Пещеры древних. (THE CAVE OF THE ANCIENTS) - Рампа Лобсанг (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Я обрадовался этим словам, потому что мог видеть все цвета в этом пространстве и поспешил сказать об этом.
— Да, да, Лобсанг! Я знаю, что ты можешь различать цвета в этом пространстве, поскольку ты один из самых ярких талантов в ясновидении, однако я пользовался предположением, что ты совершенно не можешь видеть ауру, чтобы объяснить тебе все это.
Лама-врач посмотрел на меня с порицанием за то, несомненно, что я прервал ход его мыслей. Когда он решил, что я достаточно укрощен, чтобы воздерживаться от последующих высказываний, он продолжал:
— Таким образом, во-первых, существует эфирный слой. За ним следует зона, цвета в которой могут видеть лишь очень немногие люди. За этой зоной располагается собственно аура. Вид ауры определяется не столько животной жизненной силой, сколько духовной жизненной силой. Аура образуется завихрением лент и полос всех цветов видимого спектра и включает большее число цветов, чем может видеть физический глаз, потому что ее воспринимают с помощью органов чувств, отличающихся от физического зрения. Каждый орган человеческого тела посылает наружу сообщение в виде собственного потока света, своего потока лучей, который колеблется и изменяется в соответствии с изменением мыслей человека. Многие из подобных сообщений органов присутствуют в очень заметной степени в эфирной оболочке и в пространстве над ней, а при рассмотрении обнаженного тела кажется, что его аура усиливает сообщения о здоровье или болезни, из чего ясно, что достаточно ясновидящие могут по ауре рассказать человеку о состоянии его здоровья.
Я знал все об этом, все это было детской игрой для меня, и я упражнялся в подобных вещах с момента операции над «Третьим глазом». Я знал о группах лам-врачей, которые сидели возле больных людей и изучали их обнаженные тела, чтобы понять, как можно помочь им. Я подумал, что, возможно, меня собираются обучить такой же работе.
— Теперь, — сказал лама-врач, — тебя специально обучают, давая интенсивную подготовку. Мы рассчитываем и надеемся, что когда ты отправишься отсюда в огромный западный мир, ты сможешь изобрести прибор, с помощью которого даже совсем не обладающие оккультными способностями смогут увидеть ауру человека. Врачи, изучая ауру человека и видя воочию его недуги, смогут излечивать их. Этот вопрос мы рассмотрим позже. Я понимаю, что все это достаточно утомительно, многое из того, что я сказал, тебе очень хорошо известно, но это может быть утомительно и по другой причине. Ты ясновидящий по своей природе, ты, возможно, никогда не думал о механизмах работы твоего дарования, и именно это твое отношение к делу нужно исправить, потому что человек, знающий только половину изучаемого предмета, является недоучкой и полезен лишь наполовину. Стремись быть максимально полезным, мой друг! Однако давай сейчас закончим это занятие, Лобсанг, разойдемся по своим комнатам — поскольку кое-кто косо посматривает в твою сторону — отдохнем и подумаем о вещах, которых мы коснулись лишь слегка. В течение этой недели тебе разрешено не посещать ни одной службы — это приказ самого Высочайшего. Вся твоя энергия, все твои молитвы должны быть направлены только на овладение предметами, которым я и мои коллеги намерены обучить тебя.
Он встал, и я поднялся вслед за ним. Серебряный колокольчик опять был схвачен мощной рукой и сотрясен с такой силой, что, казалось, бедная вещь разлетится на куски. Монах-служитель вбежал в комнату, и лама-врач Чинробнобо сказал:
— Вы будете заботиться о Тьюзди Лобсанге Рампе. Как вы понимаете, он здесь почетный гость. Обращайтесь с ним так, как вы обращались бы с монахом высокого ранга, находящимся у нас в гостях.
Он повернулся ко мне и поклонился, и, конечно, я немедленно ответил на его поклон. Затем служитель предложил мне следовать за ним.
— Стой! — взревел лама Чинробнобо. — Ты забыл свои чаши!
Я бросился назад и, улыбаясь в некотором замешательстве, торопливо схватил драгоценные чаши, а затем поспешил к ожидающему меня служителю.
Мы прошли по короткому коридору, и служитель ввел меня в очень приятную комнату с окном, выходящим в сторону парома на Счастливой Реке.
— Моя обязанность заботиться о вас, Мастер, — сказал служитель. — Для удобства здесь есть звонок, используйте его при необходимости.
