Путь с сердцем - Корнфилд Джек (книги хорошего качества .txt) 📗

Сокровище, скрытое в страданиях, печалях и болях этого мира, – это само сострадание. Сострадание – это реакция сердца на печаль. Мы соучаствуем в красоте жизни и в океане слёз. Печаль жизни – это часть каждого из наших сердец и часть того, что связывает нас друг с другом. Она приносит с собой нежность, милосердие и всеобъемлющую доброту, способные коснуться каждого существа.

У тибетцев существует древняя практика, где практикующий становится Бодхисаттвой Бесконечного Сострадания; практика преобразует нас в существо с тысячью рук и с милосердным сердцем; целью этого существа и его сердца является исцеление печалей и оказание помощи всем живым существам. В конце концов имеет значение не одна только печаль этого мира, но реакция на неё нашего сердца.

В пустоте всех вещей – в магическом несубстанциальном способе существования, возникновении и исчезновении всех вещей, в отсутствии какого-либо постоянного или устойчивого «я», – скрывается дар нераздельности. Один учёный вычислил, что если сегодня мы сделаем глубокий вдох, в девяноста девяти случаях из ста вдыхаемый воздух будет содержать молекулу предсмертного вздоха Юлия Цезаря. То, что справедливо в физической сфере, справедливо также и по отношению к нашему сердцу и к нашим действиям. Наши жизни неотделимы от нашего окружения, от нашего биологического вида, от наших взаимоотношений с потоком всего существующего.

Духовная практика предоставляет возможность открыть величайшее из всех повествование – что мы являем собой и всё, и ничто, возможность ощутить, как всё связано в творчестве и в сострадании, и, подобно будде, пребывать среди всего этого. Все вещи суть часть нас самих; и всё же каким-то образом мы не являемся ни одной, из них, мы пребываем вне их пределов.

Когда Т. С. Эллиот написал следующие простые слова молитвы: «Научи нас заботиться и не тревожиться», он уловил возможность почтить точность каждого мгновенья, зная, что скоро оно растворится в величайшей песне. Мы можем удержать каждый открытый расцвет жизни своим сердцем, лишённым вожделения, мы можем уважать каждую из нот великой песни, предназначенную для возникновения и исчезновения вместе со всеми вещами.

Различие между тем, кто пробуждён, и тем, кто не пробуждён, – это просто вопрос о том, жаждет или нет данный человек какого-то ограниченного повествования. Поэтому Будда сказал: «Те, кто не пробуждены, вожделеют к своим мыслям и чувствам, к своему телу, к своим восприятиям и к сознанию, – и принимают их за прочные, отдельные от всего остального. Те, кто пробуждены, имеют те же самые мысли и чувства, восприятия, тело и сознание, – но не испытывают к ним вожделения, не держатся за них, не считают их собой».

Сто тысяч форм пробуждения

Когда мы не испытываем вожделения к повествованиям своей жизни для нас открывается необычайная возможность – превратить все свои истории, унаследованные или избранные нами, – в путь бодхисаттвы. Мы уже описали бодхисаттву как существо, принимающее форму в каждой сфере, при любой возможности, пользующееся каждой такой возможностью, чтобы развивать безграничное сострадание и пробуждать взаимосвязанное и освобождённое сердце. Из тайны всех повествований в сотне тысяч форм и обстоятельств бодхисаттва даёт обет вступать в них и приносить пробуждение всем существам.

Один из величайших буддийских мастеров сказал:

Это не означает, что мы создаём возвеличивающее или раздутое представление о себе. Это не «мы», не наше малое «я», как индивид, спасёт мир. Скорее, это освобождённость от пребывания где-то в другом месте. Мы желаем находиться только там, где находимся, вступать во все аспекты жизни и открывать, что в каждой сфере существуют справедливость, сострадание, терпенье и добродетель – и что мы можем их найти.

