Глубинная книга (СИ) - Пятибрат Владимир (читать книги без TXT) 📗
✡ «В день принесения в жертву пленника, всего связанного, выволакивали на деревенскую площадь. Его тут же окружали женщины, которые его оскорбляли и всячески издевались над ним, но ему разрешалось обороняться от них. Он кидал в них фрукты и черепки от глиняной посуды. Тем временем, старухи, разукрашенные черно-красными полосами, с ожерельями из человеческих зубов на шее, притаскивали украшенные орнаментом глиняные горшки, в которых будут свалены кровь жертвы и ее внутренности». «...Когда же, наконец, ему раскраивали череп, раздавался радостный крик и свист. Если у пленника до казни была жена из местных жителей, то она должна была проливать слезы над убитым, а потом (нагуляв аппетит) присоединиться к всеобщему торжеству. Старухи отталкивали одна другую, чтобы поскорее напиться теплой крови, а детям разрешалось погружать в нее ручки. Матери смазывали кровью соски, чтобы и младенцы могли почувствовать ее вкус. Тело разрубалось на части, которые жарились на вертеле, а старухи, которым не терпелось поскорее отведать столь лакомого яства, как человеческая плоть, слизывали капающий с деревянной решетки жир». ✡
В противоположной (восточной) части южноамериканского континента примерно в то же время (и тем более значительно раньше) зафиксированы не менее страшные факты. Здесь, к примеру, существовали целые питомники для выкармливания жертв, особенно детей (что, в свою очередь, напоминает до боли знакомые с детства картины из русских и европейских сказок о людоедках и людоедах).
✡ «Во многих провинциях аборигены так любили человеческое мясо, что считали лакомством. Еще до того, как они убивали индейца, аборигены пили из нанесенных ему ран кровь и делали то же самое, когда разрезали его на куски, высасывая кровь, собирая ее в ладони, чтобы не потерять ни одной капли. У них были публичные мясные лавки человеческого мяса: из кишок они делали морсильи (кровяные колбасы) и лонганисы (сосиски), набивая их мясом, чтобы объедки не пропадали. Эта страсть так разрослась, и дело дошло до того, что не щадились даже собственные дети, рожденные иноплеменными женщинами, которых захватывали и пленяли на войне. Аборигены брали женщин в качестве наложниц, а рожденных ими детей они выхаживали с большой заботой, вплоть до одиннадцати или тринадцати лет, а потом съедали их (как у нас поросят), а за ними и их матерей, когда они уже не могли рожать. Некоторые гурманы совершали поступки еще страшнее: многим индейцам, захваченным в плен, они сохраняли жизнь и давали им женщин из своего племени, т. е. из племени победителей. Рождавшихся детей они выхаживали, как своих собственных, и, когда они становились подростками, они их съедали, создавая таким путем питомник по разведению детей для того, чтобы питаться ими. Они не испытывали к ним жалости ни как к родственникам, ни как к малолетним существам, к которым даже животные, враждующие между собой, иногда испытывают любовь...». ✡
Аналогичные «питомники» были выявлены и ликвидированы сравнительно недавно в Африке и, в частности, среди племен, обитавших по берегам реки Конго. Подобные, не слишком привлекательные эпизоды (а им не счесть числа) связаны не только с примитивным каннибализмом, но и с человеческими жертвоприношениями, бытовавшими во всякие времена и во всех частях света – вплоть до недавнего времени (впрочем, говорить о прекращении каннибализма как явления – глупо). Выше уже упоминались современные факты человеческих жертвоприношений у автохтонов Индостана.
Жертвоприношения, освященные тысячелетней богоугодной традицией, практиковались повсеместно. Рудименты кровавых треб (так они именовались по-русски) долгое время сохранялись на Руси. В «Житии Георгия Амастридского» – памятнике, созданном в 40-е годы 9 века и почему-то выпавшем из поля зрения современных исследователей, говорится о человеческих жертвах – «девиц, мужей и жен», приносимых русскими товарищами до введения христианства. Один из вождей прямо спрашивает: «Разве мы не приносим такие жертвы каждый день?». В русской житийной литературе также говорится о старо русском языческом обычае приносить жертву рекам и озерам (например, в Муромском крае). Например, в одной русской песне беспристрастно рассказывается, как жена вместе с подружками съела собственного мужа, да еще попотчевала страшным угощением мужнину сестру, подзадоривая ее загадками.
