Жизнь-в-сновидении - Доннер Флоринда (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
— Почему?
Он посмотрел на меня, как на слабоумную.
— Ты должна привлечь внимание и унизить повара, — напомнил он.
Кофейня была битком набита людьми, сидящими за ранним ужином. Однако я довольно скоро уселась за стойку, где меня обслужила изможденная с виду, но добродушная пожилая официантка.
Повар был наполовину скрыт позади стойки с заказами. Как и двое его помощников, он походил на мексиканца или на американца мексиканского происхождения. Он с таким веселым азартом занимался своим делом, что я совсем было уверилась, что он безобиден и неспособен на какое-либо зло. Но стоило мне подумать о старике-индейце, ожидающем меня на автостоянке, и я не почувствовала за собой ни капли вины, вывернув спичечный коробок, — причем с такой ловкостью и быстротой, что даже сидевшие по обе стороны от меня мужчины ничего не заметили, — на отлично приготовленный гамбургер, который я заказала.
При виде громадного дохлого таракана на тарелке мой вопль омерзения был совершенно искренним.
— Что случилось, милая? — озабоченно спросила официантка.
— Неужели повар думает, что я стану это есть? — пожаловалась я. Моя злость была неподдельной. И возмутил меня не повар, а Мариано Аурелиано. — Как он мог так со мной поступить? — спросила я во весь голос.
— Это какая-то ужасная случайность, — оправдывалась официантка передо мной и двумя любопытными и встревоженными посетителями по обе стороны от меня. Она показала тарелку повару.
— Поразительно! — громко и раздельно произнес повар. Задумчиво почесывая подбородок, он принялся изучать блюдо. Огорчения в нем не было и следа. У меня возникло смутное подозрение, что он надо мной смеется. — Надо думать, таракан либо свалился с потолка, — рассуждал он вслух, зачарованно приглядываясь к моей голове, — либо с ее парика.
И прежде чем я успела дать повару достойную отповедь и поставить его на место, он предложил мне на выбор любое блюдо из меню. — Это будет за счет заведения, — пообещал он.
Я попросила бифштекс и печеный картофель, и все это почти мгновенно оказалось передо мной. Но когда я стала поливать соусом листья салата, который я всегда ела в последнюю очередь, из-под листка вылез здоровенный паук. Я настолько опешила от такой явной провокации, что не могла даже кричать. Я подняла глаза. Повар, ослепительно улыбаясь из-за стойки с заказами, помахал мне рукой.
Мариано Аурелиано ожидал меня с нетерпением.
— Что произошло? — спросил он.
— Вы и ваш омерзительный таракан! — выпалила я и осуждающим тоном добавила: — Ничего не произошло. Повар нисколько не огорчился. Он от души повеселился, разумеется, за мой счет. Если кто-то и расстроился, то это была я.
По настоянию Мариано Аурелиано, я сделала подробный отчет о том, как все было. И чем больше я рассказывала, тем более довольным он казался. В замешательстве от такой его реакции, я яростно на него уставилась.
— Что тут смешного?— спросила я.
Он пытался сохранить серьезное выражение, но губы его подергивались. И тут его тихий сдавленный смешок взорвался громким довольным хохотом.
— Нельзя же относиться к себе так серьезно, — пожурил он меня. — Ты замечательная сновидящая, но актриса из тебя никудышная.
— А я сейчас никого не играю. И там я тем более никого не играла, — взвизгнула я, защищаясь.
— Я хочу сказать, что рассчитывал на твою способность быть убедительной, — сказал он. — Ты должна была заставить повара поверить в то, чего не было. А я-то думал, что ты сможешь.
— Как вы смеете меня критиковать! — крикнула я. — По вашей милости я выставила себя полной идиоткой, и все, что вы можете мне сказать, — это что я не умею играть! — я сдернула и швырнула в него парик. — У меня уже наверняка вши завелись.
Не обратив внимания на мою вспышку, Мариано Аурелиано продолжал, что Флоринда уже говорила ему, что я неспособна на притворство. — Мы должны были в этом убедиться, чтобы поместить тебя в правильную ячейку, — добавил он ровным голосом. — Маги — это либо сновидящие, либо сталкеры. Некоторые — одновременно и то, и другое.
