На берегах Ахерона. Смертельные сны о вечном (СИ) - Узланер Михаил Борисович "muzlaner" (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Тот мальчик, видимо, умер и вышел на знакомую из детства сновидицу через эпизод с розовой курточкой, который и стал невольным каналом связи с покойным.
В "Протоколах мага Стоменова" Кривошеин говорил, что пока люди помнят об умершем - тот существует в мире мёртвых/это насчёт пола, выложенного фотографиями/. Люди как бы подпитывают своей энергией эмоций мёртвых, помня о них. Когда же память об умершем стирается, то и тень из мира мёртвых тоже исчезает/"Нас забывают и мы уходим"/. Кольцо нужно сновидице, а не умершему мальчику. Ведь, как учил эмиссар сновидений Кастанеду, место контакта пальца с кольцом - та тропинка, по которой можно вернуться из астрала в материальный мир.
"Он" - видимо, Вельзевул - хозяин Аида или, как называл её кастанедовский Дон Хуан, астральной помойки, куда скидываются в виде энергетических сгустков сбывшиеся и не сбывшиеся желания и мечты, страсти, эмоции и чувства, принимающие самые невероятные формы/не зря Вельзевул в переводе с древне-еврейского "повелитель мух"/баал-звув/, помойка - любимое места обитания мух. "Он" использует "тени" для существования себя и своего "царства мёртвых". Я бы не советовал сновидице помогать покойным. Ведь просьба о помощи может оказаться хитрой уловкой обитателей того нижнего астрала, чтобы использовать её как энерго-донора.
16. Неизвестные камни от умершей мамы
Ко мне во сне пожаловала покойная мать. Она несет алюминиевый таз, забитый доверху камнями. Подносит и ставит свою ношу передо мной. От камней идет пар, словно их облили водой и пропарили на огне, но те еще не успели остыть. Начинаю рассматривать странные камни. Нижний слой не важен, его используют лишь для процедуры нагревания верхнего слоя. Верхние камни большие, драгоценные и разноцветные. В природе именно таких камней нет. Я понимаю, что цена их очень велика. Перебираю их и пытаюсь понять что это за камни, но ум приходит - самоцветы. Хотя самоцветы выглядят совсем не так.
У даосских йогов есть понятие выращивание внутри себя алхимического золота. Эзотерики называют его ещё "алмазом сознания", православные монахи называют "стяжанием духа". Нахождение камней в воде - это прохождение жизненного опыта, при котором вымывается всё лишнее и наносное, кристализуются и рождаются драгоценные камни - духовные наработки человека. У кого-то таких драгоценностей полный таз в посмертии, у кого-то материал так и остаётся сырым/человек ничего духовного не приобрёл и не наработал/. Но у большинства, как и матери сновидицы, можно найти хотя бы пару таких драгоценных камней.
Прогулки по миру мёртвых
Теперь серия снов девушки Лиды. Так условно назовём сновидицу, у которой в результате врачебной ошибки погибла мать. У Лиды настолько сильна была при жизни связь с покойной матерью/практически во всех её снах присутствовала мать/, что это связь сохранилась и после смерти любимого родителя.
17. Райский остров
Перед сном затосковала и начала просить безвременно ушедшую из жизни мать, чтобы она забрала меня к себе, хоть повидаться и узнать, как она там.
И вот я оказываюсь в серо-жемчужном пространстве, напоминающем дымку. Из дымки соткалась молчаливая строгая женщина в коричневом плаще и черных туфлях, которая повела меня по тому миру мёртвых. Мы оказалась на морской пристани. Помню, как долго плыли через огромный океан и прибыли в странное место. Это был остров, который постоянно видоизменялся. Женщина куда-то исчезла. А меня толпой на набережной встретили все мои умершие родственники. В том числе, прабабушка, которую я никогда даже на фото не видела. Остров окутывала та же серо-жемчужная, с коричневым оттенком, дымка. Голубого неба не было видно. Тут я увидела маму. Мы обнялись, остальные родственники исчезли, мы с мамой остались одни и пошли по циклопическому мосту, который соединял пристань с островом. Потом оказались в скоростном поезде такого современного дизайна и ослепительно белого цвета, что удивил меня. Остров очень был похож на город Токио, и я сказала маме об этом.
- Вот и думай, что ты на экскурсии в Токио! - почему-то обрадовалась мама. Помню шумный современный город с циклопическими башнями домов, эстакадами, зелеными островками парков. Виделась со всеми умершими, но не помню, о чем говорили. Бабушка была хозяйкой цветочного магазина, дедушка - машинистом в том самом поезде, который нас привез. Очень запомнились два эпизода.
1. Мы с мамой гуляем, я знаю, что времени у нас мало, и вдруг спрашиваю.
- Мамочка. Здесь так хмуро.
