Истинный мудрец - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Одному мечтать трудно. Мечта снова и снова разрушается, и вас отбрасывает к обнаженной реальности, к пустоте. Нужен любящий — кто-то, за кого можно цепляться, на кого можно смотреть, с кем можно делиться. Любящий — тот, кто заполнит пропасть, кто уведет вас от себя, чтобы не оказаться лицом к лицу с обнаженной реальностью. Двое бродяг сидят. Занавес поднимается. Они ждут Годо. Они не спрашивают друг друга: "Кто этот Годо, в конце концов?" Потому что спрашивать опасно. Оба в глубине души знают, что ждать им некого. Рискованно, опасно спрашивать кто такой Годо. Опасно даже затрагивать этот вопрос — мечта может разрушиться. Они боятся, потому и не спрашивают. Они постоянно избегают вопроса: "Кто такой этот Годо?" Это основной вопрос, который следует задать в первое же мгновение, достигнув понимания. Вы ждете Годо. Спросите же: кто этот Годо!
Но в этом они очень осторожны, зато они говорят о многом другом. Они говорят: "Когда он придет? Ты уверен, что на этот раз он сдержит обещание? Вчера он обманул. Позавчера он не пришел. И сегодня тоже: обещанное время уходит, а не похоже, чтобы он появился". Они снова и снова глядят на дорогу: дорога пуста.
Они никогда не задают основного вопроса. Никогда не спрашивают: "Кто же этот Годо?" Никогда не спрашивают: "Когда он обещал тебе быть? Где ты его видел? Откуда ты знаешь, что он есть?" Нет, они этого не касаются.
Так и живут люди в мире: они никогда не задают основного вопроса. Это опасно, это предельно опасно. Надо прятаться. Надо делать вид, что знаешь основной вопрос. Все задают вопросы только второстепенные. Заметьте, когда вы приходите ко мне, редко случается, чтобы кто-нибудь задал главный вопрос. А если я пытаюсь подвести вас к главному, вы пугаетесь. Вы задаете тщетные вопросы; на них можно ответить, но этим вы ничего не достигнете: это не главное. Это подобно тому, как если бы ваш дом горел, а вы спрашивали: "Кто посадил эти деревья?" Вопрос кажется естественным, на него можно ответить, но что вам из того? Спрашивайте о главном.
Дом горит — надо что-то делать. Но об этом никогда не спрашивают.
Двое бродяг снова и снова говорят: "Этот день окончен, а он не пришел". И помогают друг другу: "Должен прийти, он, должно быть, опаздывает. Есть тысячи препятствий, но на него можно положиться, ему можно верить". А этот "он" — просто пустота. Вот миновал еще день, и он не пришел; они почувствовали, что с них хватит, и сказали: "Хватит, довольно. Все — значит все!" Они собираются уходить, больше ждать не могут, — но никуда они не уходят. На другой день они опять тут, сидят на том же месте и снова ждут Годо. Но вчера они решили, решили со всей серьезностью, что уйдут, что кончено. Так можно прождать всю жизнь. "Если он придет — хорошо, не придет — тоже хорошо". Почему же они не ушли? Снова и снова они говорят, что уходят. Но вот вопрос: куда идти? Уйти можно, но куда? Куда бы вы ни пошли, вы снова будете ждать Годо. Перемена места не поможет.
Вот почему человечество в такой суматохе: люди стали путешественниками. Они отправляются из одной страны в другую. Они всегда в пути. Они всегда куда-то собираются. Никогда ничего не достигают, но всегда куда-то отправляются: они просто убегают оттуда, где они есть. Если они в Америке — едут в Индию. Если в Индии — в Японию. Если в Японии — уезжают в Непал и т. и. Они никуда не идут! Они просто стараются уйти оттуда, где они есть. Но все остается тем же. Ничего не меняется. Потому что перемена места тут не поможет. Кстати, эти бродяги честнее, искреннее. Рассердившись, они решаются. Плюются, клянутся и говорят: "Хватит, довольно! Завтра утром нас здесь не будет. Хватит ждать Годо. Мы уходим".Назавтра снова поднимается солнце, а они на том же самом месте, сидят и ждут. Они совсем забыли, что прошлой ночью решили уйти. Куда идти? Идти некуда — это вторая правда о человечестве.