Он повернулся и вышел. Я подошел к окну. Вид на Святую долину привел меня в восторг. Паром из надутых шкур яка уже отошел от берега, и лодочник, отталкиваясь шестом, пересекал быструю реку. На противоположной стороне реки я увидел трех или четырех человек, которые, судя по их одеждам, были важными людьми, — впечатление, подтверждавшееся подобострастным поведением паромщика. Я наблюдал за ними несколько минут и затем почувствовал невообразимую усталость. Я сел на землю, не позаботившись даже о подушке для сиденья, и, не осознавая этого, упал на спину уже спящим.
Часы гудели под аккомпанемент щелкающих молитвенных колес. Вдруг я сел прямо, дрожа от страха. Служба! Я опоздал на службу. Склонив голову набок, я внимательно прислушался. Где-то голос пел молитву. Этого было достаточно — я вскочил на ноги и помчался в привычном направлении к двери. Но ее там не было! Раздался глухой стук от удара моего тела о каменную стену и, отскочив от нее, я упал на пол навзничь. Из-за очень сильного удара о камень в голове на некоторое время возникла вспышка голубовато-белого света, затем я оправился и еще раз поднялся на ноги. В панике из-за опоздания, я помчался по периметру комнаты, в которой, казалось, вообще не было двери. Хуже того, в ней также не было и окна!
— Лобсанг! — раздался голос из темноты. — Вы не заболели? Голос служителя отрезвил меня подобно ушату холодной воды.
— О! — сказал я робко. — Я забыл, я думал, что опоздал на службу. Я забыл, что освобожден от нее!
Раздался сдавленный смешок и голос сказал:
— Я зажгу лампу, потому что сегодня очень темная ночь.
Слабое мерцание появилось в дверном проеме — в самом неожиданном месте! — и служитель вошел в комнату.
— Чрезвычайно забавное происшествие, — сказал он, — я вначале подумал, что стадо яков вырвалось на свободу и оказалось здесь.
Его улыбка исключала возможность какой-либо обиды. Я снова устроился на полу, и служитель с лампой удалился. В более светлой части комнаты, где находилось окно, вспыхнула, раскалившись добела, падающая звезда и закончила путешествие по бесконечным просторам космического пространства. Я повернулся на бок и уснул.
На завтрак была все та же пресная и приевшаяся тсампа с чаем. Питающая, поддерживающая, но не вдохновляющая. Потом появился служитель и сказал:
— Если вы уже готовы, я должен проводить вас в другое место.
Я встал, и мы вышли из комнаты. На этот раз мы шли незнакомой дорогой в такую часть Чакпори, о существовании которой я не знал. Вниз, такая длинная дорога вниз, что, казалось, мы погружаемся во внутренности самой Железной Горы. В кромешной тьме мерцала только наша лампа. Наконец служитель остановился и указал направление:
— Идите прямо и войдите в эту дверь слева.
Поклонившись, он повернулся и пошел в обратном направлении.
Я устало двинулся вперед, полный любопытства:
— Что теперь?
Я дошел до указанной двери, вошел в нее и остановился в изумлении. Первой вещью, привлекшей мое внимание, было молитвенное колесо, стоявшее посреди комнаты. У меня была возможность лишь бегло взглянуть на него, и это молитвенное колесо показалось мне очень странным. Затем было произнесено мое имя.
— Вот и ты, Лобсанг! Мы рады видеть тебя здесь.
Осмотревшись, я увидел моего Наставника, ламу Мингьяра Дондупа. С одной стороны от него сидел Великий Лама-врач Чинробнобо, а с другой — резко выделяющийся своей внешностью индийский лама по имени Марфата. Индийский лама когда-то изучал западную медицину и даже учился в Германии в одном из университетов, я полагаю, в Гейдельбергском. Сейчас он был буддийским монахом — ламой, конечно, а не обычным членом буддийской общины.
Индиец взглянул на меня таким пытливым и пристальным взглядом, как будто через мое тело рассматривал на моей спине материал, из которого была изготовлена мантия, — казалось, он смотрит сквозь меня. Однако в данном конкретном случае я не чувствовал за собой никакой вины и так же пристально посмотрел на него. В конце концов, почему я не могу пристально смотреть на него? Я был ничем не хуже его, потому что меня обучали лама Мингьяр Дондуп и Великий Лама-врач Чинробнобо. Вымученная улыбка появилась на его губах, она, казалось, причиняла ему сильную боль. Он кивнул и обратился к моему Наставнику:
