Веда. Постижение Руси. Начало XXI века - Кривошеев Виталий "Волхв Саньян" (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗

20-й лунный день. Пятница. 16.06.2006.

В общем, йог мой долго собирался и как всегда мно­го говорил, но я даже его уже не подтрунивал, как-то было видно, что ему сложно собираться, а ведь он мог не успеть добежать до автобуса. Его сознание как-то подсознательно его тормозило. И он, вдруг, как-то встрепенулся от мысли: «А давай я тебе фотки вышлю». Он к этому моменту уже со мной сфотографировался в походных условиях и даже заснял на камеру, но так очень корректно, вскользь, мол, вот мы с Виталиком и т.д., и т.п., так завершается мой по­ход. Короче расстались. У меня теперь была карта и полное представление о пути. И я побрел, не спеша, сосредоточив­шись на том ярком свете-следе, который мягким огнем горел в моей груди после встречи с йогом. Но я потихоньку свой диапазон чувств и мыслей стал перестраивать на свои цели и задачи. Мои цели и задачи не были чисто физическими: типа дойти досюда, подняться туда, преодолеть это. Нет, это, скорее, был повод — найти озеро и дойти до него. Я по­нимал, что здесь может быть все, что угодно, и здесь я дол­жен взять то, что невозможно взять, будучи среди людей. Я шел за осознанием, за осознанием того измерения, которое здесь невозможно. Нет, я не хочу сказать, что подняться, будучи среди людей, невозможно. Возможно, и еще как. Но только сложно вырваться из этого диапазона, слишком сильна инерция человеческой массы. Сложно вынырнуть из всеобщего потока, чтобы взглянуть на него со стороны. В этом глобальном человечнике сложно двигаться по-своему, и если, вдруг, удается, то все равно жутко ограничен в телод­вижениях, ибо эта глобальная машина, в которой все винти­ки, начинает на тебя очень косо смотреть, очень косо. Ну и, соответственно, телодвижения становятся очень плавные и обтекаемые, подспудные и незаметные. Такие подспудные, что самому нелегко бывает оценить объективно сделанное. Поэтому, чтобы глубже понять вселенную, созданную на материале человеческого диапазона бытия, я отправляюсь в какой-нибудь эгрегор, в котором я наблюдаю развитие каких-либо энергий в человечнике, либо развитие собствен­ных энергий на материале взаимодействия с эгрегорным пространством. Так я выверяю вектор собственного духа и погоду в психосфере земли заодно узнаю. Вообще, если честно говорить, то энергии развивают мой дух. Я лишь, как солдат в разведке, который предоставлен на длительное время разведки самому себе. Так вот, данная вылазка более имела отношение к другому диапазону, касающемуся лично моего духовного развития. Я должен был сделать следую­щий шаг в выстраивании своей вертикали, добрав необхо­димый компонент. Горы, и камни в том числе, дают необхо­димую чистоту и частоту пространства для более стойкой и проникающей концентрации. К тому же разные горы имеют разное энергетическое и стратегическое назначение в про- стройке духовной вертикали. Немножко отвлекусь в сторо­ну терминологии, что именно я подразумеваю под термином «духовный» и «духовная вертикаль». Если дух принять за единицу самой верхней инстанции, которая преследует свои цели, создавая весь тварный мир, то индивидуальный дух создает определенный вихрь с определенным вектором вну­три большого творения. Творение в творении. Так вот, вы­страивание вертикали духа — это выстраивание в разных энергетических пластах и мирах единое тело — проводник, поляризованный на цели духа. Естественно, что дух — это залог счастья, бессмертья и сосредоточения высших цен­ностей. Если эту вертикаль не выстраивать, то конгломерат энергий выстраивается по законам горизонтальных энер­гий в пищу земным и наземным эгрегорам. Ибо тогда они подстраивают энергию индивидуальностей, порожденных духовной необходимостью, под свои нужды. Я думаю, что это тоже ход, но это эволюционный ход эгрегоров, где инди­видуальность человека — это всего лишь топливо. Участвуя в эволюции эгрегоров в качестве топлива, он естественно эволюционирует и сам. Как, например, эволюционирует дух металла, когда человек его использует в качестве материала. Но, если у человека зародилась вдруг мысль о том, что все вокруг как-то не соответствует тому, что у него там глубоко зреет в свете его сердца, и он уже не может примириться с ходом вещей, то он уже кандидат на духовное пробуждение. А далее куча испытаний на прочность, и пройдя их все и сохранив приверженность внутреннему, человек, наконец, становится твердо убежден, что его внутреннее — это не иллюзия, а вполне конкретная сила, которая может даже и управлять судьбой, то есть менять ее ход и течение при усло­вии, что человек твердый приверженец своих ценностей.

