Разоблаченная Изида. Том I - Блаватская Елена Петровна (бесплатные версии книг txt) 📗
Глава XII
«Неодолимая пропасть»
«Вы никогда не услышите, чтобы настоящие философы – защитники доктрины единообразия говорили о невозможном в природе. Они никогда не говорят того, в чем их постоянно обвиняют, говоря, что невозможно, чтобы Строитель вселенной переделывал свой труд… Никакая теория не приводит их (английское духовенство) в расстройство. Пусть будет произнесена наиболее разрушительная теория, лишь бы она была изложена в манере, принятой среди джентльменов, и они посмотрят ей в лицо».
«Мир хочет иметь какую-нибудь религию, даже хотя бы для этого пришлось прибегнуть к интеллектуальному блуду спиритуализма».
«Но перед этим из могилы
Ты снова должен выйти в мир
И, как чудовищный вампир,
Под кровлю приходить родную –
И будешь пить ты кровь живую
Своих же собственных детей».
Мы приближаемся к священной ограде храма бога Януса – молекулярного Тиндаля. Снимем обувь и войдем туда босыми. Так как мы проходим святая святых храма учености, мы приближаемся к ослепительно сияющему солнцу гёкслицентрической системы. Давайте потупим наши очи, чтобы не ослепнуть.
Мы обсуждали различные вопросы, содержащиеся в этой книге с такою сдержанностью, с какою могли, имея в виду позицию или отношение, какого веками придерживался ученый и богословский мир по отношению к тем, от кого они унаследовали обширные основы всех тех познаний, которыми они теперь обладают. Когда мы стоим в стороне и в качестве зрителей видим, как много знали древние и как много знания приписывают себе наши современники, то нас удивляет, что такая несправедливость остается незамеченной нашими учеными.
Каждый день приносит новые признания самих ученых и хорошо осведомленных посторонних наблюдателей. В качестве иллюстрации к сказанному приводим нижеследующий отрывок из ежедневной газеты:
«Любопытно отметить различие мнений у ученых по отношению к самым обыденным явлениям природы. Утренняя заря одно из таких явлений. Декарт считал ее результатом падения метеоров с высших слоев атмосферы. Галлей приписывал ее к магнетизму земного шара, и Далтон согласился с этим мнением. Коутс полагал, что утренняя заря возникает в результате ферментации материи, излучаемой из земли. Марион придерживался мнения, что это есть следствие соприкосновения сияющей атмосферы солнца с атмосферой нашей планеты. Эйлер думал, что заря возникает от вибраций эфира между частицами земной атмосферы. Кантон и Франклин рассматривали зарю, как чисто электрическое явление, а Пэррот приписал ее сгоранию карбонида водорода, поднимающегося с земли вследствие гниения растительных веществ, и считал падающие звезды причиною его воспламенения. Де Ла Риве и Эрстед пришли к заключению, что это явление магнетическое, и притом чисто земное. Олмстед подозревал, что какое-то тело туманности вращается вокруг солнца, и когда эта туманность находится по соседству с землей, часть ее газоподобной материи смешивается с нашей атмосферой, в результате чего создается заря».
Мы могли бы сказать то же самое о любой отрасли науки.
Итак, создается впечатление, что даже самым обычным природным явлением мнения ученых далеки от единодушия. Нет ни одного экспериментатора, ни богослова, который, разбираясь в тонких соотношениях между сознанием и материей, их происхождением и конечными состояниями, не обводил бы магического круга на плоскости, которую он называет запретной темой. Куда священнику вера позволяет идти, туда он идет; ибо, как говорит Тиндаль,
«у них нет недостатка в положительном элементе, а именно, в любви к истине; но отрицательный элемент – боязнь ошибок – преобладает».
Но беда в том, что бремя их догматического верования сгибает слабые ноги их интеллекта, как ядро и цепь пленника в яме.
Что касается продвижения ученых, то сама их ученость задерживается двумя причинами – их органической неспособностью понимать духовную сторону природы и их страхом общественного мнения. Никто так резко не высказался против них, как профессор Тиндаль, сказав:
«По существу, величайших трусов не следует искать среди духовенства, но среди самих ученых» [299].
Если бы существовало хоть малейшее сомнение о применимости этого унизительного эпитета, то это сомнение было устранено поведением самого профессора Тиндаля; ибо в своем Белфастском обращении, в качестве председателя Британской Ассоциации, он не только различал в материи «обещание и мощь осуществления всех форм и качеств жизни, но и обрисовал науку, как вырывающую из рук богословия всю область космологической теории»; но когда он столкнулся с гневным общественным мнением, то опубликовал исправленное обращение, в котором он переделал свое выражение, заменив слова «всех форм и качеств жизни» словами всей земной жизни. Это больше чем трусость – это позорный отказ от своих собственных принципов. Во время Белфастского собрания у мистера Тиндаля было два предмета, к которым он питал сильное отвращение – теология и спиритуализм. Что он думал о первом, мы уже показали. Но когда церковь крепко его прижала, обвиняя в атеизме, он поспешно отрекся от вменяемого ему обвинения и запросил примирения. Но так как его возбужденные «нервные центры» и «мозговые молекулы» стремились к уравновесию путем разрядки в каком-либо направлении, он обрушился из-за своего малодушия на беспомощных спиритуалистов и в своих «Научных фрагментах» оскорбляет их верование такими словами:
«Мир хочет иметь какую-нибудь религию, даже хотя бы для этого пришлось прибегнуть к интеллектуальному блуду спиритуализма».
Какая это чудовищная аномалия, когда миллионы разумных людей позволяют так оскорблять себя некоему водителю науки, который сам сказал, что с «догматизмом» нужно бороться как науке, так и вне ее!
Не будем занимать места в книге этимологической ценностью этого эпитета. Выражая надежду, что наука будущих веков не подхватит его, дав ему определение тиндализм, мы просто напомним этому благожелательному джентльмену об одной его характерной черте. Один из наших наиболее умных, уважаемых и эрудированных спиритуалистов, автор не малой известности, [314] многозначительно назвал эту черту «его (Тиндаля) кокетством с противоположными мнениями». Если мы примем для мистера Тиндаля этот эпитет во всем его неприглядном значении, то к спиритуалистам он менее применим, поскольку они остаются верны своим убеждениям, чем к атеистическому ученому, который покидает объятия милого материализма, чтобы переметнуться в руки презренного теизма лишь потому, что это выгодно ему.
Мы видели, как Магенди откровенно признал невежество физиологов по некоторым из наиболее важных проблем жизни, мы также видели, как Фурнье согласился с ним. Профессор Тиндаль признает, что эволюционная гипотеза не разрешает и не претендует на разрешение конечной тайны.
Поскольку наши врожденные способности нам позволяли, мы также раздумывали над знаменитой лекцией профессора Гёксли «О физической основе жизни», так что мы можем сказать в этой книге, что то, что мы скажем о направлении и тенденции современной научной мысли не будет заключать в себе невежественных утверждений. При изложении современной научной мысли в наиболее сжатом виде ее можно сформулировать так: Все сотворено из космической материи; различие форм есть результат различных изменений и комбинаций материи; материя «пожрала дух», следовательно, духа не существует; мысль есть свойство материи; существующие формы умирают, чтобы другие формы могли занять их место; несходство в организмах обязано своим происхождением только переменам химической деятельности в той же самой жизнематерии – так как вся протоплазма тождественна.
313
Перевод С. Ильина.
314
Эпес Сэрджент. Читайте его статью «Разве все это делает материя?»
