Идейные процессы в Иране - Коллектив авторов (первая книга .TXT) 📗
Прежде чем изложить различные доводы, которыми руководствовался Шейх Фазлолла Нури как лидер противников Конституционной революции, обратимся к трудам некоторых других представителей духовенства, выступавших против конституционализма. Сейед Али Систани в своих фетвах рассматривает конституционный строй как неверие (куфр), а самих конституционалистов называет неверными:
«Конституционалисты являются неверными, их имущество является ничейным, а их кровь может быть свободно пролита» [114]. Автор книги «Ас-саваик ас-саб’а» приравнивает конституционализм к многобожию: «Двенадцатый Имам определил в своей молитве «Ал-Ифтитах» начало тяжелой смуты последних времен словами «тяжесть выпавших на нашу долю испытаний», что соответствует при исчислении по системе «абджад» [115] числу 1326, которое обозначает год объявления Конституции по лунной хиджре. Это выражение представляет собой «указание именно на смуту последних времен», одним из видимых проявлений которой является Конституционное движение. К тому же слово «конституция» соответствует при исчислении по системе «абджад» слову «мушрик» (многобожник), потому что численным значением каждого из этих слов является 560» [116].
В своем трактате «Далаиль барахин ал-фуркан» он также представил в защиту монархии двенадцать доводов и одно дополнение, в которых он порицает, осуждает и доказывает «ложность суждений несовершенных умов», отвергает и порицает конституционализм, осуждает все бесчестие и греховность совещаний, консультативных собраний и создания парламента, порочные последствия учреждения газет и журналов, опираясь на аяты Священного Корана и различные предания [117]. Автор трактата «Кашф ал-мурад» также ясно говорит о несоответствии конституционного строя шариату, считает противозаконными и запретными (харам) многие действия парламента и конституционалистов (такие как взимание новых налогов, введение принципа дифференциации налогов в зависимости от действий, введение таможенных сборов, превращение феодальных наделов в вакфы, наличие законодательной и исполнительных властей, фиксация цен на товары, проведение переписей населения и скота и т. д.), а в конечной счете заявляет, что конституционное движение полностью противоречило шариату с самого момента введения конституционной монархии и вплоть до принятых в этот период законов и частных вопросов законодательства [118].
Шейх Фазлолла Нури следующим образом излагает свое отношение к конституционализму в трактате «Запретность конституции»: «Не должно оставаться никаких сомнений в том, что Конституция противоречит исламской религии Лучшего из людей Достопочтенного Пророка, да пребудет над ним приветствие и мир, и исламское государство не может существовать под властью конституционного законодательства, иначе как отказавшись от Ислама. Следовательно, если кто-либо из мусульман предпримет усилия, чтобы мы стали мусульманами конституционного толка, его усилия направлены на уничтожение религии, а сам такой человек является вероотступником, к которому применимы все четыре заповеди о вероотступниках [119] [120]».
Во избежание многословия можно вкратце выразить основные принципы в рассуждениях Шейха Фазлоллы, нашедших отражение в его трактате «Запретность конституции», следующим образом:
Шейх Фазлолла считает источником конституционализма смуту, исходящую от новых сект и сторонников естественной религии, которая пришла от соседей.
Он считает нововведением строй, основанный на издании циркуляров и законодательной деятельности.
Он отвергает принцип представительства (векалят) и отстаивает принцип покровительства (велаят).
Он считает разработку конституции и ее принятие большинством голосов запретным с точки зрения шариата и нововведением в религии.
Он считает равенство (равноправие граждан государства) противоречащим шариатским законам.
Он считает свободу слова и печати причиной размывания основ религии и уничтожения шариата.
Он считает, что политический строй зиждется на двух принципах: обладание мандатом на правление от Пророка и монархия, без которых исламские заповеди выйдут из употребления. Муджтахиды выступают в роли хранителей религиозных заповедей, а монархи являются обладателями могущества. