Пустая лодка. Беседы по высказываниям Чжуан Цзы - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
Человек Дао, человек, постигший свою внутреннюю природу, человек, который истинно религиозен, – не очень активный человек. С ним случается только самое необходимое. То, без чего можно обойтись, отброшено полностью, потому что он может просто пребывать в покое безо всякой деятельности, он и так на своем месте, он может расслабиться, может просто быть с собой наедине.
Вы не можете пребывать сами с собой, и отсюда ваша постоянная потребность в общении. Вы идете в клуб, отправляетесь на встречу, на вечеринку, стремитесь в толпу, где вы будете не одни. Вы так боитесь себя, что, если вас оставить одного, вы сойдете с ума. Если вы будете оставаться в одиночестве и без всякой деятельности в течение всего лишь трех недель, вы сойдете с ума. И это не какое-то там высказывание религиозных людей, теперь с этим согласны и психологи. Если вся деятельность, если все внешнее общение у вас отобраны, если вы останетесь один в комнате – на три недели – вы сойдете с ума, потому что вся ваша деятельность направлена лишь на избавление от вашего безумия, она вас освобождает.
Что вы будете делать, когда останетесь одни? Первые три или четыре дня вы будете мечтать и разговаривать про себя, заниматься внутренней болтовней. Потом это утомит вас. После первой недели вы начнете говорить вслух, потому что тогда, по меньшей мере, вы сможете слышать звук своего собственного голоса. Когда вы идете ночью по темной улице, вы начинаете насвистывать. Почему? Каким образом насвистывание придает вам смелости? Как насвистывание может вам помочь? – Просто, слушая свой свист, вы чувствуете, что вы не один, что кто-то насвистывает. Создана иллюзия присутствия кого-то еще!
После первой недели вы начнете говорить вслух, потому что тогда вы сможете также и слушать. Вы не одни, вы говорите и вы слушаете, это как если бы кто-то другой разговаривал с вами. К третьей неделе вы начнете сами себе отвечать. Вы будете не только разговаривать, вы будете еще и отвечать – вы разделены. Теперь вас двое: один спрашивает, другой отвечает. Появляется диалог – и вы полностью сошли с ума.
Один человек спросил психиатра: «Я очень обеспокоен тем, что часто разговариваю сам с собой. Что мне делать? Не могли бы вы мне помочь?»
«Тут нет причин для беспокойства, – утешил его психиатр. – Все люди разговаривают сами с собой, в этом нет ничего такого. Вот когда вы начнете сами себе отвечать, тогда приходите ко мне, тогда я смогу быть вам полезен».
Но разница лишь в процентном отношении; она не качественная, а только количественная. Если вы начинаете говорить сами с собой, рано или поздно вы также начнете и отвечать, потому что разве возможно всегда ограничиваться только монологом? Нужен ответ, нужен собеседник, иначе вы будете чувствовать себя глупо. И на третьей неделе вы начинаете отвечать – то есть сходите с ума.
Этот мир, мир действия, бизнеса и постоянной занятости, спасает вас от сумасшедшего дома. Если вы чем-то заняты, ваша энергия направлена вовне; тогда вам не нужно заботиться о том, что внутри, о внутреннем мире, вы можете о нем позабыть.
Человек Дао не очень-то активен – он делает только самое необходимое. О Чжуан-цзы рассказывают, что, если он мог стоять, он не шел, если он мог сидеть, он не стоял, если он мог прилечь поспать, он не сидел. Существенное, самое основное, лишь то, что он обязательно должен был сделать – это единственное, что он делал, потому что в такой деятельности нет безумия.
Вы занимаетесь несущественным, вы постоянно занимаетесь несущественным. Взгляните на свою деятельность: девяносто девять процентов ее несущественны. Вы можете отбросить их, вы можете сохранить уйму энергии, вы можете освободить массу времени. Но вы не можете их отбросить, потому что вы боитесь, вы напуганы сами собой. Если нет радио, нет телевидения, нет газет, не с кем поговорить, что вы будете делать?
