Бог есть. Что дальше? Как стать теми, кем мы призваны быть - Райт Том (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
На протяжении двух последних столетий в западной мысли существовало три влиятельных направления, которые заставили людей отвернуться от идеи добродетели как от чего-то привлекательного или осуществимого. Вероятно, большинство людей не знает об этих трех исторических и культурных влияниях, они просто впитали соответствующие представления от окружающей культуры – созданной этими силами, – хотя Иисус и его первые последователи никак не могли бы с ними согласиться.
Что же это за три направления мысли? Приведем их краткое и достаточно общее описание. Для нас важнее понять, как они влияют на воображение современного человека, чем узнать подробности их происхождения и развития.
1. Движение романтизма в XIX веке было реакцией на холодный и рациональный формализм (вот правила; соблюдай их; таков твой долг; не задавай лишних вопросов). Романтики заговорили о значимости внутренних чувств и основанных на них поступков. По словам одного современного автора, они стояли за «спонтанность, свободу от ограничений, субъективность, воображение, эмоциональность, а также за вдохновение и героизм» и не желали, чтобы им что-то навязывали извне другие люди либо философские или политические системы [4]. Нам не нужны системы, нам нужна жизнь, любовь и горячие души!
2. Экзистенциализм начала XX века подчеркивал значимость «аутентичности». Жить аутентично, говорили экзистенциалисты, означает принять опасное и трудное решение отказаться от структур и систем, которые ограничивают и подавляют человеческую свободу, и начать жить в соответствии со своим подлинным «Я». Это дорога к полноте жизни, к реализации своего потенциала.
3. Эмотивизм, дитя романтизма и экзистенциализма, обретшее сильное влияние на умы, утверждает, что нравственный дискурс в любом случае можно свести к категории «нравится – не нравится». «Убивать неправильно» здесь просто означает «я не люблю убийства». «Тратить деньги на милосердие хорошо» значит «мне нравится, когда люди жертвуют деньги на добрые дела». С этой точки зрения следовать нравственным правилам и следовать собственным желаниям – это практически одно и то же. Сегодня, рассуждая о нравственных вопросах, люди часто говорят, что этот человек «предпочитает» такой-то подход, а другой «одобряет» иной путь, как будто бы нравственный выбор – это дело человеческих склонностей или вкусов. Иногда они говорят о «нравственных установках», как если бы представления человека о том, хорошо или дурно такое-то действие, были просто его «установкой», врожденным предрассудком, который не стоит того, чтобы о нем размышлять.
Каждое из этих трех направлений – а в популярной культуре романтизм, экзистенциализм и эмотивизм тесно переплетаются между собой, порождая запутанный мир впечатлений и риторики, – в принципе питает одно и то же определенное представление об учении Иисуса и христианской жизни. Многие люди, не особенно задумываясь, занимают именно такую позицию. Будь собой; не позволяй никому ставить тебе условия; системы, созданные другими людьми, или твои страхи не должны мешать тебе жить так, как ты хочешь; будь честным по отношению к твоим подлинным чувствам и желаниям. Будь в контакте со своим подлинным «Я», которое ты открываешь; дружи с ним и будь ему верен. Любые другие пути в жизни только ослабят твое истинное, уникальное и неповторимое «Я».
Такого рода мышление глубоко проникло в наш мир, его можно встретить и во многих церквах. Некоторые люди ошибочно принимают его за саму Благую весть, полагая, что отказ от правил, свойственный романтикам и экзистенциалистам, равноценен доктрине Павла об «оправдании верой, а не делами Закона» или что Иисус, обличая законничество фарисеев, имел в виду то же самое.
Шекспир выразил все это в классической речи Полония – героя, который представлен в «Гамлете» несколько поверхностным и хвастливым человеком (а если сказать точнее – «несносным старым дураком»):
Гм… Если ты верен себе в подлинном смысле слова, ты, несомненно, найдешь у себя множество скрытых мотивов, о которых не подозревают окружающие, и это, вероятно, поможет тебе лучше принимать решения, в том числе нравственные. Но что делать, если то истинное «Я», которому ты должен быть верен, хочет обмануть всех людей, которых ты встречаешь, включая друзей и родных, чтобы выманить у них как можно больше денег? Некоторые закоренелые мошенники, дела которых получили огласку после финансового кризиса, были в полной мере верны себе и в полной мере неверны всем остальным.
Вы можете на это возразить: «Банкиры-мошенники на самом деле не были верны себе, потому что в глубине души они понимали, что поступают плохо». Я бы ответил, что именно в этом и заключается проблема позднего модерна и постмодерна: стремление увеличить количество денег на своем счету (или на счету твоей компании) для многих людей становится самым глубоким и подлинным стремлением изо всех, что они могут себе представить. Как только ты упраздняешь или ограничиваешь старые и не столь гибкие представления о нравственности, что у тебя остается?
Я нашел прекрасное выражение нынешней популярной философии верности себе в Калифорнии после лекции по одной из моих книг в конце февраля 2009 года. В одном магазинчике в Лагуна-Бич я увидел наклейку с такой шутливой надписью:
«Делаю то, что мне приятно» – легко посмеяться над таким типично калифорнийским подходом к жизни, однако не следует забывать о том, что слишком многое в жизни современного западного человека строится на основе именно такого «принципа» и всякая попытка поставить его под сомнение вызывает сильный протест как покушение на «свободу». Это была Калифорния и популярная культура, а теперь мы поговорим о величайшем мыслителе XX века богослове Райнхольде Нибуре. Вот что Артур Шлезингер писал о влиянии этого богослова на его поколение и о том, как Нибур потерял популярность в 1960-х:
[Нибур] слишком много говорил о грехе, и это пугало мое поколение. Мы с детства привыкли верить в невинность и доброту людей. Вера в способность человека совершенствоваться в добродетелях – это скорее не либеральная иллюзия, но глубинное убеждение всех американцев… Но ничто в нашем обществе не готовило нас к размышлениям о Гитлере и Сталине, о лагерях смерти и ГУЛАГе.
Где-то в 1960-х Нибур потерял свое былое влияние. Бунтующая молодежь этих буйных лет с ее наивной верой в то, что любые спонтанные проявления прекрасны и что сложнейшие проблемы можно решить быстро, не интересовалась Нибуром [6].
«Наивная вера в то, что любые спонтанные проявления прекрасны» – эта фраза хорошо описывает умонастроение, которое стало и остается популярным в западном мире. Надо заметить, что «добродетели», о которых говорится в приведенной цитате, вряд ли имеют тот же смысл, что и в классической традиции. Шлезингер ясно показывает, что в Америке периода его юности, как и 1960-х, никого не интересовала добродетель как вторая природа, дающаяся долгим трудом, – достаточно «вести себя естественно», то есть достаточно «первой» природы. И отказ от «естественности», от «проявлений спонтанности», которые всегда прекрасны, казался чем-то неверным и опасным, чем-то вредным для здоровья и благополучия человека. Представление о цели, о конечном пункте назначения, ради которого нужно отвергнуть себя, – другими словами, то, о чем говорил Иисус из Назарета, призывая слушателей взять свой крест и последовать за ним! – было тихо забыто, причем не только в западном секулярном обществе, но также в значительной степени среди христиан.
