Чертовщина. Истории о сверхъествественном и потустороннем - Масалов Александр Александрович (книги полностью бесплатно .txt) 📗
А так же несколько изданий Библии, початая пачка охотничьих патронов, распятие...
Опираясь на стену, стояла роскошная икона — наверное, прабабушкина.
Чесноком здесь воняло ещё сильнее, чем в прихожей.
Я невольно сморщился, и вошедший в комнату хозяин сразу насторожился.
— Что-то не так?
— Я посетовал на зловоние.
— Вы не любите чеснок? — медленно, с расстановкой произнес он.
— Да нет же, — сказал я. — Я люблю и чеснок, и перец, и вообще всё острое... Но, по-моему, это чересчур.
Мой ответ, похоже, не удовлетворил хозяина.
Как-то бочком он скользнул к столу, налил из пыльного графина четверть стакана какой-то прозрачной жидкости и подал мне:
— Выпейте.
От незнакомого человека, неизвестно что...
Сдержав первый порыв (чисто инстинктивный), я осторожно понюхал и пригубил.
Это была вода.
— Достаточно, — сказала хозяин обычным голосом. Взял у меня стакан и выплеснул содержимое на пол. Небрежно поставил на стол: — Прошу прощения. Маленькая разумная предосторожность. Продолжаем разговор...
— Ваш телефон мне дал общий знакомый, — сказал я. — Так вот, Станислав уверял, будто вы единственный в нашем регионе профессиональный охотник на... нечистую силу.
Он поморщился.
— Я не профессионал. Я не зарабатываю этим себе на жизнь... Скажите, зачем вам всё это?
— Разве Станислав не сказал?
— Говорить-то он говорил... — проворчал он. — Значит, будете писать?
— Возможно. А вам бы этого не хотелось?
— Да как вам сказать... Мне от этого ни жарко, ни холодно. Я занялся истреблением нечисти не для того, чтобы попасть на страницы газет... Да вы присаживайтесь. Разговор у нас, по-видимому, будет долгий.
Я сел в кресло, он — на диван, раскинув руки по спинке.
— С чего всё началось? — спросил я.
— С беды, — ответил он. — Г ода четыре назад на моих глазах погибал старый друг, а я ничего не мог поделать.
Женька был весёлый жизнерадостный парень, а тут вдруг как-то угас в одночасье.
Стал молчалив, замкнут в себе.
Пытался наложить на себя руки — вскрыл вены.
Совершал странные и нелепые поступки, за которые потом униженно извинялся — впрочем, с каждым разом всё реже.
Терпеть не мог запах чеснока.
Кривился, увидев по телевизору священника, крест или церковь.
В те времена мои познания в эзотерике были примитивны: десятка два криминальных ужастиков и мистические романы типа «Дракулы».
И то, и другое годится лишь как иллюстративный материал, не более того.
Начав догадываться, что происходит с моим другом, я привёл к нему батюшку.
С Женькой случилось что-то вроде припадка эпилепсии, который прекратился, едва за батюшкой закрылась дверь.
Теперь, конечно, я понимаю, что крещение (а Женька был некрещёный) ничего бы не дало, — процесс зашёл слишком далеко.
Никто не мог спасти его тело и разум.
Даже Всевышний.
Я мог только попытаться спасти его душу от вечных мук.
Но я никак не мог решиться и сделать то, что должен был сделать.
По ночам Женька куда-то уходил. Возвращался на рассвете, усталый и грязный.
На расспросы он не отвечал — глухо фыркал и говорил, что я ничего не понимаю.
В одну из таких прогулок его сбила машина. Женьку похоронили, но вы можете себе представить, что я испытал, когда через пару недель он пришёл ко мне в гости.
Чтобы понять, как я мог решиться на поступок, противоречащий морали, надо оказаться на моём месте...
Он пришёл ко мне поздно ночью, а на следующий день я выточил осиновые колья, приготовил небольшую кувалду и вечером отправился на кладбище...
По неопытности я колья вбивал неточно. В сердце я попал только с четвёртого раза — руки тряслись.
Зато Женька ко мне больше не приходил...
Хозяин замолчал. Минуты три мы глядели друг на друга. Потом он сказал, грустно усмехнувшись:
— Вот так я начал. Ещё вопросы будут?
