Трансцендент (СИ) - Ашмаев Илья (серия книг .txt) 📗
— Человеку для счастья надо совсем немного, Прохор. И всё, что у него есть больше — это лишнее. И это лишнее рано или поздно становится обузой, оно мешает счастью и наконец вскоре отбирает его у тебя. Этот аппендикс надо решительно вырезать, не жалея. Надо принять решение, дорогой Прохор. Многим людям не хватает для счастья того, что тебе совсем не нужно, но ты лелеешь его в закоулках своих страхов. Это мёртвая часть тебя, но кому-то она может дать жизнь. И если она не даст жизнь другому, она убьёт тебя.
Я всё ещё не понимал, куда клонит хозяин. Но лицо его вдруг осунулось, стало серым, глаза впали, а руки под столом сжали друг друга до боли в пальцах. Подсознание уже говорило мне, что оно знает, что произойдёт дальше.
— Я езжу по стране, бываю в самых заброшенных её уголках, у меня такая работа. Много раз я был в детских домах, мы проводили там культурные мероприятия. Но знаешь… недавно я оказался в совершенно особенном детском доме. У каждого из этих домов свой мир, обособленный от окружающей действительности, но мирок этого дома отличался от всех остальных пристанищ. Там совершенно особенные дети! Я не знаю, как это описать… но у них такие глаза, такие взгляды… Они никогда не бегают и не прыгают. Они всегда сидят вместе, будь то в комнате или на улице. Они ходят только колонной, или группой, друг за другом, и при этом воспитатели совершенно не заставляют их это делать! Даже наоборот, я говорил с несколькими взрослыми из обслуги — они всячески стараются отвлечь детей друг от друга, но у них ничего не получается. Возможно, дети держатся вместе из-за внутренних страхов, возможно, их связывает особенная внутренняя нить. Но дело не только в этом. Если им не помочь, они вырастут взрослыми, которые не будут приспособлены для внешней жизни, для жизни в социуме. Они не смогут быть там рядом друг с другом, и потому потеряют себя. У них практически нет самостоятельных личностей! У них есть только коллективный разум, и если он распадётся… а он распадётся, такова жизнь… они разъедутся по всей стране, может по всему миру, и будут… белыми воронами. Ты знаешь, что такое быть белой вороной, Прохор?
Я молчал, склонив голову, не отвечал и не двигался.
— Ты знаешь. А хочешь ли ты подобной участи для другого человека? Эти дети будут обречены на несчастье, если им вовремя не помочь. А надо им совсем немного. Эти полуразрушенные стены захолустного детдома давят на них, заросшая кустарником детская площадка искажает восприятие, серые однообразные будни убивают в них так и не родившихся художников, поэтов, инженеров и лётчиков. Они совершенно оторваны от внешнего мира — у них нет ни телевизора, ни радио, только бесконечно потасканные и ломанные старые игрушки, да зачитанные рваные книжки. Им нужен новый детский дом, Прохор! Им нужны такие же свежевыкрашенные стены, новая мебель, телевизор, радио, книги! Этих детей нужно спасать, Прохор… спасать, пока они ещё дети. Ты ведь знаешь это, Прохор. Потом будет поздно. Потом они станут Прохорами, но у них не будет своего Лаврентия, который сможет им помочь. Лаврентий только один, и это я. Я могу помочь только одному человеку, и я это делаю. Но этот человек может помочь гораздо большему количеству людей, сейчас это возможно сделать, а потом будет уже поздно.
Хозяин дома перевёл дыхание и закончил:
— Я дарю тебе эти выкрашенные стены, эту пахнущую свежим деревом комнату и даю другую жизнь. Но мне в ответ нужно совсем немного — только то, что тебе уже не нужно. У тебя есть деньги — вложи их в постройку нового детского дома, в его благоустройство, сделай счастливым себя и этих детей! И весь мир тебе будет благодарен, как никому другому. Мы все ждём от тебя этого поступка, Прохор! Не подведи нас. Но если ты откажешь… Мы никогда больше не увидимся. Сейчас или никогда, Прохор. Сделай свой выбор.
— И что ты сделал? — Инспектор, сидя на тахте, смотрел в глаза Прохору, которые во время этого рассказа смотрели куда-то в бесконечность, затянутую тяжёлым прошлым.