- Здесь всегда такая дымка, она скрывает... - отвечает мать / что скрывает - не помню/.
-Как так - нет солнца. - удивилась я.
Вдруг дымка разошлась, небо стало голубым, засияло солнце. Правда, не было ни бликов, ни резких контрастов света и тени, все осталось в приглушенных тонах.
- Ну, вот же небо и солнце - радуюсь я.
- Так бывает всякий раз, когда живые вспоминают об умерших, ты, наверное, постоянно думаешь обо мне, раз тебе удалось разогнать дымку. - ответила мама.
2. Мы вышли к набережной. И я знаю, что скоро уезжать. Мы зашли в кафе на набережной, распложенной на платформе над водой, с алыми зонтами и алыми китайскими фонариками. Мне было так хорошо с мамой! Не помню, чтобы мы что-то ели. И тут я говорю, что хочу остаться. Дальше случилось странное: загудел паром, появились все умершие родственники и начали меня буквально выталкивать на пристань, потом - на паром. Стояли стеной, пока я не пересекла тонкую щель между железной пристанью и паромом. Остров тут же окутала мгла, дымка. Он исчез. И вдруг я поняла, что это тот остров, куда стремилась мама в другом моем сне, где была женщина в черных туфлях! Далее оказываюсь дома, в своей комнате. Серое осеннее утро. Я стою посреди комнаты и вижу себя спящей, хочу просочиться в окно и улететь на остров. Но в комнату вбегает какой-то нелепый мужчина, пожилой, с большим животом, полу-лысый, в спортивных штанах и в подтяжках, очень широких, размалеванных черным и желтым. Он что-то кричит, появляется мой отец, встает напротив окна, разбрасывает руки в стороны и не дает мне просочиться сквозь стекло. Я буквально билась в комнате от душевной боли, крича, что не хочу оставаться, что мне надо туда, на остров! В тот момент поняла, что на самом деле оhttp://www.msn.com/ru-ruзначает "подрезать крылья".
Лида во сне переживает посмертный опыт. Странно, что Девачана/место отдыха душ после прохождения земной юдоли/ так урбанизирована, и что там тоже нужно работать/хорошо хоть, что все покойные благоустроены/. Обратите внимание на момент с дымкой: тучки разгоняют воспоминания об умерших/чего уж говорить о молитва за усопших/. Поэтому почаще поминайте усопших, мыслями и молитвами. Хотя некоторые советуют не зацикливаться слишком на мыслях об усопших, мол, это мешает их посмертному переходу.
Желание сновидицы остаться в "Токио" противоречит её жизненному предназначению, она ещё не всё выполнила в этой жизни, и уходить из земной юдоли пока ещё рано. Об этом говорит однозначная реакция усопших родственников сновидицы, которые выталкивали её из "города мёртвых" и попытки удержать сновидицу от опрометчивого шага "пузатым мужиком". Необходимо было вернуться в физическое тело, а не пытаться разорвать с ним связь, что означало бы смерть. Поэтому сновидицу и не пускали обратно в тот город. Всему своё время.
18. Девочка плачет, шарик улетел...
Снится мне, что я лежу в траве на обрыве. Далеко внизу шумит море. Трава немного подсохла от солнца. Тепло. Лежу и не могу пошевелиться. Почему-то мне кажется, что надо мною земля, я лежу в яме /в могиле?/, но каким-то образом вижу сквозь эту землю. Надо мною пронзительно-голубое, чистое-чистое небо. Вижу, как от меня отрывается полупрозрачный воздушный шарик и, слегка отливая золотом, как мыльный пузырь, устремляется в небо. Шарик становится все меньше, теряется в голубизне, а я чувствую, что он улетел на головокружительную высоту, и хочу удержать его, да не могу. Хочу улететь с ним, но что-то удерживает, потому что не могу ни пошевелиться, ни даже вздохнуть. То, что не дышу, меня во сне не удивило. Продолжала вглядываться в голубизну неба, ощущая его глубину и высь, пока не увидела, как по небу, опять же, на невообразимой высоте, медленно, прочертив белую полосу, пролетел прямо надо мною сверхзвуковой самолет в виде серебристого тонкого крестика. Потянулась вслед за этим самолетиком - но не смогла вырваться, оторваться. Долго лежала, постепенно успокоилась и поняла, что могу так пролежать века, тысячелетия. И мне никогда не, на сей раз, удрученная собственной обездвиженностью надоест глубина и голубизна этого неба, как не надоест вглядываться в него, ничего не ища, ибо там нет ни тучки, ничего не ожидая, ни на что не надеясь. В этот момент по небу пролетели еще два самолета. Два серебристых крестика. Хотелось улететь вслед за ними, ввысь, но не могла оторваться от земли. До меня начали долетать звуки жизни, поняла, что рядом оживленный город или, по крайней мере, оживленное место, но меня притягивало именно небо.