— Допустим, — сказал я, — суровая необходимость заставила вас «помочь» старому другу обрести покой. Почему вы сделали это своей второй профессией? Вам понравилось, что ли?
— Это не может понравиться. Просто я уже не мог иначе.
— Почему?
— Ну... Во-первых, однажды вступив в противодействие силам зла и победив, я обратил на себя их внимание.
Несколько месяцев после этого я был вынужден спасать свой рассудок, тело и душу.
Меня преследовали силы, на которые нельзя подать жалобу в милицию или в страсбургский суд.
Но я выстоял.
Понимаете, я смог выстоять!..
И, во-вторых, я вдруг уяснил, что выстоял не только благодаря личным качествам, знаниям и вере.
Мне помогли.
Надеюсь, не надо объяснять, кто отметил меня высшей печатью?
Сейчас всплыло немало белых и чёрных колдунов, магов, предсказателей, целителей, а таких, как я, нет ни одного.
— Что ж в этом удивительного? — сказал я. — То, что вы делаете, попадает сразу под несколько статей Уголовного кодекса. Попробуйте на суде объяснить, зачем протыкали трупы осиновыми кольями. Всё закончится в лучшем случае психушкой.
— Верно, — согласился он.
— А что было потом?
— Что такое благодать, снизошедшая на меня, объяснить невозможно.
Она помогла мне выстоять и она же открыла мне глаза на многое в этом мире.
Я увидел, что большая часть зла происходит оттого, что среди нас, как живые среди живых, ходят мёртвые.
Кто, если не я, должен избавить мир от них?
Я прочитал немало трактатов по теологии и эзотерике.
К тому времени я уже был в разводе, так что никто не мог помешать мне изменить образ жизни.
Чтобы бороться со злом, надо быть безгрешным самому.
Или хотя бы стремиться к этому.
До радикальных методов борьбы — типа серебряных пуль, осиновых кольев и святой воды — доходит редко.
Если в человека вселяется дьявол, я его изгоню.
Если человека поработила ночная нежить, я буду бороться с ней.
Если человек уже сам превратился в нежить, я избавлю мир от него.
И сделаю так, чтобы он больше никого не тревожил.
— Понятно. Вы поддерживаете контакт со священнослужителями?
— Я знаком с некоторыми. Это — люди умные, интересные, фанатично верующие.
Но дальше богословских бесед наши отношения не заходили.
Никто из них не знает, чем я занимаюсь.
Как бы это сказать...
Они — теоретики, а я — практик, причём радикал.
Понимаете?
— Вполне. К слову сказать, как вы находите одержимых?
— У меня много друзей и знакомых.
У каждого из них тоже есть друзья и знакомые.
И так далее.
Рано или поздно по цепочке ко мне доходит информация: с кем-то не всё в порядке, надо проверить... Разумеется, они не знают всего.
Они считают, что я практикую экзорцизм, и только.
— Станислав тоже... ваш «агент»?
— Можно и так сказать.
— Сколько человек за истёкшие годы вам удалось спасти? — спросил я.
— Чисто журналистский вопрос, — сказал он. — Как вы любите конкретные цифры...
Я не считал.
Всего в моей практике более ста случаев, когда мне приходилось изгонять из человека нечисть.
А вот безнадёжных случаев было шесть...
Открыв тумбочку, борец с нечистой силой извлёк потрёпанную папку. Развязал тесёмки и принялся доставать пачки документов, соединённых скрепками.
Читать тексты он не давал, только показывал фотографии.
Как правило, фотографии делились на три группы. На первой был запечатлен самый обычный человек.
На второй — тот же самый человек, но в пик проявления одержимости.
Эти снимки явно были сделаны наспех, при скверном освещении.
Изменения, произошедшие с внешностью людей (людей ли?), были поразительные. Пока сделаешь такой монтаж на компьютере, позеленеешь.
А на третьей группе снимков был запечатлён труп нелюдя после применения к нему радикальных мер...
Теперь, после беседы в квартире номер 16, я с опаской читаю криминальную хронику.
А вдруг я увижу там сообщение о маньяке, который в ночное время оскверняет могилы, вбивая в покойников колья, или о странном убийце, который стреляет почему-то серебряными пулями?
