Тринадцатая свеча. Мой визит на Венеру - Рампа Лобсанг (книги полностью бесплатно .txt) 📗
Перед монастырем собралось пятьдесят-шестьдесят монахов; прикрывая глаза ладонями от солнца, они смотрели вверх. Наконец, когда Высокий Лама показался в их поле зрения, улыбки приветствия засверкали на лицах, а настоятель монастыря с радостным криком бросился навстречу путникам. Монахи подхватили поводья лошадей и помогли Ламе и мальчику спешиться.
Теперь мальчик воспрянул духом и почувствовал себя героем. Разве он не один из послушников Поталы в Священной Лхасе? Разве он не избранный из избранных? Разве не он сопровождает Великого Преподобного Ламу, приехавшего, чтобы дать наставления этому монастырю? А раз так, то, конечно же, он достоин наивысшего уважения. Он достоин уважения, приличествующего по меньшей мере младшему ламе. И мальчишка охорашивался, гордо посматривая вокруг, а потом внезапно вспомнил, что он голоден.
Настоятель что-то горячо говорил Ламе: ведь это был Лама из самого главного центра ламаистской мудрости. Затем все сразу, словно по сигналу, направились внутрь монастыря, где уже был подан горячий чай и тсампа. Мальчик сделал большой глоток чаю – и ему показалось, что наступил конец света; он так закашлялся, что брызги полетели по всей трапезной.
– О Святой Лама! – воскликнул он в ужасе. – Помогите, помогите мне!
Лама бросился к нему и стал успокаивать:
– Не бойся, ничего страшного не случилось. Вспомни, ведь мы спустились в низины, и здесь горячий чай горячее, чем в горах. Я же тебе рассказывал, что точка кипения воды в Лхасе намного ниже, чем здесь. Тебе нужно подождать и не пить так быстро. Ну вот, уже можно, температура достаточно понизилась.
Улыбаясь, он вернулся к разговору с настоятелем и несколькими местными ламами. Мальчик, чувствуя себя немного пристыженным, снова взял чашку и на этот: раз отхлебнул немного и очень осторожно. Да, чай, конечно, был горяч, горячее, чем ему когда-либо приходилось пробовать, но зато до чего же вкусный. А потом он приступил к тсампе, и она тоже оказалась горячей: это была первая горячая тсампа в его жизни.
Затрубили трубы, послышался звук раковин; клубы благовоний выходили из дверей храма, и рядом зазвучали низкие голоса лам. Монахи и ламы начинали вечернюю службу, на которой должны присутствовать также Высокий Лама и его маленький помощник.
Много разговоров было в этот вечер. Говорили о делах в Лхасе, пересказывали слухи, принесенные торговцами из Индии. Говорили монахи и ламы, позже к беседам подключились и послушники. Передавались рассказы работников чайных плантаций в Ассаме, рассказы торговцев из Бхутана и, конечно, неизбежные разговоры о китайцах – об их низости и мошенничестве, об угрозе их вторжения в ближайшие годы. Разговорам не было конца. В этой местности солнце заходит рано, и вот уже глубокий мрак окутал всю долину.
Здесь ночью непривычно шумно. Птиц и животных несравненно больше, чем в окрестностях Лхасы. Маленькому послушнику было трудно дышать – воздух в низинной местности казался ему слишком густым и влажным. Он как будто тонул в этом воздухе. Мальчик бродил по территории монастыря, не в силах заставить себя спать в душной монашеской спальне.
Прохладный ночной ветерок приносил запахи цветов. Раздавались крики животных, по темному небу проносились еще более темные тени ночных птиц. Слева Счастливая Река перекатывалась через край скалы и с пеной и брызгами летела вниз и неслась дальше к морю, взбивая песок и переворачивая камни. Мальчик сидел на утесе рядом с водопадом и думал обо всем, что с ним произошло. Он думал о своей жизни в Чакпори, думал о своей жизни в Потале, и вот завтра, думал он дальше, он будет слушать лекции своего любимого Ламы по дыханию.
Внезапно небо стало еще темнее, поднялся холодный ветер, а так как воздух был влажным, то ветер, казалось, пронизывал до костей. Дрожа от холода, мальчик поднялся на ноги и отправился в помещение спать.