Рассказывают, однажды умер один священник. Конечно, он был уверен, что попадет в рай, на небеса. Он прибыл туда, и все было прекрасно. Дом, в который он попал, был просто великолепен, это был самый восхитительный дом из всех, о которых он только мог мечтать. В тот миг, как ему становилось что-нибудь нужно, тут же появлялся слуга. Возникал голод – и слуга держал в руках поднос с едой, самой изысканной из той, что ему приходилось когда-либо пробовать. Наступала жажда, но еще до того, как желание это становилось мыслью, пока оно еще было только предчувствием – появлялся человек с напитками.
Так оно и продолжалось, и он был просто счастлив дня два или три, но потом он начал ощущать беспокойство, потому что человеку необходимо что-нибудь делать, вы не можете просто сидеть в кресле. Только человек Дао может вот так сидеть в кресле и сидеть, и сидеть, и сидеть… Вы этого не можете.
Священник забеспокоился. Два-три дня выходных, небольшой отдых – это нормально. Он ведь был очень активен – множество публичных служб, миссии, церкви, проповеди; он был настолько вовлечен в дела общины и паствы, что теперь с удовольствием отдыхал. Но сколько же можно отдыхать? Сколько ни отдыхай, а рано или поздно выходные должны закончиться, и настанет черед возвращаться к делам. Так что беспокойство нарастало, он начал чувствовать какое-то неудобство.
Внезапно появился слуга и спросил: «Чего ты хочешь? Это твое чувство – не потребность, ты не голоден, не испытываешь жажду, ты просто неспокоен. Что я могу для тебя сделать?»
«Я не могу здесь сидеть и сидеть – целую вечность, мне нужно что-нибудь делать», – сказал священник.
«Это невозможно… – возразил слуга. – Все твои желания будут исполняться нами, поэтому зачем тебе что-то делать? Это ни к чему, такое тут не предусмотрено».
Священник обеспокоился еще больше и воскликнул: «Да что же это за рай такой?»
«Какой еще рай? С чего ты взял, что это рай? – удивился слуга. – Это ад. Кто тебе сказал, что это рай?»
И это действительно был ад. Теперь-то он понял: жить без деятельности – это был ад. И рано или поздно он должен был просто сойти с ума. Никакого общения и разговоров, никаких служб, никаких язычников, которых нужно обращать в христианство, никаких глупцов, которых надо просвещать, – так чем ему заниматься?
Только человек Дао смог бы изменить тот ад и обратить его в небеса. Человек Дао, где бы он ни был, умиротворен, покоен. Он делает только самое необходимое, и если вы сделаете это необходимое за него, он счастлив. Все несущественное отброшено.
Вы не можете отбросить несущественное. В самом деле, девяносто девять процентов вашей энергии растрачивается на несущественное. Существенного недостаточно, и ум всегда страстно жаждет еще и несущественного, потому что действительно нужного так мало, его можно легко выполнить. А что вы будете делать потом?
Люди не особо озабочены тем, чтобы правильно питаться. Они более заинтересованы во владении хорошей машиной, потому что достать хорошую пищу не стоит никакого труда. И что потом? Люди не хотят иметь хорошие здоровые тела. Это то, чего можно достичь слишком легко. Они хотят чего-то такого, чего достигнуть весьма непросто, чего-то невозможного, а несущественное – это всегда невозможное. Всегда есть дома, что побольше, машины, что подороже, и они продолжают становиться все больше и все дороже, так что тут вам будет не до отдыха.
Весь мир пытается заниматься несущественным. Девяносто процентов промышленного производства задействуется ради несущественного. Пятьдесят процентов человеческого труда тратится на то, что вообще никому не нужно. Половина всего производства посвящена женскому уму, более того, женскому телу: создание новых коллекций одежды каждые три месяца, проектирование новых домов, пудра, мыло, кремы; половина всего производства посвящена этому безумию. Человечество голодает, люди умирают без пищи, – но другая половина человечества занята несущественным.
Добраться до Луны – это совершеннейшая бессмыслица. Если бы мы были хоть немного мудрее, мы бы даже не думали об этом. Это абсолютно пустая трата таких огромных денег, на которые можно было бы накормить всю Землю. Войны бесполезны, бессмысленны, но человечество безумно и в войнах нуждается более, нежели в пище. Оно нуждается в том, чтобы отправиться на Луну, больше, чем в пище, больше, чем в одежде, больше, чем в существенном, потому что существенного недостаточно.