И вот, после этого, когда он это уже осознал, он начи­нает эту силу осваивать, переходить на ее, так сказать, диа­пазон. Он уже тогда — человек не эгрегорный, а, если по­везет и выживет, двигающий эгрегорами. Почему повезет? Просто слишком много существ и сущностей эгрегориаль- ного плана будут не по мелочи пытаться раздавить его «по­рочное» самосознание. Ведь, начиная осваивать свои вну­тренние силы, свой потенциал, человек может наворотить, что угодно. Ведь, осознав свои внутренние силы, степень бакалавра жизни ему с неба на голову не падает, и он не ста­новится от этого Лао Цзы. Всем этим ему придется стать, чтобы остаться в живых, будучи приверженцем внутреннего и активным сторонником пробуждения своего внутреннего потенциала. В общем, наваливается куча требований к тех­ническим данным самого проводника духа.

Вот примерно по таким соображениям выстраиваются планы на последующий «хадж». Должна быть взята опре­деленная сила или выкристаллизоваться определенная грань, которая станет необходимым компонентом для сле­дующего телодвижения. Поэтому я медленно поднимался в гору, отмечая все те детали, о которых мне рассказывал йог. После чего я сделал заключение, что я иду верным путем, и это меня радовало. Вверху на высокогорье, где лес уже не так высок, и много деревьев валяется вывороченных с кор­нем от гуляющих в горах ветров, на развилке я встретил еще одного нестандартного человека. Он мне сразу же не понра­вился, и мне захотелось пройти мимо, но этикет обязывает.

Я снял рюкзак, присел рядом с ним на скамейке за столи­ком. Это был оборудованный привал. У него название «Раз­вилка», и здесь поблизости два озера. Дяденька тут сидел уже не первый день. Он бедный заболел, у него температу­ра, как он сказал: «Из меня выходит город». Когда он гово­рил, было такое ощущение, что на тебя навешивают каких- то пиявок. Рассказал о том, как в 2000-м году через перевал в конце июля народ обратно ломился. Был самый сезон, и за перевалом на культовых источниках было пик народу. И тут налетел циклон, и вода падала стеной несколько дней под­ряд так, что стало все затапливать. Народ кинулся назад через перевал. Ну, а там ледяной ветер, вот и вывозили тру­пы на вертолетах. Когда он повесил на меня еще и эту пияв­ку, я подумал, что хватит. Я встал и пошел. Очень медленно пошел, так, чтобы случайно резко пиявкой не зацепиться за какую-нибудь корягу. Я пока шел, их медленно давил. В общем, дошел я до определенной границы, где еще был лес, ну а дальше уже чуть выше ущелье и плато. Был уже вечер, и я понял, что надо притормозиться. Посидеть, покумекать, покалебасить. Кстати, матэ меня здесь очень выручало, главное, что воду кипятить не надо. Сел, по-быстрому раз­вел бодягу и сидишь, на скорую руку кумекаешь. Процесс в организме с первых же двух «затяжек» начинает бродить, все кривые места расправляться, все вдавленные выдавли­ваться. Чай, он больше подходит для просветленных раз­мышлений. А матэ сразу восстанавливает дух, в смысле астрально-эфирные силы, тот самый фундамент, без кото­рого про человека говорят: «Пал духом». А здесь в горах пасть духом — это конец. Тем более, что расход того самого духа — повышен. Уже само трение собственным телом об огромные суровые тела горных стихий требует огромного внутреннего напряжения. В общем, матэ незаменим для бы­строго восхождения. Все это время небо было серое, погода начала портиться с того самого момента, как мы встретились с йогом. Иногда покрапывал дождик. Ветра особого не было, но как-то небо непонятно крутило