Образ человека как основа искусства врачевания - Том I. Анатомия и физиология - Хуземанн Фридрих (читать книги онлайн .txt) 📗
Пусть врач не возражает, что такие рассуждения не имеют для него никакой ценности, и что он хотел бы что-нибудь услышать о диагностике и терапии. Ибо именно диагностика сегодня сильно технизирована и, без сомнения, интуитивная способность врача в этом отношении частично подавлена. Если он хочет восстановить ее, не соскальзывая в атавизмы, то он должен считаться с областью чувств. Быть может, даже некоторые вещи, которые до этого казались принадлежащими области «сверхъестественных способностей», представятся теперь как нечто совершенно естественное, но только основанное на развитии и применении одного из «непризнанных» чувств.
Начнем с рассмотрения чувства осязания. Оно является примитивнейшим изо всех, поскольку менее всего говорит о качествах воспринятого. Посредством осязания мы знаем, что кроме нас есть еще нечто, но знаем мы это только потому, что наталкиваемся на него своим физическим телом. В зависимости от того, насколько при этом соприкосновении поддается объект или наше тело, мы определяем его как мягкий или твердый, как острый или тупой и т. д. Итак, осязание не выходит за пределы собственной телесности. То, что мы свои осязательные восприятия относим к внешнему миру, то есть объективизируем, является, по существу, результатом мышления. Эта объективизация обычно облегчается одновременным восприятием посредством других органов чувств, особенно зрения. То, что посредством осязания мы можем иметь различные виды восприятия, основано на том, что наш организм содержит в себе твердые и полужидкие органы, в этом случае кости и мышцы. Когда мы осязаем, то, в сущности, определяем мир только в его отношении к твердому агрегатному состоянию. Вследствие смутности получаемых от него восприятий осязание можно причислить к «ночным чувствам».
Поверхность тела - это поле, в отношение к которому мы приводим осязаемое. В действительности это плоскость. Мы же испытываем ее не как таковую (иначе мы ощущали бы себя как полую форму), но как пространство, заполненное нашими органами, в котором мы испытываем голод и жажду, сытость и удовольствие, и прочие разнообразные нюансы телесного самоощущения.
Например, голод - это элементарное ощущение, которое, очевидно, имеется и у животных. И все же в основе его лежит сложнейшее состояние организма: ему не хватает веществ различного рода. Однако ощущение голода, в общем, простое, неспецифическое ощущение. Нам кажется, что мы воспринимаем отсутствие веществ в организме, но это — противоречие в самом себе, ибо отсутствие чего-либо не может восприниматься, но может быть установлено только посредством сознательного акта на основе других восприятий, если в то же время (внутренне или внешне) воспринимается соответствующая целостность. Если я, например, вижу, что у стула три ножки, из этого восприятия еще не следует, что одной не хватает. Но если я смотрю, исходя из целостной конструкции, что стул задуман с четырьмя ножками, то из разницы между моим восприятием и моим представлением о «целостности » стула я заключаю, что одной ножки не хватает. Голод точно так же состоит в восприятии разницы. В теле образующих сил я ощущаю себя как живую целостность и одновременно ощущаю, что совокупность имеющихся в физическом теле веществ не наполняет эту целостность. То есть, голод состоит в восприятии разницы между физическим телом и телом образующих сил. Эта разница телом ощущающим, объемлющим физическое и эфирное тело, воспринимается как «голод». У животного одновременно в теле ощущающем возникает пищевой инстинкт; у человека (если его Я-существо уже пробудилось) вступает в действие также Я, и на основании рассуждения решает, искать ли пищи, или, если человек как раз находится на концерте, в церкви или на службе, временно отказаться от приема пищи.