— О чем это вы говорите? Что это за чушь о сновидящих и сталкерах?
— Сновидящие имеют дело со снами, — мягко пояснил он. — Они черпают из снов свою энергию, свою мудрость. Что до сталкеров, то они имеют дело с людьми, с миром будней. Свою мудрость, свою энергию они получают, контактируя со своими сородичами-людьми.
— Вы явно совершенно меня не знаете, — сказала я насмешливо. — Я отлично контактирую с людьми.
— Нет, — возразил он. — Ты сама сказала, что не знаешь, как вести разговор. Ты хорошая лгунья, но ты лжешь только для того, чтобы получить то, что хочешь. Твое вранье слишком узко, слишком лично. А знаешь, почему? — Он умолк на мгновение словно для того, чтобы дать мне возможность ответить. Но не успела я придумать, что сказать, как он добавил: — Потому что для тебя все вещи или черные, или белые, без каких-либо промежуточных оттенков. Причем все это не с точки зрения нравственности, а с точки зрения удобства. Твоего удобства, само собой. Ты настоящий диктатор.
Мариано Аурелиано и Джон переглянулись, потом расправили плечи, щелкнули каблуками и сделали нечто совсем уж непростительное в моих глазах. Они подняли руки в фашистском приветствии и рявкнули: «Мой фюрер!»
Чем больше они смеялись, тем сильнее меня охватывала ярость. Кровь, бросившись мне в лицо, зазвенела в ушах. И на этот раз я уже не пыталась себя успокоить. Я пнула свою машину и заколотила руками по крыше.
А эти двое, вместо того, чтобы попытаться меня успокоить, как это несомненно сделали бы мои родители или друзья, просто стояли и хохотали, словно я давала самое забавное в их жизни представление.
Их равнодушие полная безучастность по отношению ко мне настолько потрясли меня, что мой гнев сам собой начал понемногу утихать. Никогда еще мною так откровенно не пренебрегали. Я растерялась. А потом я поняла, что деваться мне некуда. До этого дня мне не приходило в голову, что если очевидцы моего припадка не проявят никакой озабоченности, то я не буду знать, что делать дальше.
— По-моему, она сейчас в замешательстве, — сказал Джону Мариано Аурелиано. — Она не знает, как быть дальше. — Он приобнял толстяка-индейца за плечи и добавил тихо, но так, что я могла услышать: — Сейчас она разревется и будет биться в истерике, пока мы ее не утешим. Нет ничего зануднее капризной сучки.
Это было последней каплей. Словно раненый бык, я, наклонив голову, напала на Мариано Аурелиано.
Он был настолько застигнут врасплох моей неожиданной атакой, что чуть не потерял равновесия; этого мне хватило, чтобы успеть вцепиться зубами в его живот. Он издал вопль, в котором смешались боль и хохот.
Джон сгреб меня поперек талии и начал оттаскивать в сторону. Я не ослабляла хватки, пока у меня не сломалась коронка. Когда мне было тринадцать, два моих передних зуба были выбиты в драке между учениками-венесуэльцами и немцами в немецкой средней школе Каракаса.
Двое мужчин прямо взвыли от хохота. Джон согнулся над кузовом моего фольксвагена, держась за живот и колотя по машине рукой.
— У нее зубы выбиты, как у футболиста, — выкрикнул он, истерически хохоча.
Мое смущение не поддавалось описанию. От раздражения и досады колени мои подогнулись, я сползла на мостовую, как тряпичная кукла, и, как ни странно, потеряла сознание.
Придя в себя, я обнаружила, что сижу в пикапе. Мариано Аурелиано гладил меня по спине. Улыбнувшись, он несколько раз провел рукой по моим волосам, а потом обнял меня.
Меня удивило полное отсутствие переживаний: я не была ни смущена, ни раздражена. Мне было легко и свободно. Это было спокойствие и безмятежность, которых я никогда прежде не знала. Впервые в жизни я поняла, что никогда не пребывала в мире ни с собой, ни с другими.
— Ты нам очень нравишься, — сказал Мариано Аурелиано. — Но тебе надо будет излечиться от своих припадков. Если ты этого не сделаешь, они убьют тебя. Сейчас это была моя вина. Я должен перед тобой извиниться. Я провоцировал тебя намеренно.
