Мессия. Том 2 - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (читать книги онлайн .txt) 📗
Разуму нужны неимоверные усилия, — чтобы войти в ваше одиночество, во тьму, и разыскать центр вашей жизни. Как только вы обнаруживаете этот центр, тотчас пробуждается что-то спавшее. Мы назвали такого пробужденного человека настоящим и подлинным человеком. Мы назвали его Джина, потому что он победил себя. Мы назвали его Будда, потому что он просветлен. Мы назвали его провидцем, потому что сейчас — только сейчас, впервые — у него появились глаза; до сих пор он был слепцом.
Альмустафа сделал бы лучше, если бы слегка стукнул того ученого и обратил внимание на скудность его вопроса.
Потом просил ученый: «Скажи о Речи...»
Только попугай может задать такой вопрос. Речь? — разве ученый дитя, которое не знает, как разговаривать? Альмустафа не сказал: «Ваш вопрос глуп, а вы сами — ученый идиот». Он начал отвечать ему. Он не уделяет никакого внимания вопрошающему. И я говорю вам снова и снова: если вопрошающий не удовлетворен, в ответе на вопрос не много пользы, потому что вопрос возникает из вопрошающего и его невежества. Сначала вам надо зажечь свечу в его существе, быть может, тогда он будет способен понять то, что вы собираетесь сказать. Это не пустяк, это самое важное.
Вот почему самые глубокие утверждения Халиля Джебрана читались миллионами людей просто как поэзия: никто и не подумал, что в этом есть хоть какая-то истина. Да, каждый говорил, что в том, как он высказывается, есть своя собственная красота — его слова так поэтичны и так музыкальны. Но это то же, что говорить о красоте женщины, рассказывая о ее одежде: «Вы очень красивы: ваши одежды так прекрасны, у вас такие ценные украшения» — вы и не упоминаете о ее глазах, ее лице, вы не упоминаете о теплоте ее тела, не упоминаете о любви, которая окружает ее. Она начнет капризничать: «Ты, оказывается, торговец одеждой или золотых дел мастер! Я не одежда и не украшения. Ты не упомянул ничего, что принадлежит мне».
Вы прибегаете к словам, когда вы в разладе со своими мыслями...
Это не обязательно так. Вы прибегаете к словам, когда вы в разладе со своими мыслями. Зачем вам говорить — и о чем вы собираетесь говорить, — когда все ваши мысли мирно и крепко спят? Мне хочется сказать вам: вы говорите, или вы способны говорить, когда ваш ум совершенно перестает нарушать ваше сознание — но это не обязательно. Если вы хотите неприятностей — говорите. Если хотите оставаться мирными, тихими и довольными — замолчите. В этом безумном мире высказывать что-либо истинное, означает бросить вызов всем идиотам, ведь их ложь разоблачается. Но дело даже не в том, чтобы быть в мире со своими мыслями.
Мысли никогда не бывают мирными.
Либо они есть, либо их нет.
Он противоречит сам себе. Возможно, у него и есть некоторые далекие прозрения в истину, ему не вполне ясные. Его слова... мир со своими мыслями... Либо у вас мысли, либо у вас мир; потому что мысли — это лишь беспокойство в вашем сознании.
Вы прибегаете к словам, когда вы в разладе со своими мыслями;
И когда вы не можете долее обитать в одиночестве своего сердца, вы переселяетесь...
Почему люди хотят разговаривать? Все на свете говорят. Я слышал, что только однажды, давным-давно, на одну минуту все говорящие на земле остановились, потому что пророк объявил: «Если вы хотите услышать Бога... на одну минуту, когда солнце будет точно в зените, пройдет половину пути, как только ваши часы начнут бить двенадцать, на одну минуту остановитесь... если вы хотите услышать Бога».
Это древняя история о Чжуан-цзы, имя которого носит эта аудитория. Я люблю многих-многих людей, но Чжуан-цзы стоит особняком — как класс, категория сам по себе. Он был действительно великим святым мошенником. Я люблю его не за то, что он был святым, — святые по одной рупии за дюжину, — а за то, что он был святым мошенником: это редкая, очень редкая комбинация.