✡ «Я из рук, из ног коровать смощу, Из буйной головы яндову скую, Из глаз его я чару солью, Из мяса его пирогов напеку, А из сала его я свечей налью. Созову я беседу подружек своих, Я подружек своих и сестрицу его, Загадаю загадку неотгадную. Ой, и что такое: На милом я сижу, На милова гляжу, Я милым подношу, Милым подчиваю, А и мил передо мной, Что свечою горит? Никто той загадки не отгадывает. Отгадала загадку подружка одна, подружка одна, то сестрица его: «А я тебе, братец, говаривала; не ходи, братец, поздным-поздно, поздным-поздно, поздно вечером». ✡
Аналогичные явления зафиксированы и на Русском Севере, – причем сравнительно недавно. Русский художник-пейзажист Александр Борисов. В 1906 году в Санкт-Петербурге вышла его книга путевых очерков, сопровождаемая прекрасными цветными рисунками – «У самоедов: от Пинеги до Карского моря»
✫ Думаете «самоеды» это романтическое и загадочное название народа, не отражающее его кулинарных пристрастий? ✫
Автор приводит несколько хорошо известных ему примеров человеческих жертвоприношений, практиковавшихся у ненцев еще в начале ХХ века. Чтобы задобрить высшее Божество, от которого, по убеждению аборигенов, зависел промысловый успех, ему приносились в жертву человеческие головы. Борисов описывает несколько подобных случаев. Бывало, что охотник постоянно возил голову с собой. На Новой Земле человеческие жертвы приносились идолам (Великой Матери – каменной Бабе). Отголоски подобной «практики», имеющей общемировое распространение, сохранились и в русском фольклоре. Это же подтверждает и одна архаичная колядка, включенная Иваном Петровичем Сахаровым (1807-1863) в свой знаменитый сборник «Сказания русского народа»: «...Ты, братец Иванушка, Ты выйди, ты выпрыгни! – Я рад бы выпрыгнуть, горюч камень, к котлу тянет, желты пески, сердце высосали». Приведенный текст на первый взгляд перекликается с сюжетом и персонажем известной русской сказки о сестрице Аленушке и братце Иванушке. Однако фактура здесь совершенно иная. Колядка донесла до нас вопль живого человека, приносимого в жертву (и в данном конкретном случае это либо совсем маленький мальчик, либо отрок, либо неженатый юноша). Современному читателю совершенно невдомек, что устойчивое словосочетание «желтые пески», которые высасывают сердце, это ритуальный песок, на который изливается кровь жертвы.
✫ Кому не известны, скажем, хрестоматийные причитания, перекочевавшие в детский фольклор: «...Костры горят горючие, котлы кипят кипучие, ножи точат булатные, хотят меня зарезати». Для современного человека, оторванного от своих родовых корней, это – всего лишь плач братца Иванушки, обернувшегося «козленочком». В действительности же здесь чувствуется отголосок матриархальной эпохи, когда жертвоприношения и каннибализм были нормой. Приведенное четверостишие – дошедший сквозь тысячелетия вопль объятой ужасом жертвы. Ужас этот был так велик, что он повергает в трепет и современного читателя (слушателя) – особенно ребенка. ✫
Вспомним, для примера, что еще незадолго до испанского завоевания ацтеки только в один праздник плодородия вырезали в качестве жертвы Солнцу сердца у 20 тысяч (!) обреченных. Жрецы уверяли, мол, Кециалькоатль говорил, что ему нужны лишь чистые от скверны сердца, они начисто «забыли» с божьей помощью, что кроме чистых сердец, Пернатый Змей хотел чистые от дури мозги и души. Безусловно, характер жертвоприношения менялся в течение веков и тысячелетий. Человеческие жертвы повсюду заменялись животными, растительными плодами или иными дарами. Хотя еще в начале нынешнего века среди некоторых народностей Российского Севера еще бытовало мнение, что человеческая жертва намного действеннее животного жертвоприношения.
