Тринадцатая свеча. Мой визит на Венеру - Рампа Лобсанг (книги полностью бесплатно .txt) 📗
– И со мной так было, – сказала Лотта Булл, – но давай дальше.
Рози глубоко вздохнула и сказала:
– Потом пришла какая-то женщина и сказала, что я не смогу поехать в школу сегодня и мне придется провести ночь в тюрьме Холловей. Ты только представь себе, я – в Холловей, а я ведь ничего не сделала. Но они отвезли меня туда в Черной Марии. Это было УЖАСНО. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой.
Она замолчала и, содрогнувшись, сказала просто:
– Вот как со мной было.
Лотта Булл подвинула подушку, и из-под нее выпала какая-то книга. Она протянула руку и подобрала ее с пола. Рози взглянула на обложку и с интересом улыбнулась.
– Неплохая книжка, – сказала Лотта, – подожди-ка. – Она полистала книгу. – Прочти вот это. Он много пишет о гомиках и лесбиянках. Тебе надо это прочесть. Я согласна с каждым его словом.
Рози Хиппс с удовольствием засмеялась.
– Прочесть? – сказала она. – Да у меня есть все книги, которые он написал, и я знаю, что все в них – правда. Видишь ли, я с ним переписываюсь.
Лотта Булл рассмеялась.
– Да ну тебя! – сказала она. – Он всем отшельникам отшельник. Откуда ТЫ можешь его знать?
Рози загадочно улыбнулась и сказала:
– Он мне очень помог. Он помогал мне, когда я думала, что сойду с ума. Вот откуда я его знаю! – Она порылась в сумочке и достала оттуда письмо.
– Это от него, – сказала она, протягивая письмо Лотте. Лотта прочла и кивнула в знак одобрения.
– А какой он на самом деле?
– Из правильных, – ответила Рози. – Знаешь, не пьет, не курит. Женщины для него – понятие абстрактное. Даже слишком, – добавила она, – и не только потому, что он сексапилен, как холодный рисовый пудинг недельной давности; нет, в его понимании женщинам следует сидеть дома да присматривать за детишками, и мир станет лучше. Не будет ни наркоманов, ни панков всяких.
В раздумье Лотта Булл нахмурила брови.
– Никаких женщин, да? Он что… как мы – гомосексуалист? Откинувшись на спинку кресла, Рози Хиппс захохотала. Когда от смеха на глазах у нее выступили слезы, она воскликнула:
– Господи, да нет же! Ты все неправильно поняла. – И с грустью добавила: – Как бы то ни было, сейчас у бедняги выбор невелик – кровать да инвалидная коляска.
– Хотела бы я с ним познакомиться, – вздохнула Лотта.
_ И не надейся! Он больше ни с кем не общается. Эти типы из Прессы настряпали о нем такое – просто классический образец лжи, извратили каждое его слово, каждый поступок перевернули с ног на голову. Теперь он считает Прессу самым большим злом на Земле. Кстати, в исправительную школу я попала тоже из-за Прессы, – добавила она задумчиво.
– Ну, ладно, – сказала Лотта, вставая. – Неплохо бы спуститься в «Экспрессе».
ГЛАВА 5
Неспешно сеялся легкий дождь, будто ниспосланный сострадательной Богиней Милосердия, чтобы наполнить жизнью засушливый край. Подобная неплотному туману, мягко падала на землю вода, колеблясь и дрожа, как бы сомневаясь в своем предназначении; и, коснувшись наконец иссушенной почвы, со слабым шипением исчезала в ее глубинах. А там прикосновением воды пробуждались к смутному сознанию всякие корешки и, пробужденные, жадно впитывали живительную влагу. Как по мановению волшебной палочки, первые крошечные островки зелени возникли на поверхности земли. Редкая зеленая россыпь росла и густела вместе с усиливающимся дождем.
И вот дождь превратился в настоящий ливень. Падали огромные капли и, поднимая в воздух комочки земли, пятнали жидкой грязью юную зелень растений. Природа этого бесплодного края всегда готова к стремительному развитию, оживая при первых же признаках влаги; там и здесь появлялись крохотные бутоны, и мелкие букашки, прыгая по камням, деловито засуетились между растениями.
Из соседней лощины донеслось странное, неясное шипение, затем что-то забулькало, зазвенели камни, и показались вздыбленные воды потока, в котором среди пены неслись комья земли, погибшие насекомые и прочие обломки истомленного жаждой мира.
