В поисках чудесного. Динамическая медитация. Шактипат - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (книги без регистрации .TXT) 📗
Что же случилось с этим человеком? Если вы будете методично и подолгу голодать, то голод умрет, исчезнет. Вот так же мы не позволяем проснуться жажде познания Бога, потому что Бог — самый опасный и будоражащий фактор нашей жизни. Ничто в мире не может тревожить больше, чем Он. Вот почему мы делаем все, чтобы держаться от Него подальше. Мы со всех сторон преградили Ему путь и сделали это так планомерно и надежно, чтобы даже тайком Он не смог проникнуть в наш мир.
Тем не менее каждый человек рождается с жаждой познания Бога. И если дать ей возможность пробудиться, то все иные стремления — например, к богатству, славе — просто исчезнут. Останется лишь одно желание — достичь Бога, ибо оно и земные желания не могут существовать одновременно. Для того чтобы сохранить другие желания — жажду богатства, власти, секса, — мы подавляем стремление достичь Господа. Ибо, как только божественная жажда проявится во всей своей силе, она поглотит все остальные желания, не оставив для них места. Бог очень ревнив. Являясь нам, Он завоевывает все пространство. Он не позволит никому другому пребывать поблизости. Если Он выберет вас своим местом обитания, своим храмом, тогда всем божкам и идолам придется убраться вон. Наши храмы заставлены статуями множества богов — вспомним хотя бы Ханумана, бога обезьян, — но всем им придется исчезнуть. Бог не позволит им остаться. Придя, Он изгонит всех, только Ему суждено восседать на престоле. Бог ревнив, весьма ревнив.
?
Один друг спрашивает: Правда ли, что все сделанное человеком — на самом деле творение рук Господних?
Отличный вопрос. Пока что-то делается человеком, это не творение Господа. Пока индивидуум чувствует, что это его деяние, оно не является деянием Господа. В момент, когда человек узнает, что его больше нет, он перестает быть делателем; его действия становятся деяниями Бога, они принадлежат Богу. Но они не становятся Божьими, пока человек считает, что это делает он сам. В день, когда действие превращается в происходящее, в день, когда индивидуум реально переживает это как происходящее, Бог вступает в свои владения; именно тогда Он действует через индивидуума. Если вы поинтересуетесь у ветра, не он ли это дует, ветер ответит: «Нет, это мною дуют». Если вы спросите у деревьев, они ли растут, деревья ответят «Нет, нас взращивают». Все это деяния Господа.
Но человек говорит. «Делаю я». Именно здесь он отделяет себя от Бога. Именно здесь эго вступает во владения, и человек становится пленником эго. Именно здесь человек противопоставляет себя Богу как отдельное существо. Бог же вступает в свои владения в тот день, когда человек осознает, что им движут точно так же, как и ветром, и деревьями, и звездами; только тогда он понимает, что некто движется внутри него, и только тогда говорит, что не отделен. В этот день, только в этот, Бог становится Творцом.
Иллюзорно считать себя тем, кто делает. Именно в этой иллюзии причина всех наших несчастий. Именно эта иллюзия возводит стену между нами и Богом. В день, когда мы перестаем быть делателями, все наши иллюзии исчезают. Остается один Бог.
Дело в том, что и сейчас существует один лишь Бог. Я не хочу сказать, что это так потому, что вы являетесь теми, кто делает, нет, я не это имел в виду. Если вы считаете себя делателями, то это иллюзия. Даже сейчас единственный творец — Бог, только вы не сознаете подобного факта. Например, вы ложитесь спать в Нарголе, но во сне видите себя в Калькутте. Вы находитесь в Нарголе, что бы вам ни снилось. Но в своем сне вы прибыли в Калькутту и расспрашиваете, как добраться до Наргола. Вы интересуетесь маршрутом, которым можно вернуться, и тем, каким видом транспорта сделать это будет удобнее. Внезапно ваш сон прерывается, и, к своему удивлению, вы обнаруживаете себя по-прежнему в Нарголе, а не в Калькутте. Теперь вы не станете выбирать маршрут, и если кто-то поинтересуется вашим намерением отправиться в Наргол, вы просто рассмеетесь, сказав, что никуда отсюда не уезжали, а путешествие в Калькутту вам только приснилось.
