Разоблаченная Изида. Том II - Блаватская Елена Петровна (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗

Иов же со смиренной верой отвечает:

Он узнал своего «заступника» и был уверен, что настало время его оправдания. Немедленно Господь («священники и судьи», [Второзаконие, XIX, 17]) говорит его друзьям:

Затем, по суждению умерший вызывает четырех духов, которые господствуют над Озером Огня, и они его очищают. Затем его приводят в его небесное обиталище, где его принимают Атхар и Изида, и он предстает перед Атумом [585] сущностью Бога. Он теперь Туру, сущность человека, чистый дух, и впредь – Он-ати, глаз огня и сотоварищ богов.

Грандиозная поэма о Иове была хорошо понята каббалистами. В то время, как многие средневековые герметисты были глубоко религиозными людьми, в глубине своего сердца – подобно каббалистам всех веков – они были смертельными врагами духовенства. Как правдивы слова Парацельса, когда он, тревожимый, свирепым преследованием и клеветой, не будучи понят ни друзьями, ни врагами, оскорбляемый духовенством и мирянами, воскликнул:

Что Парацельс узнал некоторые тайные и полезные вещи из «Откровения» и других библейских книг, также как из «Каббалы», – было доказано им на практике, и даже настолько, что многие называют его «отцом магии и основоположником оккультной физики Каббалы и магнетизма». [586]

Настолько крепким было распространенное верование в сверхъестественные силы Парацельса, что до нашего времени в умах простых эльзасцев живет легенда, что он не умер, а «спит в своей могиле» в Страсбурге [617, с. 32]. И они часто шепчут между собой, что зеленый дерн поднимается и опускается при каждом дыхании этой усталой груди, и что слышны глубокие стоны, когда великий философ огня воскрешает в памяти те жестокие обиды, которые он потерпел от своих жестоких клеветников во имя великой истины!

Из этих пространных иллюстраций станет понятным, что Сатана Ветхого Завета, Диаболос или Дьявол Евангелий и Посланий Апостолов были только антагонистическим принципом в материи, неизбежно ей присущим, а не злобным в нравственном смысле этого слова. Евреи, приходя из страны персов, принесли с собою учение о двух принципах. Они не могли принести «Авесту», так как она не была написана. Но они – мы подразумеваем ассидийцев и парсов – дали Ормазду тайное имя, а Ахриману – имя богов этой страны, Сатана хеттов и Диаболос или, вернее, Диоболос греков. Ранняя церковь, по меньшей мере, последователи Павла, гностики и их преемники усовершенствовали их идеи; а католическая церковь приняла и приспособила их, в то же время предавая казни их провозгласителей.

Протестантство – это реакция на римско-католическую церковь. Он естественно не согласован в своих частях, но представляет собою удивительное сборище обломков, пробивающих себе дорогу вокруг общего центра, притягивающих и отталкивающих один другого. Некоторые части центростремительно тяготеют к старому Риму или к той системе, которая давала возможность старому Риму существовать; другая часть все еще отскакивает под центробежным импульсом и стремится прорваться в обширную эфирную область за пределы римского или даже христианского влияния.

Современный Дьявол является их главным наследием от римской Кибелы, «Вавилона, Великой Матери идолопоклонствующих и отвратительных религий на земле».

Но могут возразить, быть может, что индусская теология, как брахманская, так и буддийская, так же сильно пропитана верой в объективных дьяволов, как и само христианство. Тут имеется небольшое различие. Уже сама тонкость индусского ума служит достаточной гарантией, что образованные люди, по крайней мере, ученая часть брахманского и буддийского духовенства рассматривают Дьявола по-другому. У них Дьявол – метафизическая абстракция, аллегория необходимого зла; тогда как у христиан этот миф стал историческим существом, камнем основания, на котором христианство, со своей догмой искупления, построено. Он настолько же необходим церкви – как показал де Мюссе – как Зверь из семнадцатой главы «Апокалипсиса» был необходим его всаднику. Англоязычные протестанты, не находя исчерпывающих сведений в Библии, переняли «дьявологию» знаменитой поэмы Мильтона «Потерянный Рай», разукрасив ее кое-чем из знаменитой драмы Гёте «Фауст». Джон Мильтон, сперва пуританин, а под конец квиетист и унитариец, никогда не выставлял свое великое произведение иначе, как в качестве выдумки, но он тщательно согласовывал различные части Священного Писания. Ильда-Баоф офитов был переделан в ангела света и в утреннюю звезду, и превращен в Дьявола в первом действии «Дьявольской Драмы». Для второго действия использовано содержание двенадцатой главы «Апокалипсиса». Великий красный Дракон был приспособлен в качестве блестящего персонажа Люцифера, и последней сценой является его падение, подобное падению Вулкана-Гефеста с Неба на остров Лемнос; беглые сонмы и их вождь «падают на жесткое дно» в Пандемониуме. Третье действие разыгрывается в саду Эдема. Сатана совещается в зале, воздвигнутом им для его новой империи и решает отправиться на исследование доставшегося ему нового мира. В следующем действии рассказывается о падении человека, о его жизни на земле, о приходе Логоса или Сына Божия, и о его искуплении человечества или его избранной части, смотря по обстоятельствам.

Эта драма «Потерянный Рай» вмещает в себя несформулированное верование англоязычных «евангельских протестантских христиан». Не верить в главные ее черты равносильно, по их мнению, «отверганию Христа» и «кощунству против Святого Духа». Если бы Джон Мильтон мог предполагать, что его поэма, вместо того, чтобы быть рассматриваемой в качестве пары Дантовской «Божественной комедии», будет принята как другой «Апокалипсис», дополняющий Библию и завершающий ее демонологию, то более чем вероятно, что он решительнее переносил бы свою бедность и воздержался бы от ее печатания. Более поздний поэт Роберт Поллок, беря пример с его труда, написал в таком же духе «Течение Времени», которое, как казалось некоторое время, должно было возвыситься до ранга нового Священного Писания; но к счастью, девятнадцатый век получил иное вдохновение, и шотландский поэт уходит в забвение.