Магия Любви и Черная Магия - Давид-Ниэль Александра (книги без регистрации TXT) 📗
Однако бывший предводитель разбойников, наделенный проницательностью и рассудительностью, не позволял себе слепо восхищаться индусом. Признавая бесконечное превосходство Рамы в интеллекте и знаниях, он в то же время сомневался в его благоразумии. Гараб чуял опасность, которая незаметно подступала к его другу и с каждым днем угрожала ему все сильнее. Когда он поделился с Рамой своими опасениями, тот ответил, что не теряет бдительности и сумеет себя защитить. Гараб замолчал, чтобы не обидеть индуса, но про себя решил следить за неосторожным мудрецом, полагая, что в некоторых ситуациях пара крепких рук может пригодиться даже могущественному магу.
По этой причине Гараб согласился остаться в монастыре в качестве помощника врача, и Мигмар передал ему, что настоятель одобрил его решение.
Прошел год и еще полгода. Однажды Гараба неожиданно вызвали к настоятелю. Он снова оказался наедине с бесстрастным человеком в полутемной каморке, насыщенной странными запахами.
— Ваше поведение достойно всяческих похвал, — произнес настоятель своим безжизненным голосом, которым он некогда подтвердил смерть Дэчемы. — Отдавая себя служению людям, вы подготавливаете свое окончательное очищение и не допускаете того, чтобы пагубные последствия ваших былых преступлений омрачили вашу грядущую жизнь. Я решил совершить для вашего духовного блага обряд, который окончательно избавит вас от пятен былого порока.
Настоятель хлопнул в ладоши, и тут же вошел монах, держащий в руках петуха со связанными лапами и медное блюдо.
Бон-по поднялся со своего высокого дивана и приказал Гарабу встать в центре комнаты; взяв петуха в одну руку и блюдо — в другую, он принялся «чистить» Гараба, медленно водя над ним сверху вниз птицей, словно метелкой или щеткой, и держа под ней блюдо, в которое он как бы собирал невидимую пыль.
Во время этой долгой церемонии настоятель и его помощник поочередно читали что-то заунывными голосами на непонятном Гарабу языке.
В заключение настоятель уронил петуха на пол. Птица издала крик и принялась биться, хлопая крыльями.
— Развяжите ему лапы, — приказал верховный бон-по.
Развязанный петух встал и попытался убежать. Монах встревоженно посмотрел на настоятеля, который сверлил Гараба своим леденящим взором. Воцарилась долгая тишина.
— Я решил проделать этот опыт, — наконец сказал настоятель, — хотя и предвидел подобный итог. Знайте же, сын мой, что в результате данного обряда все грехи человека переходят в тело петуха, и тот падает замертво. Если же птица не умирает, значит, она не взяла грехи на себя. Если она не смогла их принять, следовательно, их унесла с собой жизнь данного человека, покинув его тело, которое может просуществовать еще какое-то время, по только в качестве пустой оболочки. [45] Ваша жизнь подошла к концу. Ваша нынешняя деятельность — лишь продолжение некогда полученного импульса. Она похожа на гончарное колесо, которое продолжает вращаться еще несколько мгновений после того, как нога гончара перестала придавать ей движение. К чему вам теперь цепляться за свою жизнь призрака, лишенного души? Проявите благородство и принесите себя в жертву, обратив оставшуюся в вас жизнь на пользу людям, — и вы обретете драгоценные заслуги и разделите их с теми, кого вы любили. Идите сюда!
Он сделал знак, и монах открыл дверцу, скрытую под драпировкой; настоятель вошел туда, и Гараб последовал за ним.
Дверь вела в небольшой, залитый солнцем двор.
— Поднимите правую руку, чтобы линия вашего запястья, когда вы вытянете руку, находилась на уровне ваших бровей, — приказал верховный бон-по. — Посмотрите внимательно на соединение вашей кисти с рукой, и вы увидите, что эта линия утончается, становится похожей на нить и затем прерывается. Это несомненный признак того, что жизнь человека окончена и душа покинула его тело, которое может прожить еще какое-то время, но недолго. Посмотрите на свое запястье!
