Церковь в истории. Статьи по истории Церкви - Мейендорф Иоанн Феофилович (читать книги без сокращений txt) 📗

Как мы уже видели, Константинопольский Собор признал за епископом новой столицы «πρεσβεία» без географических ограничений: теперь же 9-м и 17-м правилами Халкидонского Собора эти привилегии трансформируются в право апелляции, которым константинопольский патриарх обладает наряду с «экзархами епархий» – будущими патриархами [81].

Кроме того, появилось знаменитое 28-е правило:

В этом правиле заключены два самостоятельных решения:

1. Подтверждение 3-го правила Константинопольского Собора, которое не получило повсеместного признания, – в частности, его не приняла Римская Церковь. Это подтверждение стало своего рода интерпретацией и комментарием на само правило.

2. Признание за Константинопольской Церковью юрисдикции над многими гражданскими диоцезами; этой привилегией реально она пользовалась уже давно, но официально такая привилегия была признана только за Римской, Александрийской и Антиохийской Церквами 6-м правилом Никейского Собора. Этот пункт [Халкидонского правила] был выдержан вполне в духе восточной и никейской традиции, в соответствии с которой фактический авторитет некоторых крупных Церквей мог привести к праву, распространявшемуся на территорию, более обширную, нежели сама митрополия.

Как мы помним, свод правил Халкидонского Собора был принят на пятнадцатом заседании, в отсутствие императорских представителей и римских легатов. Последние, будучи приглашенными на заседание, отклонили приглашение, а на следующий день предъявили официальный протест. Папа Лев Великий тоже воспротивился принятию этого правила, направив восточным иерархам ряд писем, что в итоге вынудило восточные Церкви на время подчиниться воле римского престола. Здесь мы лишь ограничимся попыткой понять суть позиций каждой из сторон.

В позиции восточных иерархов с первого взгляда поражает противоречие, которое нельзя не заметить, между аргументами в защиту 28-го правила, с одной стороны, и хвалебными отзывами в адрес престола святого Петра, к которым они часто прибегают (в особенности в соборном послании, адресованном папе Льву Великому), а также в проявляющейся на протяжении всего Собора твердой убежденности в исключительном авторитете Рима в вероучительной сфере – с другой. В соборном послании они обращаются к папе как к «выразителю голоса блаженного Петра», как к «главе» того тела, «членами» которого являются отцы Собора, как к тому, кому Господь доверил «стеречь виноградник». Вслед за отцами Константинопольского Собора они признают, что «сияние апостольское», присущее Римской Церкви, перешло и на Церковь «нового Рима» [83]. Те же самые аргументы повторяются и в письме свт. Анатолия Константинопольского к папе римскому Льву, в котором явно признается отечество Рима по отношению к Константинополю… [84]

Как же объяснить тогда содержание 28-го правила и аргументацию в его защиту? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно прежде всего увидеть в нем следование традиции и логике принципов, введенных Никейским Собором, а именно: авторитет любой Церкви зависит от ее фактического влияния; в большинстве случаев преобладающим влиянием пользовались епископы крупных городов, отсюда – права, которые признаются за Церквами этих городов Никейским и Константинопольским Соборами. Вместе с тем есть один пункт, в котором Халкидонские догматы явно новаторские: согласно им критерием авторитета какой-либо из Церквей теперь является уже не просто влияние, которое приобрела эта Церковь, а то, что она располагается там, где находится резиденция императора и сената. По сравнению со всей предшествующей восточной практикой это положение не представляет собой догматического новшества – оно лишь уточнение, базирующееся на признании очевидного факта: епископ столицы в рамках византийской теократии неизбежно будет обладать реальным и решающим влиянием. Новшество же заключается в том, что это положение было утверждено в качестве нового и четкого критерия авторитета Церкви, который был применен не только к восточным кафедрам, но и к «ветхому Риму». У этого критерия явно не существует исторического оправдания. Он допустим с точки зрения постникейской восточной практики, но таит в себе опасность для независимости Церкви.

Нововведение, принятое восточными Церквами, привело к практическим последствиям: теперь им неизбежно и недвусмысленно приходится признать, что моральный авторитет, которым пользуется Рим как апостольская кафедра, и юридическая власть, признанная за ним как за столичной Церковью, – не одно и то же. Такое разделение оказывается единственным способом объяснить очевидное противоречие между декларациями о первенстве Рима, звучавшими на Халкидонском Соборе, и каноническими решениями этого Собора. Рассматривая 6-е правило Никейского собора, мы уже видели, что неоспоримый характер римского первенства в нем увязывался с тем обстоятельством, что Рим одновременно являлся и первым городом империи, и Церковью Петра и Павла. Соборы признавали за римской кафедрой ее права именно в силу того авторитета, которым она обладала при такой двойной обусловленности. Но Халкидонский Собор сохранил лишь одну, первую составляющую, истолковав ее при этом в чисто византийской манере («императорский город», а не просто «самый крупный город») и оставив в стороне признание морального авторитета Рима, обусловленного апостоличностью Римской Церкви. Вместе с тем, несмотря на такое «византийское» нововведение, Халкидонские догматы сохранили преемственность с решениями предыдущих соборов в отношении четко сформулированной позиции отрицания прав Римской Церкви: факт апостоличности не дает ей власти над другими Церквами – но при этом оставили за ней право на исключительный авторитет. Новаторство состояло прежде всего в том, что впервые 6-му правилу Никейского Собора о первенстве было дано четкое толкование. Ни буква правила, ни его дух не исключают такого толкования (ведь для средневекового государства естественно, чтобы епископ императорской резиденции обладал особой властью), но оно не соответствует историческому опыту и таит в себе опасность для Церкви.

Реакция свт. Льва дошла до нас в ряде его писем к императору Маркиану, императрице Пульхерии и свт. Анатолию Константинопольскому. Свое неприятие 28-го правила он обосновывает двумя аргументами.

1. Толкование Львом Великим 6-го никейского правила отличается от халкидонского: папа опирается на доктрину «Decretum Gelasianum», в которой Рим, Александрия и Антиохия названы тремя апостольскими престолами – «детищами Петра». Мы уже видели, что эта концепция ничуть не более соответствует историческим фактам, чем та, что была предложена отцами Халкидонского Собора [85].