Человек считает себя делателем, в реальности же он таковым не является; это представление, сон. Человеку лишь снится, что это именно он делает. Да, в реальности все события происходят, но это сон, и, когда этот сон исчезает, наступает просветление, понимание.
Даже утверждая, что это Бог направляет ваши действия, вы подвержены иллюзии, старой как мир иллюзии. Потому что вы по-прежнему остаетесь отдельным существом, между вами и Богом дистанция. Теперь вы верите, что Бог есть, но вы тоже существуете. Теперь вы верите, что Бог направляет, но действующим лицом остаетесь по-прежнему вы
Нет, когда вы действительно проснетесь в Нарголе, не скажете, что вернулись из Калькутты; вы скажете, что вовсе там не были. Когда вы освободитесь от дремоты эго, то не станете утверждать, что действовали согласно велению Господа. Вы просто скажете: «Есть один Бог, меня же нет. Меня как такового никогда не существовало; это был сон, и он закончился».
Однако мы можем продолжать спать бессчетное количество жизней. Сну нет предела. Самое удивительное во сне то, что, когда вы спите, сон кажется до необычайности реальным. Вы спали столько раз; каждую ночь вам снятся сны, но лишь утром вы осознаете, что это был лишь сон, обман. И все же, заснув сегодня ночью, вы вновь не будете знать, что это сон, виденное опять покажется реальностью. Обман обнаружится лишь поутру. Бедная наша память! Фальшивое утром — ночью, во время сна, вновь становится истинным. Осознанность, приходящая утром, теряется вновь и вновь, Несомненно, эта осознанность неглубока, она искусственна. Глубоко внутри старая иллюзия возникает вновь и вновь. Наше знание и понимание поверхностны. Некто читает в книге, что все наши деяния — дело рук Господних, и на мгновение поверхностно понимает, что не является делателем. Но старое «Я» не исчезает, оно лишь мельком говорит: «Не я тот, кто делает». Такое понимание рассеивается через мгновение. Ударьте такого человека, и в ярости он закричит; «Ты что, не знаешь, кто я такой?» Он уже забыл, что всего лишь миг назад утверждал: «Не я тот, кто делает, существует только Бог». Один удар, и он забудет обо всем. Его понимание исчезнет, Бог и рассуждения о Божественном отброшены, и эго вновь восседает на троне.
Я слышал о некоем монахе, тридцать лет прожившем в Гималаях. Проводя день за днем в умиротворенности и уединении, он абсолютно забыл о своем эго. Для существования эго необходимо присутствие других людей. Как может жить эго, если рядом никого нет? Когда вы высокомерно смотрите в глаза других, эго оживает.* Если же никого нет поблизости, что вы станете делать с ощущением собственной значимости, самодовольством? Как сможете почувствовать это? Кому скажете «Я»? Для этого необходим «Ты», другой. Для поддержания «Я», которое является фальшивым, необходимо другое фальшивое существо — «Ты». Для выживания системе лжи требуется хотя бы один обман. Истина жива в одиночестве, ей не нужны никакие подпорки. Ложь не может существовать в одиночестве, ей необходима многосторонняя поддержка, сотканная из лжи. Только таким образом обман сохраняет жизнеспособность.
Так вот, этот монах жил в горах в полном одиночестве. Не было никаких «Ты», «он», «они», «мы». Поэтому он забыл о своем «Я». Тридцать лет — большой срок. Монах стал очень спокойным и умиротворенным. Как-то к нему пришли люди из долины с такой просьбой: «Скоро у нас откроется ярмарка, не соблаговолишь ли ты почтить ее своим присутствием? Это даст возможность простому люду узреть твою святость, войти в твой даршан. Ведь не всем по силам прийти к тебе в горы, это очень далеко». Монах подумал, что ему не повредит общение с людьми, ведь его эго исчезло, и спустился в долину.
Подобным образом ум множество раз обманывает нас; он твердит, что, поскольку эго исчезло, общение с людьми не причинит вреда.
Итак, монах спустился в долину. На ярмарку съехалось множество людей, сотни тысяч, но ни один из них не знал в лицо монаха, удалившегося в горы столько лет назад. Когда монах пробирался сквозь толпу, кто-то наступил ему на ногу. Монах схватил незнакомца за шею и закричал: «Разве ты не знаешь, кто я такой?» Так тридцать лет, проведенные в уединении, оказались перечеркнутыми в одно мгновение, словно все было сном.