Гараб повиновался. Он с ужасом увидел, что линия его запястья становится все более тонкой, приобретает нитевидный характер, теряет свою плотность и превращается в нечто прозрачное и туманное; однако, какой бы тонкой ни была эта линия, она не ломалась, а оставалась непрерывной.
— Моя кисть по-прежнему соединяется с рукой, — пробормотал Гараб.
— Посмотрите повнимательнее.
Острые лучи, исходящие из неподвижных глаз настоятеля, впились в Гараба, и он почувствовал их болезненные уколы.
— Посмотрите внимательнее!
— Моя кисть не отделяется! Она держится… Она по-прежнему держится! — завопил Гараб. — Я жив!.. Еще как жив!
— Это заблуждение. Призрак, которого вы принимаете за самого себя, привязан к пустой оболочке. Возвращайтесь в свою келью и не выходите из нее; проделайте этот опыт снова и снова. Когда вы увидите, что я вас не обманывал, и благоразумно предпочтете пожертвовать несколькими днями жизни, на которые только и может рассчитывать это тело, переставшее вам принадлежать, дайте мне знать, и мы снова встретимся. Ступайте! Закройтесь в своей келье, — приказал верховный бон-по Гарабу, но тот, отвергая всем своим могучим телом мысль о смерти, которую ему хотели внушить, помчался в келью своего друга. Она оказалась пустой.
И тут его осенило: они с Рамой стали жертвами бесовских козней. Ему не давали сообщить индусу о том, что произошло. Монахи хотели, чтобы он заперся в своей келье, а его друга куда-то увели. С какой целью? Следовало предупредить Раму. Если он вернется, быть может, они еще успеют спастись.
Углем, взятым из очага, Гараб поспешно нарисовал в углу комнаты то, о чем они некогда договорились с Рамой, — едва заметный квадрат с кругом внутри. В то же время он повторял магическое заклинание, которому научил его друг. Квадрат и круг были магическими знаками, тайный смысл которых гласил: «Приходите немедленно, опасность».
Затем Гараб вышел из кельи с напускным спокойствием. Увидев во дворе монаха, который как будто случайно там оказался, он сказал:
— Я хотел предупредить Раму Прасада о том, что проведу несколько дней в своей келье, предаваясь медитации, но я его не застал. Вы не знаете, где он?
— Мне кажется, он уехал с одним из врачей… Но я в этом не уверен, — уклончиво ответил монах.
Смутная догадка Гараба переросла в уверенность. Опасность, которую он предвидел, оказалась реальной.
Но какую форму она примет?
Бон-по могли разгадать замысел индуса, но, вероятно, они не должны были немедленно лишать его жизни. Что касается самого Гараба, настоятель пытался убедить его в том, что дни его сочтены, и призывал пожертвовать своей оставшейся жизнью. Пожертвовать, но как? Он не упомянул об этом и не приказал убить Гараба, что было нетрудно.
Быть может, он подал такую же мысль и Раме Прасаду; скорее всего, его друг не убит: вряд ли бон-по решились бы совершить преступление. Рама тоже вернется в келью, увидит знак на стене и откликнется на его призыв, после чего они оба убегут из логова колдунов.
Значит, следовало ждать возвращения Рамы и в то же время делать вид, что он выполняет указание настоятеля. Гараб уединился в своей келье, куда, как и в начале его пребывания за второй стеной, стали приносить еду.
Думая о предстоящем побеге, бывший главарь разбойников втайне делал запасы еды.
Прошло несколько дней. Тревога Гараба возрастала, но он не решался покидать келью, опасаясь возбудить подозрения.
Если бы Рама вернулся, он увидел бы знак и прибежал бы к Гарабу. Спрашивать о нем тоже было бесполезно: как видно, монахам наказали не говорить правды.
Что же делать?
Нервное возбуждение, вызванное неуверенностью и страхом, не давало Гарабу заснуть, и в то же время он должен был изображать состояние глубокой сосредоточенности. Как учил его настоятель, он то и дело принимался рассматривать линию своей руки, которая сокращалась, становилась все более тонкой и прозрачной, но нигде не прерывалась. Успокоенный Гараб мысленно осыпал древнего колдуна бесчисленными страшными проклятиями, которые имелись в лексиконе разбойника.