Тучи становились все ниже. Индийский муссон натолкнулся на Гималаи и обрушил из опрокинутых туч стремительные поток и воды. Вспыхнула молния, оглушительно загрохотал гром, отражаясь от горных склонов. Снова и снова молния безжалостно поражала остроконечные вершины, разбивала их вдребезги и превращала в облака пыли и груды камней, которые скатывались по крутым склонам гор и с глухим стуком тяжело валились на мокрый грунт. Накренился и, сминая растения, с плеском упал в лужу огромный валун, окатив грязью все вокруг.
Вздувшаяся река залила берега, и оказалось вдруг, что притоки ее повернули вспять. Все выше поднималась вода, затапливая стволы ив. Отчаявшиеся птицы, слишком мокрые, чтобы летать, ежились на самых верхних ветках в ожидании конца света. Ливень обрушивался на землю.
Болота превратились в озера. Озера стали морями. Грохотал и ревел в долинах гром, сотни тысяч раз отзываясь бессмысленным эхом, оглушая разум мешаниной звуков.
Свет померк, и стало темно, как безлунной ночью. Дождь лил стеной. Русло реки стало неразличимым, вся земля казалась покрытой бурным потоком. Поднявшийся ветер с воем хлестал поверхность воды, взбивая белую пену. Его пронзительный вой стал еще выше и превратился в душераздирающее визгливое причитание, наводившее на мысль об адских муках. Вспыхнуло небо, словно взорвалось солнце, еще раз сокрушительно прогремел гром, и дождь разом прекратился, будто где-то закрыли кран. Луч солнечного света пронзил темноту и тут же исчез. Но вот наконец побежденные тучи отступили, и над затопленным миром воссиял день.
Неожиданно на возвышенности, где грунт еще сохранил какую-то твердость, зашевелились похожие на валуны темно-серые глыбы. С усилием поднявшись на крепкие ноги, монолитные фигуры оказались намокшими, заляпанными грязью яками. С широких спин стекали струйки воды, и животные сонно отряхивались, разбрызгивая во все стороны мелкие капли. Радуясь своему избавлению от льющейся отовсюду воды, яки стали обнюхивать подсыхающий грунт в извечном поиске пищи.
Под мощным выступом скалы, который служил ненадежным укрытием во время дождя, началось суетливое оживление. Постепенно появлялись люди, бормоча проклятия непогоде. С тяжелыми вздохами снимали они мокрые одежды, чтобы выжать из них воду и надеть снова. Жара усиливалась, и над подсыхающими животными и людьми поднялись слабые облачка пара.
От группы отделился юноша и, стараясь выбирать клочки земли посуше, побежал через долину; следом за ним несся крупный мастиф. С криками и лаем они отогнали отбившихся яков к остальным, а затем отправились табунить бродивших у далекой скалы пони.
Едва заметная тропинка вела между разбросанными камнями к расчищенной площадке у подножия горы, и там, изменив направление, извилисто поднималась вверх футов на триста, оканчиваясь у каменного выступа, на котором беспорядочно рос невысокий кустарник. За выступом в скале открывался вход в довольно большую пещеру, которая вела, видимо, в тоннели, проложенные давно угасшим вулканом.
Даже издали внимательный наблюдатель мог заметить цветное пятнышко, даже два. У входа в пещеру сидели Лама и его маленький ученик, оба сухие и беззаботные, и взирали на безбрежную равнину Лхасы, где бурлили потоки, только что наводнявшие землю. После нежданного ливня воздух стал еще прозрачнее, и они любовались знакомым пейзажем.
Вдалеке ослепляюще блестели золотистые шпили Поталы, отражая под разными углами солнечные лучи. Светился охрой свежевыкрашенный фасад; развевались и трепетали на сильном ветру Молитвенные флаги. Здания Медицинской школы на Железной Горе выглядели необыкновенно свежими и чистыми; ярко сверкали постройки деревни Шо.
Отчетливо были видны Змеиный Храм и озеро. С каким-то молчаливым согласием кивали верхушками стоящие в воде ивы. Расплывчатыми цветными пятнами казались монахи и ламы, неторопливо приступающие к повседневным делам. На внутренней дороге можно было различить тонкую цепочку странников, совершающих Деяние Веры – круговое паломничество из Собора Лхасы в Поталу и обратно. Сверкали на солнце Западные Ворота, и было видно, как редкие торговцы сновали между Парго Калингом и небольшим женским монастырем, расположенным напротив.