и вертело. Пока я калебасил, мимо поднимались буряты на конях, они их пере­водили на верхние пастбища. Как мне говорил мой таксист Костя, не бойся ни волка, ни медведя, бойся пьяного бурята. Эти вроде были еще трезвые. Но все равно говорил я с ними коротко. Вообще, это была уже не первая встреча с этими наездниками. С туристами у них самые разные отношения, все зависит от степени их трезвости. Если они совсем трез­вые, то с ними можно поговорить на общечеловеческие темы, если они слишком долго трезвые, то они злые, им спирт подавай. Если подвыпившие, то давай бороться. Если совсем пьяные, то тут уж сам думай, что с такими делать. Костя говорил, что хороший удар в голову иногда действует неожиданно хорошо и всё успокаивается. Но я уже, навер­ное, далек от таких способов. Хотя тело по привычке из­рядно напрягается, и пальцы начинают нервно сканировать пространство. Но мой здравый дух обычно побеждает, и ре­шает все на иных уровнях. Пока калебасил с неба непонятно как упал ветер, так, что деревья никак не удержали его, а потом пошел дождь. Я расставил палатку и решил, что оста­нусь до завтра, а завтра посмотрим, что с погодой будет. Рядом тек ручей, место уже достаточно высокое и все эти культовые места не так уж далеко. В общем, по местополо­жению я и так почти в эпицентре. Особенно я это понял, когда с неба упал ветер. Это был уже не простой ветер. А какой-то страшный. У неба был какой-то ужасный вой и то­тальное движение, от которого никак нельзя закрыться. Он, правда, потом немного стих, но после него вокруг началось какое-то непонятное, настораживающее движение. Все во­круг гудело, выло, стонало, и дождь уже стоял стеной. Я залез в палатку, и пока действие матэ продолжалось, я начал практиковать. В принципе, я стал понимать, что времени мне отпущено мало, и что основное действие, возможно, бу­дет уже сейчас. Тем более что стихии, похоже, решили раз­ыграться не на шутку, что меня ещё более подстегивало к абсолютной концентрации духа. Короче, время уплотни­лось, пространство — разрядилось, по ходу концентрации духа стала ощутима вся вертикаль. Вообще по-хорошему, с этого момента не нужно уже ничего писать, так как в прин­ципе тут-то и было посвящение, проходившее на белом луче. Но просто потом это ведь разворачивалось в последова­тельность переживаний, осмыслений, восприятий, которые связаны неразрывно между собой. Поэтому попробую за­писать просто опорные факты. Вообще перед посвящением нагнетение духа и концентрации всех подконтрольных энер­гий — факт непреложный. Когда достигается полная кон­центрация, то человеческая форма исчезает вообще, и вос­приятию открываются пласты и глубины, которые в обыч­ном режиме не доступны сознанию, так как с таким объемом восприятия сознание, имеющее человеческую форму, кон- фронтировать адекватно не может. И вот в этот момент на­чинается драма испытания клинка духа на прочность, ибо сформированная форма духа в процессе концентрации на­чинает испытывать на себе давление мира напрямую. Все его разрушительные факторы, случайные течения, в том числе и созидательные, но все они в этот момент создают силу потока, который должен сломать отросший стержень. И здесь уже человеческие потуги не спасут. Тут только же­лезное намерение, ковавшееся все предыдущее время, и вы­сокая духовность (то есть, понимание высших смыслов, ибо именно высшие формы придают собственному духу трезвую устойчивость). Тут, как бы восстают все духи, силы, и на­чинают давить. Ну, а силы немелочные, соответствующие данному посвящению. Ибо