Нет никакого предопределённого повествования, которому должен следовать бодхисаттва. Жить подобно бодхисаттве – значит прикоснуться к духу Будды внутри нас и дать ему возможность светиться в нашей собственной индивидуальной жизни. Буддийская история наполнена тысячами разнообразных, описаний того, как дух бодхисаттвы способен проявляться в этом мире. Бодхисаттвы существуют повсюду. Один из моих учителей много лет жил в пещере, безмолвно излучая в мир сострадание. Другой был очень богатым бизнесменом, который также вёл во всём мире интенсивные курсы медитации для десятков тысяч учеников. Его учителем был высокопоставленный член правительства Бирмы; он заставлял правительственных служащих своих учреждений медитировать в начале каждого рабочего дня. Женщина, жившая в Калькутте с дочерью и внуками жизнью простой домохозяйки, была одним из величайших буддийских йогинов и мастеров; она учила в своей однокомнатной квартире и давала изумительные благословения всем своим посетителям. Другая была медицинской сестрой и работала с умирающими; ещё одна – учительницей маленьких детей. Некоторые учителя были суровыми, другие – весёлыми; одни жили в лесах, другие – в монастырях и ашрамах, а иные – в гуще больших городов, занимаясь обычной работой, живя в обычных семьях.

Во всех этих случаях в их действиях проявлялся дух мудрости и сострадания. Они действовали исходя из своей природы будды, связывавшей их со всеми живыми существами. Они не испытывали вожделения к собственным личным повествованиям, а жили в связи с целым. Недавно несколько тибетских лам в красных одеяниях посетили Нью-Мексико, так как один ученик пригласил их совершить совместный полёт на воздушном шаре, поднимаемом горячим воздухом. Но когда на следующее утро они туда прибыли, оказалось, что место для полёта найдётся только для одного монаха. Репортёр, освещавший в печати это событие, спросил других, не чувствуют ли они разочарования. «Нет», – отвечали они, – и, улыбнувшись, продолжали: «Он полетит для нас всех». Для бодхисаттвы радость заключается в счастье всех живых существ.

Благодаря духу бодхисаттвы наша личность уходит от мелкого чувства «я», от повествований, которые говорят: «я слаб», «мне нужно то-то», «я сержусь», «я надеюсь получить то-то». Когда отпадают эти мелочные представления, возникает основа для доверия, которое не стремится подчинить себе жизнь или обладать ею. Вместо этого, когда мы присутствуем в тайне всего существующего, возникают великое счастье и удовлетворённость. Наше сердце становится более прозрачным, а окружающие нас повествования – ясными.

Мы можем распознать повествования, возникшие от наших родителей, от окружающего нас общества, от нашей школы, от наших наставников, от средств массовой информации. Мы можем увидеть то страдание, которое возникает, когда мы теряемся в них, охваченные страстью, неискусные, когда действуем, исходя из драмы, не понимая её урока. Тогда мы научаемся слушать так, как слушал Сиддхартха, – не привязываясь к какой-то одной, отдельной истории, не будучи только жертвой или победителем, только духовной или только материалистической личностью; мы можем слушать и открывать, как одно дыхание воздействует на весь танец, как весь танец вокруг нас воздействует на каждое из наших дыханий. Мы можем открыть в себе способность выйти из какого-то повествования, возможность преобразовать миф – сделать из мифа печали миф искупления, из мифа трудности – миф триумфа сострадания и прощенья.

Пробуждённое сердце способно ответить на ключевой вопрос, поставленный Буддхагхошей, великим буддийским мудрецом: «Кто способен растворить переплетения этого мира?» Мы открываем чудо: каждое творение ума и сердца доступно преобразованию.

Труд бодхисаттвы состоит в том, чтобы распутывать путаницу и печали этого мира. Открытие своего сострадательного сердца может развязать наши горести; пробуждение взора мудрости способно развязать наши заблуждения. Если вы желаете знать, что это может означать для мира, вспомните утверждение Маргарет Мид: «Не думайте, что небольшая группа людей не в состоянии изменить этот мир. На самом деле это единственное, что такая группа всегда делала».