объединяет её и выдаёт. Вот всё, что происходит. То, что происходит, очень механистично. Мы не готовы признать машинальность мысли, потому что это полностью перечёркивает наше представление о себе как о чём-то большем, чем простой механизм. Этот механизм удивителен. Он не отличается от используемых нами компьютеров. Но это (указывает на своё тело) нечто живое, оно обладает живым качеством. У него есть способность жить. Оно не просто механически повторяется, оно влекомо жизненной энергией, вроде электрической энергии.
В: Одна из вещей, к которым люди прибегают наиболее часто, это воображение…
О: Идея, что вы воспринимаете тело во всей полноте, создана вашим воображением. На самом деле у вас нет способа воспринимать его полностью. Вы воспринимаете тяжесть тела из-за силы гравитации. Иногда вы переживаете тяжесть тела при бездействии мыслей. Иногда мысли замедляются. В это время вы ощущаете себя тяжелее самого тяжёлого объекта. Вы ощущаете, будто весите 640 килограмм или вдруг чувствуете, будто ходите по воздуху. Таковы действительные способы работы тела, получившие описание в духовных терминах и которым была придана такая важность.
В: Итак, в сфере воображаемого люди думают, что свободное мышление может иногда привести к новым возможностям, способам жить более плодотворно, более легко или более приятно…
О: Это не соответствует действительности.
В: Люди так предполагают. Если есть возможность так поступать, можно так поступать. Что в этом неправильного?
О: Посмотрите, в некоторых областях это работает. Допустим, у нас есть математическая проблема. Мы думаем над ней. Вы приходите к ответу и заявляете, что это результат ваших размышлений. Но иногда в попытке разрешить некую математически или научную проблему вы исчерпываете все возможности, варианты и комбинации. Вы так устаёте, что идёте спать. Но проснувшись обнаруживаете ответ. Такое возможно лишь в области механистических проблем. Мышление не способно помочь нам решить жизненные проблемы. Нет способа использовать его для решения проблем человека. Вот почему мышлению не удалось разрешить наши проблемы. Ему не удалось коснуться ничего здесь (указывает на своё тело). Никакие наши верования не касаются ничего здесь. Мы не знаем, как бы поступили в данной ситуации. Вы можете сказать, что не будете жестоким человеком. Но не будете знать, как поступите в определённой ситуации. Потребность подготовиться ко всем будущим действиям и ситуациям вызывает все наши проблемы. Каждая ситуация так отличается, что наша готовность встретить эту ситуацию вооружёнными знанием о том, как с ней разобраться, нам не поможет.
В: Тогда что значит фраза «жизненное испытание?»
О: Я не знаю, то, как вы ставите вопрос…
В: Вы сталкиваетесь с новой ситуацией…
О: Это не испытание. Несоответствие использования того, что у вас есть, подготовка себя, и вопрос о том, как справиться с ситуацией, здесь отсутствуют. Так это перестаёт быть испытанием. Вот почему я говорю, что здесь нет проблем. Проблемы создаём мы. Если решения, предложенные теми людьми, на самом деле не решения, значит, в действительности у вас нет проблемы. Но факт в том, что если у вас нет проблемы, вы её создаёте. Вы не можете жить без проблем.