после этого посвящения ты дол­жен будешь стать владыкой этих сил, конечно, не сразу, а со временем, по ходу разворачивающихся сил посвящения. И владыка сил не какой-то там самовольный выскочка муску­лом играет. А планомерное строительство, только уже с ис­пользованием подчиненных энергий. И, естественно, по плану, утвержденному Главным Архитектором, а к нему тоже еще надо суметь попасть на прием. Все эти вещи будут понятны идущему. В моем случае были включены силы (в качестве испытывающих) соответствующей этнической местности, плюс планетарные, относящиеся к данной части континента. Как мне внизу еще молодой, да красивый бурят сказал: «На Байкале чертей видел?» Я сразу вспомнил тот случай, когда нечто меня всю ночь караулило у палатки в последнюю ночь на Ольхоне. Рычание этого нечто не было похоже ни на одного из известных мне зверюг. И, самое ин­тересное, что мы взаимно сканировали и удерживали во внимании на энергетическом и астральном плане. Физиче­ски я, конечно, сжимал в одной руке нож, а в другой топор, но выглядывать я боялся из палатки, потому что боялся уви­деть реально, что собой представляет это нечто. По массе было ощутимо, что зверюга превосходит меня. Но борьба пошла на астральном плане и как-то, похоже, я Её утомил. Кинуться на палатку она тоже не решилась, пролежала до утра, а я даже слегка дреманул, расслабив тело, но держа руки на инструментах. «Там чертей много» — добавил он. Утром, убедившись, что зверюга ушла, я осмотрел следы возле палатки. Она немного пошкребла своими конечностя­ми, когда ходила вокруг. По этим глубоким бороздам в зем­ле я вообще не мог понять, что собой представляло это чудо. «У нас здесь чертей нет, здесь места чистые» — заключил он. Может быть. Таких зверюг я здесь, действительно, не встречал. И по ночам, кроме блуждающих в поисках спирта бурят, я никого около палатки не ощущал. На их липкие до­просы: кто? куда? зачем? спирт? почему без спирта? Я от­вечал голосом исламского паломника, что я иду по святым местам почитаемого мной Будды. То ли от нотки в голосе, то ли от смыслового содержания, но они сразу отлипали. Так вот, среди наваливающихся сил был этот самый демон бу­рятской нации. Это было полуразобранное вялосущее не­что, которое достаточно сильно контролировало ситуацию внизу (в долине, на материале человеческих существ). При общей массе своего сознания, достаточно невысокоразви­той, бурятам нечего противопоставить этой силе, отчего они пьют, да попрошайничают. Это такая тихая паскуда, лезу­щая через слабых людей. Она распростерлась внизу доли­ны, но сюда она достигала посредством своих подданных — безвольных ребят бурят. Когда моя концентрация уже на­бирала ход, с гор на лошадях спускалась уже знакомая груп­па бурят. Я, не выглядывая из палатки, объяснил им полити­ку своей партии в двух словах. Они мне пожелали удачи. Больше спирт у меня уже никто не просил. Вообще, упоми­ная слово «Будда», я сильно нарушал свою концентрацию. Сюда ввели буддизм, чтобы хоть как-то сохранить народ. Буддизмом здесь не пахнет. Недавно выстроенные ступки выглядят, скорее, как экзотика, чем неотъемлемая часть края. Хотя, без этих ступок, уже совсем было бы мрачно, а так хоть буряты пьют у этих ступок и думают, что они буд­дисты, всё же какая-то культурная направленность. Но, во­обще сама долина и эти горы находятся под мощным лучом — покровом. И здесь легко удерживать концентрацию на правосторонней свастике (символ благополучия в буддиз­ме). Золотая свастика наиболее почитаемый здесь символ на тонком плане.