Так как Чжуан-цзы уважали по всему Китаю, люди поверили ему, и на мгновение стало тихо на всей земле. Никто не услышал Бога — потому что Бога нет. Но никто не выразил недовольства. У истории такой прекрасный смысл. Никто не посетовал: «Ты обманывал нас, зря растратил наше время — целую минуту. Мы могли бы покурить сигареты, пожевать резинку или поговорить о замечательных вещах; ты остановил нас на одну минуту». Но никто не пришел жаловаться ему. Он сам спросил людей: «Вы разочарованы во мне?»
Они сказали: «Нет. В тот миг, когда мы замолчали, мы услышали очень тихий, незаметный голос в своем собственном сердце, в своем собственном существе. Мы пришли выразить тебе нашу благодарность и коснуться твоих стоп, потому что мы бы ни за что не остановились — даже на минуту — и никогда бы не смогли обнаружить, что Бог не в небесах, а внутри нашего собственного существа».
Но Он не кричит, Он шепчет — как влюбленные шепчут друг другу, как секреты передаются шепотом из уст одного в ухо другому.
Говорят, что если вы хотите, чтобы ваша жена послушала то, что вы скажете, не говорите это громко; шепните кому-то, и она услышит это наверняка. Сам шепот делает ясным, что от нее что-то скрывают, что-то сохраняют в секрете, ее не включают в это. Но если вы разговариваете громко, никакая жена не слушает: это обыденный ритуал...
Я был в Калькутте и должен был попасть на встречу — терпеть не могу опаздывать. Муж, подвозивший меня, сигналил своей жене выходить. Все слыхали сигналы его гудка: «Он что, с ума сошел? Машина стоит, впереди никого — зачем он сигналит?» Тут его жена открыла окно и сказала: «Я говорила тебе, по крайней мере, тысячу раз, что буду через минуту, а ты продолжаешь сигналить своим гудком. Продолжай — но мне нужно время. Я выйду через минуту!»
Я сказал: «Боже мой, она ведь не может произнести «через минуту» тысячу раз!»
Муж сказал: «Вам не понять; вы не муж».
Я сказал: «Я не муж из-за таких людей, как вы. Видя положение мужей вокруг себя, я решил, что лучше не быть мужем, чем оставаться в постоянном аду».
Альмустафа говорит: Вы прибегаете к словам, когда вы в разладе со своими мыслями. Здесь есть и другое значение. Я дал вам то значение, которое захотел, но вы должны знать и о другом значении. Он говорит: «Когда вы вовлечены в свои мысли, вы не можете остаться молчаливыми».
Вы настолько привыкли к беспрерывному разговору внутри своего ума. Что же еще такое ваш ум? — большее время говорящая машина, граммофон, у которого иголка соскакивает в определенной точке, так что вы продолжаете снова и снова: каждый день тот же ритуал, ту же мысль, тот же страх — и каждый раз с одной и той же точки.
Он говорит, что вы разговариваете только тогда, когда ваши мысли не подвластны вам. Когда ваши мысли не играют в футбол в вашем уме, то вы начинаете играть в футбол с кем-то другим. Что такое ваш разговор? — просто футбольный матч, швыряние слов друг другу. Никто не слушает. Разве вы слушали кого-нибудь? Вы только подхватываете какое-то слово, с которого можете начать разговор, — вы не слушаете, что он говорит. А он ожидает лишь из вежливости, ища подходящее слово, с которого он может начать снова. Это и называется разговором — просто футбольный матч.
Альмустафа прав, что молчаливый человек будет наслаждаться своим молчанием. Но вы не можете помолчать даже несколько минут; вы должны заниматься чем-то. Раньше я жил у друга, который ни на миг не мог успокоиться ни умом, ни телом; он ерзал, метался и вертелся. Я спросил: «Какой это йоге ты научился? Я проходил Патанджали и все другие йогические писания, и никогда не сталкивался с упражнением, которое выполняешь ты».
Он всегда искал кого-то, чтобы начать разговор. Люди, которые заходили ко мне, начали спрашивать: «Это хозяин дома? Тогда мы не придем больше; он ловит нас прямо в воротах. Он хватает нас за руки, так чтобы мы не убежали — это выглядит очень странно, — и принимается говорить обо всякой всячине. Мы все время повторяем: «Мы пришли встретиться с вашим гостем». — А он в ответ: «Сначала встретьтесь с хозяином. Это цена, которую вы должны уплатить». Так что сообщите нам, когда его не будет дома, тогда мы придем; в противном случае встречайте нас в саду поблизости, а он пусть поджидает в воротах».
