Огонь изнутри - Кастанеда Карлос Сезар Арана (книга регистрации .TXT) 📗
– Термин «мир», – продолжал он, – я использую, чтобы обозначить все, что нас окружает. У меня, разумеется, есть более удачный термин, но для тебя он будет совершенно непостижим. Видящие утверждают, что мир объектов существует лишь постольку, поскольку таким его делает наше осознание. В реальности же есть лишь эманации Орла – текучие, вечно меняющиеся, и в то же время неизменные, вечные.
Я собрался было спросить, что такое эманации Орла. Но дон Хуан жестом остановил меня. Он объяснил, что одним из наиболее драматических откровений, оставленных нам в наследство древними видящими, было их открытие причины бытия всех существ, обладающих способностью воспринимать. Все они существуют для того, чтобы накапливать осознание. Это открытие дон Хуан назвал колоссальным.
Полушутя он спросил, могу ли я лучше ответить на вопрос о смысле жизни, вечно не дающий человеку покоя. Я немедленно занял оборонительную позицию и принялся спорить. Я сказал, что сам по себе этот вопрос лишен смысла, поскольку логический ответ на него невозможен. И вообще, говоря об этом, мы неизбежно придем к обсуждению религиозных доктрин и сам вопрос, таким образом, неизбежно сведется к вопросу о вере.
Но дон Хуан сказал:
– Древние видящие не только рассуждали о вере. Конечно, они были не столь практичны, как новые видящие, но их практичности все же хватало на то, чтобы знать, что именно они видели. Я же своим вопросом, который привел тебя в такое смущение, пытался подчеркнуть лишь одно: наше рациональное мышление в одиночку не способно справиться с ответом на вопрос о смысле нашего существования. Каждая попытка неизменно сводится к вопросу о вере. Древние видящие пошли по иному пути. И им удалось отыскать ответ, который не связан с одной лишь верой.
Дон Хуан сказал, что древние видящие смогли увидеть невообразимую Силу, являющуюся источником бытия всех существ. Хотя для этого им и приходилось подвергать себя невероятным опасностям. Эту Силу древние видящие назвали Орлом, поскольку те немногие взгляды мельком, которые позволили им увидеть эту Силу, создали у них впечатление, что она напоминает нечто похожее на бесконечно огромного черно-белого орла. Они увидели, что именно Орел наделяет осознанием. Он создает живые существа таким образом, чтобы они в процессе жизни могли обогащать осознание, полученное от него вместе с жизнью. И еще они увидели, что именно Орел пожирает обогащенное осознание, отбирая его у существ в момент их смерти.
– И потому, когда древние видящие утверждали, что смысл жизни состоит в накоплении и развитии осознания, – продолжал дон Хуан, – речь шла не о вере и не о логическом умозаключении. Они это увидели.
Они увидели, как осознание живых существ отлетает в момент смерти и, подобно светящимся клубкам ваты, поднимается прямо к клюву Орла и им поглощается. И потому для древних видящих был очевиден факт: смысл жизни всех существ – в обогащении осознания, которым питается Орел.
Дону Хуану потребовалось ненадолго отправиться куда-то по делам, поэтому он на время прервал свои объяснения. Нестор отвез его в Оахаку. Провожая их, я вспомнил, что в начале нашего с доном Хуаном знакомства я воспринимал его заявления насчет поездок по делам как своего рода эвфемизмы. Я думал, что стоит за этим нечто совсем другое. Но постепенно до меня дошло – его слова на самом деле соответствуют реальному положению вещей. У него действительно были какие-то дела в разных местах. Каждый раз перед такой поездкой дон Хуан надевал костюм-тройку – а их у него было довольно много – и становился похожим на кого угодно, но только не на знакомого мне старика-индейца. Как-то раз я даже высказался насчет совершенства этих его перевоплощений.
– Нагваль должен обладать гибкостью, достаточной для того, чтобы уметь становиться кем угодно, – объяснил мне тогда дон Хуан. – Быть Нагвалем, кроме всего прочего, – значит не иметь слабых мест, которые необходимо защищать. Запомни это хорошенько – нам еще не раз предстоит к этому вернуться.