Первая: ничего никогда не случается. Кажется, что что-то происходит, но вы остаетесь тем же. Загляните в себя — что там изменилось? Вы были ребенком и много мечтали, затем подросли и, все равно, все время мечтали. Теперь вы стали старым, а все еще мечтаете. Раньше вы мечтали о богатствах этого мира; теперь вы, может быть, мечтаете о богатствах иного мира. Но разве в вас что-то изменилось? И не пугайтесь: пугаясь, вы начинаете задавать второстепенные вопросы.
Религия задает главный вопрос, самый основной, и задать его мужественно очень важно, так как в самом вопрошении вы подходите ближе к центру.
Вторая правда: вы идете, идете и идете, от одного места к другому, от одного настроения к другому, от одного уровня к другому. Вы никуда не приходите.
Достигли вы какого-то места? Можете ли сказать, что прибыли куда-.то? Это всегда отбытие — прибытия никогда не происходит. Поезда всегда отъезжают, самолеты всегда стартуют, люди всегда наготове в зале ожидания. Всегда отбытие — никакого прибытия. Вы никогда никуда не прибываете. Абсурд. Но вы никогда не задаете эти два главных вопроса.
И тогда сам собой возникает третий: кто вы? Потому что нет смысла спрашивать, кто такой Годо. Это ваше создание: ваши Боги — ваши создания. Забудьте, что сказано в Библии, будто бы Бог создал человека по образу и подобию своему. Все как раз наоборот: человек создал Бога по своему образу и подобию. Это Годо. Это ваше создание. Это ваша мечта.
Чтобы как-то почувствовать свою значительность, важность, вы создали Бога на небесах. Бог не создал мира. Бог не создал человека. Человек создал все эти представления.
Настоящая религия, подлинная религия не спрашивает, кто такой Бог. Она спрашивает: "Кто я?" Я должен прикоснуться к моему основному источнику. Там, и только там — откровение, Иисус, Будда, Бал Шем Тов <Бал Шем Тов — рабби, основатель хасидизма — прим. пер.>- они задают основные вопросы.
Второе, что надо понять об основных вопросах: у основных вопросов нет ответов. Вопрос и есть ответ! Если вы спрашиваете, то вопрос содержит ответ. Это не значит, что если вы будете твердить: "Кто я? Кто я? Кто я?..", то однажды узнаете, что вы это "а", "б", "в"... Нет, вы никогда не узнаете этих "а", "б", "в"... Постепенно, чем больше вы спрашиваете, тем глубже проникаете в вопрос, и однажды, внезапно, вопрос исчезнет. Вы стоите лицом к лицу со своим существом, вы открыты своему существу. Вопрос исчез -но и нет никакого ответа.
Пусть это станет критерием: если на вопрос можно ответить, — он не основной. Если по мере спрашивания вопрос исчезает — он основной. В самом исчезновении вы достигли; и впервые что-то произошло. Впервые вы уже не прежний. Годо не пришел, но ожидание исчезает. Вы не ждете. Вы прибыли. И раз вы прибыли, качество вашего существования совсем другое. Тогда можно праздновать.
Как можно праздновать, когда вы еще не прибыли? Вы печальны, несчастны. Как можно плясать, когда цель еще так далека? Так далека, что, кажется, для вас нет никакой возможности ее достигнуть. Как можно быть счастливым? Как можно наслаждаться? Как может радость прийти к вам? Вы все еще на пути. Семя — еще семя, а до цветка еще далеко. Нет, невозможно. Когда семя становится цветком, тогда — радость, тогда — восторг. Как только вы поймете, кто вы, как только вы глубоко проникнете в свою пустоту и не испугаетесь; как только вы примете внутреннюю смерть и не будете пытаться ее избежать, проецируя и мечтая; как только вы примете, что вы прах и в прах обратитесь, — а между этими событиями нет ничего, кроме глубокой пустоты, — вы достигнете того, что Будда называл нирвана. И это то, что хасиды называют Бог! Это не ваш Годо.
Евреи всегда настаивали на том, что имя Божие нельзя произносить, потому что, произнося, вы искажаете его. Оно непроизносимо; оно невыразимо. Можно заключить его в свое сердце, но нельзя поведать его. Можно стать им, но нельзя его выразить.
И евреи совершенно правы в этом. Бог — не существо; это явление столь огромное, столь бесконечное, что никакое слово не может его вместить. Его может вместить только бесконечное сердце. Его может вместить только бесконечная внутренняя пустота.