Итак, при ощущении голода речь идет о восприятии, которое целиком протекает внутри собственной телесности. Аналогично мы воспринимаем другие состояния: сытость, жажду, хорошее самочувствие, усталость, болезнь, боль и т. п. Когда мы, например, говорим: «Я чувствую себя освеженным», - то наше Я воспринимает, что установились правильные отношения между процессами распада и восстановления, то есть между Я и телом ощущений, с одной стороны, и физическим телом и телом образующих сил, с другой стороны. Это общее восприятие жизненных состояний внутри телесности Р. Штейнер назвал «чувством жизни».
Только зная о существовании физического тела и тела образующих сил, можно познать суть голода. Тело образующих сил находится в определенном родстве с веществами, из которых составлено физическое тело, поскольку оба первоначально вышли из одного целого. Эти вещества тело образующих сил всасывает из предложенной пищи. Если каких-либо из этих веществ не хватает, то это «всасывание» тела образующих сил воспринимается сознанием как голод или жажда, или же как желание какого-либо конкретного качества пищи (сладкое, соленое и др. ). У грудного младенца это всасывающее действие тела образующих сил непосредственно проявляется в «рефлексе сосания», то есть в собственном движении.
Чувство жизни - это центральное чувство, выражение наших жизненных потребностей. Все другие чувства имеют более периферический характер и являются в известном смысле специализациями чувства жизни. Всем чувственным впечатлениям чувство жизни выносит свое окончательное суждение, что они означают для жизни, вызывают ли они утомление, болезнь или оживляют, освежают. И все чувственные ощущения, если становятся слишком сильными, вызывают боль или тошноту, то есть реакцию чувства жизни.
Целостность человеческого существа с точки зрения чувства жизни делится на две половины: воспринимающую (Я и тело ощущений) и воспринимаемую (тело образующих сил и физическое тело). Область восприятия чувства жизни также ограничена пределами собственной телесности; чувство жизни - это также «ночное чувство». В качестве восприятий в нем в смутной форме присутствует отношение к внешнему миру.
Как осязание в качестве поверхностного чувства, с одной стороны, имеет предпосылкой жизненное пространство организма, так, с другой стороны, оно тесно связано с движением. Ибо качества шероховатости, гладкости и т. п. познаются только тогда, когда ощупывающая рука движется, тогда как практически о чисто осязательном ощущении можно говорить только в том случае, когда что-то касается неподвижной поверхности тела. Каждое активное касание связано с сознанием движения собственных членов, основанным на деятельности чувства собственного движения. Последнее охватывает все отдельные, связанные с движением восприятия - напряжение мышц и кожи, трение поверхностей суставов и т. п. - как сознание собственного движения.
Но все эти детали мы должны еще осознать; изначально же мы сознаем движение собственного организма как дифференцированную целостность. Конечно, и сознание собственных движений остается еще весьма смутным. Но если бы его не было, то мы не смогли бы научиться стоять и ходить; ибо все это было бы невозможно, если бы до этого нам пришлось самим в сознании сводить воедино ощущения, соответствующие отдельным мышцам, костям и др. Итак, посредством восприятия внутренней подвижности чувство собственного движения преобразует смутное ощущение собственной телесности, данное чувством жизни, в динамическое. Оно собирает отдельные восприятия органов в целостное восприятие, которое затем при стоянии и ходьбе вступает в отношения с чувством равновесия (ср. вверх).
Движения головы, тела в целом, особенно пассивные движения в транспорте воспринимаются органом с полукружными каналами. Эти каналы ориентированы по трем пространственным направлениям и содержат внутри себя лимфу, в которую от стенок выступают тонкие нервные волокна. При движении тела в определенном направлении лимфа соответствующего этому направлению канала по инерции остается на месте и увлекает за собой нервные волокна в противоположном направлении.
Итак, чувство собственного движения имеет две стороны восприятия: совокупность движений, происходящих внутри организма, и движение всего организма по отношению к окружающему пространству (посредством полукружных каналов). Хотя последнее в нормальных условиях нами почти не осознается, однако сочетание множества извне обусловленных изменений положения тела ведет к симптому «морской болезни»: чувство жизни протестует против того, чтобы быть игрушкой внешних сил.