Рассвет занимался намного медленнее; крошечный монастырь надежно спрятался в глубокой долине, со всех сторон окруженной крутыми скалами с густой субтропической растительностью (вся долина с закрытым в ней воздухом легко прогревается), и солнечные лучи достигали монастыря поздно утром, с трудом разгоняя темноту и туман.
Высоко над головой чистое прозрачное небо сияло светом нового дня. Уже не было ни ярких звезд, ни луны; всюду царил день. Но юный послушник чувствовал себя в этой долине подавленным, ему казалось, что он задыхается, тонет в воздухе, как и вчера. Он поднялся и вышел из спальни во двор; все казалось ему серым. Серость сочилась из дымки и тумана, серость пропитывала даже водопад – там не было видно танцующих радуг среди водяной пыли.
Мальчик почувствовал глубокое одиночество среди спящего мира. Он подумал о том, до чего же ленивы они все в этой тихой религиозной заводи. Он подошел к водопаду и уселся на берегу. Там он размышлял о некоторых вещах, которым научился в Потале и Чакпори, он думал также о недавно изученных приемах дыхания. Думал он и о том, что сегодня узнает много нового о дыхании, а затем решил выполнить некоторые дыхательные упражнения.
Он сидел прямо, вытянувшись в струнку, и глубоко вдыхал и глубоко выдыхал. Глубоко вдыхал, глубоко выдыхал. Он делал это старательно, очень старательно. Неожиданно у него возникло странное ощущение, ему показалось, что он отделяется от своего тела. Опомнившись, он обнаружил, что лежит на земле, а Высокий Лама склонился над ним.
– Мальчик, – услышал он голос Ламы, – ты забыл то, что я тебе говорил? Здесь ведь воздух гуще, чем там, где ты привык. Ты очень старательно работал и опьянел от избытка кислорода, понимаешь?
Он брызнул водой на лицо и бритую голову своего маленького помощника, и тот вскочил в ужасе: теперь придется сушиться!
– Я ведь предупреждал тебя, – продолжал Лама, – что с глубоким дыханием можно и перестараться, особенно вначале. Даже когда оно вроде бы благотворно, не теряй меру. Ты делал это упражнение в густом воздухе, и действительно делал его очень старательно, я наблюдал за тобой из окна. Твои легкие работали, как кузнечные мехи! Ну, ничего, я прибежал как раз вовремя, не то ты свалился бы в ущелье, и кто бы тогда забавлял моих лошадок? Вставай, вставай, пора возвращаться в монастырь.
Лама подал мальчику руку и помог ему подняться; вместе они направились к монастырю. При виде стола, где уже стоял чай и свежая тсампа, мальчик почувствовал огромное облегчение. Еще больше обрадовали его лежавшие на столе фрукты, которых он никогда раньше не видел.
– О, у нас нет ничего подобного в Лхасе! – обратился он к другому мальчику, сидевшему рядом. – У нас дают только чай и тсампу, вот и все.
– Да, здесь у нас неплохо, – самодовольно улыбаясь, отвечал тот. – Крестьяне платят за наши услуги. Одно-два благословения – и они несут нам какие-нибудь фрукты или овощи. Вот и передышка от этой бесконечной тсампы. Лично я ни за что не хотел бы жить в Лхасе, здесь условия намного легче.
Они сели скрестив ноги на пол перед маленькими столиками, взяли свои чашки и наполнили их чаем и тсампой. На некоторое время все замолкли, лишь откуда-то сверху раздавался голос, читающий Священные Тексты; считается, что монахам не подобает уделять слишком большое внимание еде.
– Ты осторожно с этими фруктами, – прошептал мальчик, с которым раньше разговаривал юный послушник. – Если съешь их стишком много, могут быть последствия…
– Ой, – не на шутку встревожился послушник, – а я съел уже пять штук. И как только ты сказал об этом, у меня что-то началось в животе!
Мальчик, предупредивший его, рассмеялся и взял себе еще один фрукт.
Наконец трапеза окончилась; прекратилось и чтение Текстов. Настоятель поднялся и сообщил, что Великий и Досточтимый Лама из Лхасы, из святыни святынь Поталы, приехал специально для того, чтобы прочитать лекцию о дыхании и о здоровье, а после лекции каждый, у кого есть проблемы со здоровьем, приглашается обсудить их с Ламой из Лхасы. Все вышли из трапезной и направились к храму, где помещение было больше.