И мы возвращались к этому моменту снова и снова. И действительно, создавалось впечатление, что у дона Хуана нет слабых мест, нуждающихся в защите. Но в этот раз, пока он был в Оахаке, у меня все же возникла тень сомнения. Неожиданно меня осенило: у Нагваля есть нечто, подлежащее защите. Это нечто – описание Орла. Мне казалось, что оно действительно требует защиты, причем защиты весьма пристрастной.
Я пытался заговорить об этом с видящими из отряда дона Хуана, но они уклонялись от ответа, заявляя, что я нахожусь на карантине и что подобного рода беседы со мной запрещены до тех пор, пока дон Хуан не закончит свое объяснение.
Поэтому, едва дон Хуан вернулся и мы с ним присели, чтобы поговорить, я спросил его об этом.
– Истины, о которых я тебе рассказываю, вовсе не являются чем-то, что необходимо защищать, тем более – защищать с пристрастием, – ответил он. – И если ты полагаешь, что я пытаюсь их отстаивать, ты заблуждаешься. Эти истины были сформулированы и сведены воедино для того, чтобы облегчить воину путь к знанию, а вовсе не затем, чтобы служить некими сентиментальными откровениями личной веры. И когда я говорил о том, что Нагвалю нечего защищать, я, кроме всего прочего, имел в виду также и то, что Нагваль лишен каких бы то ни было пристрастий и привязанностей.
Я сказал дону Хуану, что, похоже, не следую его учению, поскольку буквально одержим описанием Орла и его действий. Я снова и снова говорил о том, насколько устрашающее впечатление производит на меня эта идея.
– Это не идея, – поправил меня дон Хуан. – Это факт. И факт, если хочешь знать, действительно жуткий. Видишь ли, новые видящие не занимались игрой в идеи.
– Хорошо, тогда какого рода силой является Орел? – спросил я.
– Пожалуй, я не знаю, как ответить на этот вопрос. Для видящих Орел настолько же реален, насколько реальны для тебя гравитация и время. И настолько же абстрактен и непостижим.
– Минуточку, дон Хуан! Гравитация и время – понятия действительно абстрактные, но ведь они соответствуют реальным явлениям, поддающимся изучению. Есть целые области науки, им посвященные.
– Орел и его эманации точно так же поддаются изучению, – возразил дон Хуан. – И область, к которой относится знание новых видящих, как раз этому и посвящена.
Тогда я попросил объяснить, что такое эманации Орла.
Дон Хуан сказал, что эманации Орла – это неизменная вещь-в-себе, они пронизывают все сущее, как познаваемое, так и непознаваемое.
– Нет никакой возможности описать словами, что в действительности представляют собой эманации Орла, – пояснил он. – Видящий должен увидеть их сам.
– А ты их видел, дон Хуан?
– Разумеется. И все же я не сумею рассказать тебе, что это такое. Просто присутствие чего-то, как бы масса какого-то качества или состояния, давление, которое ослепляет. Можно лишь мельком взглянуть на них, впрочем, как и на самого Орла.
– То есть ты мог бы сказать, что Орел является источником эманаций? Так, дон Хуан?
– Орел, вне всякого сомнения, является источником своих эманаций. Это очевидно, и говорить тут не о чем.
– Нет, я имею в виду – в смысле визуального восприятия.
– Орел не имеет никакого отношения к визуальному восприятию. Видящий воспринимает Орла всем своим телом, всем своим существом. В каждом из нас присутствует нечто, способное заставить нас воспринимать всем телом. Видящие объясняют процесс видения Орла очень просто. Человек составлен эманациями Орла. Поэтому для восприятия Орла он должен обратиться к самому себе, к своим собственным составляющим. Вот тут и возникают сложности, связанные с осознанием: оно запутывается. И в критический момент, когда эманации внутри и эманации вовне должны просто обнаружить взаимное соответствие, осознание вмешивается и принимается за построение интерпретаций. В результате возникает видение Орла и его эманаций. Но в действительности ни Орла, ни его эманаций не существует. Уяснить же истинную сущность того, что существует на самом деле, не в состоянии ни одно живое существо.