— Я сбежал. Сказал, что мне надо подумать, второпях собрался, ушёл и больше не появлялся. Я забрал все оставшиеся деньги и уехал за границу. Но Лавр оказался прав — я не нашёл там другого счастья. В тот самый момент малодушия я его потерял и не могу найти до сих пор. Я раскаялся в своих действиях, вернулся через год, но было уже поздно. Лаврентий умер, скончался от тяжёлой болезни. Не в силах находиться в одном городе вместе с тем особняком, где я был когда-то счастлив, я покинул этот регион. Я купил квартиру здесь, в тысяче километров от того города, пустился в запой, а потом шальная мысль толкнула меня снова на паперть — в безумной надежде, что Бог даст мне ещё один шанс, и я снова встречу нового Лаврентия. Это всё.
Глава 18. Ничего я вам не скажу
Полина решила дождаться темноты и укрылась в сарае на вершине холма. За это время грязь на одежде подсохла, она стряхнула её, достала из рюкзака консервы, хлеб, бутылку сока и с аппетитом перекусила. Наконец, когда солнце склонилось к горизонту, она встала, недружелюбно посмотрела на обвалившуюся расщелину, оставшуюся ни с чем, и направилась в деревню. Проходя по единственной улице среди оклемавшихся после наводнения домов, она время от времени выставляла вперёд руки, пытаясь таким образом уловить энергетический след Вилиала. Но у неё ничего не получалось. Остановившись у одного захудалого двора, Полина закрыла глаза и открыла ту закладку, которую оставила в своей памяти, прикоснувшись к следу в глубокой яме. Опять возник образ молодого человека и он расплылся в широкой улыбке, глядя прямо на девушку. Образ пропал, но остался запах, тот эмоциональный след, который оставляет в вас хорошо знакомый человек. Полину буквально потянуло в сторону двора, возле которого она остановилась, и девушка прошла сквозь открытую калитку. Возле утопающей в зарослях крапивы и земляных валах маленькой избушки сидел на лавке поросший густой растительностью мужичок, уставив свой взор куда-то в сторону заката. При появлении Полины он повернул к ней голову, усмехнулся и спросил:
— И вы тоже инспектор?
Полина сразу поняла, что попала по адресу.
— Нет, с чего вы взяли? — поправив причёску, она спустила рюкзак на землю и подошла ближе к Фёдору.
— Да был тут один… инспектор.
— И что? Что он вам говорил?
Фёдор посмотрел на девушку внимательно, но ничего не ответил.
— Я разыскиваю этого человека! Он может принести очень много бед. Вы не скажите, куда он пошёл? Только я могу его остановить! — Полина эмоционально подалась вперёд и, казалось, готова была схватить мужика за плечи и вытрясти из него всю информацию.
— Да откуда ж мне знать то? Ниоткуда пришёл, никуда ушёл… Только вам не надо за ним идти. Ступайте с Богом домой, не ввязывайтесь вы в эту историю, целее будете.
— Какую историю? Что он вам рассказал? — девушка была очень настойчива.
— Ничего я вам не скажу. Да и некогда мне, — с этими словами Фёдор поднялся на ноги, достал спрятавшийся за лавкой холщовый мешок, закинул его верёвку за спину и направился мимо Полины к открытой калитке. Девушка не отступила, но мужчина вежливо обогнул её и скрылся из глаз.
Она побежала следом, но Фёдор уже запрыгнул на поджидавшую его телегу и крикнул в сторону Полины:
— Отсюда одна дорога — в город!
— Вы подвезёте меня туда?
— Нет!
Запыхавшийся ангел остановилась и опустила голову: «Ну что ж, придётся идти пешком». Закинув на плечи свой рюкзачок, девушка вздохнула и отправилась вслед за телегой. Наступала ночь.
Глава 19. Лёня Ветерок
Вилиал покинул город после разговора с Прохором, сев на электричку и определив следующую точку своего маршрута. Прохору он также обозначил условие, при котором готов был залечить его душевную рану, и тот согласился.
На городском вокзале, выйдя на конечной остановке, Инспектор спросил у продавщицы журнальной стойки:
— Не подскажите, где гостиница здесь поблизости?
