Гуру глазами ученика - Холл Мэнли Палмер (книги без сокращений .txt) 📗
Многие ученики, никогда не видевшие своего учителя, знали его голос, получая от него наставления во время медитации. Каждый день у гуру бывал особый час, когда он уединялся, воспринимая мысленные импульсы своих подопечных, и отвечал на их вопросы посредством тонких потоков сознания. В эти периоды внутреннего общения гуру нельзя было беспокоить, и посещавшие его ученики должны были следить, чтобы никто не приближался и не разговаривал с ним до тех пор, пока он сам не подаст знак, что завершил свою работу.
Среди учеников гуру был один голландский купец, живший в Бомбее. Это был добропорядочный человек, и гуру очень надеялся, что этот голландец многого добьется в овладении тайнами природы. Поэтому гуру часто обращал свои мысли к голландскому купцу и время от времени обсуждал с нами духовные успехи своего любимого ученика. Гуру, бывало, говорил: «У моего духовного сына в Бомбее сегодня была удачная медитация». Или замечал по другому случаю: «Моему духовному сыну в Бомбее сегодня досаждал тот человек из банка. Плохо, что торговое дело мешает росту души».
Минхер ван Стуитен был женат и имел двух маленьких дочерей. Гуру обычно одобрительно кивал головой, говоря:
«Очень хорошо, что мой сын в Бомбее провел день, играя со своими дочками. Он хороший глава семьи, что согласуется с Ведами. Человек, который родился, должен заплатить свой долг природе. Хороший отец всегда бывает хорошим учеником».
Однажды днем гуру в сопровождении нескольких из нас отправился на короткую прогулку к холмам. Его самый старший ученик, живший вместе с нами, увлекался ботаникой и травами, и, когда выдавалась возможность, гуру обычно шел вместе с ним и объяснял тайны мира растений.
Мы находились в часе ходьбы от ашрама* и уже собрали некоторое количество растений для последующего изучения, как вдруг гуру неожиданно остановился и поднял глаза к солнцу. Мы все, естественно, тоже посмотрели на солнце и через несколько секунд увидели маленький белый предмет, падающий с небес. Он беспорядочно кружился, несомый легким ветерком, и опускался все ближе к гуру. Наконец гуру протянул руку, и мы увидели сложенный клочок бумаги, который, как крошечная птичка, присел отдохнуть на его пальцы. Гуру развернул листок и повернулся к нам со словами:
«Это послание от моего сына из Бомбея. У него большая беда; я должен идти к нему».
Ученики постарше тотчас же все поняли и занялись подготовкой гуру к путешествию. Осмотревшись вокруг, они нашли уединенное место под ветвями большого дерева. Гуру уселся на поспешно сложенную подстилку из листьев и веток. Затем Бану, добрый человек, всегда сопровождавший учителя, подал гуру его палку с раздвоенным концом.
Эта палка представляла собой сделанную из тика и украшенную красивой резьбой опору для локтя дюймов восемнадцати длиной; ее верхний конец разветвлялся и поддерживал локоть гуру, когда тот сидел на земле. Удобно усевшись и положив одну руку на колено, а другой опершись на палку, гуру закрыл глаза и начал нараспев произносить мантры. Четверо учеников сели рядом с учителем, а остальные, чтобы не мешать, разместились на большем расстоянии.
Голова гуру медленно опустилась на руку, поддерживаемую палкой. Казалось, он заснул. Конец этой истории я расскажу со слов Минхера ван Стуитена...
Голландский купец отправил двоих детей и жену в горы, на летний курорт, стремясь спасти их от зноя индийского лета. В маленькой деревушке, где его семья проводила лето, неожиданно вспыхнула эпидемия холеры, и младшая дочь, всего шести лет от роду, заболела. Минхер ван Стуитен поспешил к ним, захватив с собой лучшего в Бомбее врача; но девочка быстро теряла силы и жить ей оставалось считанные часы. В отчаянии отец написал гуру коротенькую записку и, совершив определенные мистические обряды, сжег бумагу и развеял золу по ветру. Каким-то странным образом эта зола долетела до гуру и опустилась ему в руки в виде совершенно целой записки.
В доме, где лежала больная девочка, у ее постели собрались отец и мать, врач и няня, следившие за течением грозной болезни. Вдруг портьеры, отделявшие комнату больной от остальной части дома, раздвинулись и бесшумно вошел гуру.
Ван Стуитен никогда не видел своего учителя, но мгновенно узнал гуру. Верная жена, госпожа ван Стуитен, доктор и няня ничего не видели и не могли понять, почему сильнейшее волнение вдруг овладело отцом, который упал на колени, рыдая и уткнувшись головой в край кровати. Гуру подошел к больному ребенку и, вытянув руку, коснулся горячечного лица находившейся в бреду девочки. Она открыла глаза и увидела гуру, и, хотя у него был несколько странный и дикий вид, она не испугалась, но только заметила прекрасное выражение его глаз.
Гуру заговорил с ней:
«Ты спала, малышка Сита, а теперь проснулась; пора тебе пойти поиграть с сестрой, которой одиноко без тебя. Давай пойдем вместе».
Прошло около двадцати минут, и гуру поднял голову и заговорил с окружившими его учениками:
Переезд в Калькуту
Однажды утром гуру попросил меня зайти в его комнату в ашраме, чтобы поговорить о моем будущем. Учитель сидел у стены на большом куске белой ткани и жестом пригласил меня сесть рядом.
«Ты еще мальчик, сын мой, — начал гуру, — и необходимо всесторонне обдумать вопрос о твоем образовании. Какую профессию или ремесло ты избрал делом жизни?»
Я мгновенно ответил:
«Благословенный учитель, я мечтаю только о святой жизни и желаю быть рядом с вами, служить и повиноваться вам. У меня нет других стремлений».
Несколько минут гуру молча курил кальян, а затем снова заговорил:
«В мире происходят большие перемены, и молодые люди должны готовиться занять подобающее место в том новом укладе жизни, который складывается в Индии. Святые будут существовать всегда, ибо путь богов — их путь. Но эти новые святые должны постичь науку белых рас. Только так они смогут служить Великой Матери».
«Я сделаю все, что вы скажете, — ответил я. — Вы — хозяин моего тела и моей жизни. Добродетель ученика заключается в повиновении». Гуру согласно кивнул головой: «Я пошлю тебя в школу, потом в университет, чтобы ты воспользовался всем, что можно извлечь из образования и знания. Я выбираю для тебя достойную профессию — медицину. Наду Чаттерджи, ты станешь врачом. Это и будет твоим ученичеством — ты будешь служить больным и исцелять свой народ. Мы немедленно отправляемся в Калькутту, где я запишу тебя в лучшую школу».
У меня стало так тяжело на сердце, что я спросил:
«Это значит, возлюбленный отец, что я буду разлучен с вами?»
«Да, на некоторое время, но летом ты сможешь приезжать ко мне; да и у меня обычно бывает множество поводов побывать в Калькутте. Мудрость, сын мой, начинается с самодисциплины. Повинуясь, становишься великим».
Змея на тропе
На втором году моего пребывания в школе Абу-Бакара я проводил каникулы с гуру в уединенном ашраме близ Симлы в Гималайских горах. На этот раз с ним было всего три ученика, потому что он решил провести длительный пост и умерщвление плоти. Он нуждался в периоде очищения, потому что ему пришлось прожить несколько месяцев в Агре и вибрации города оказались труднопереносимыми.
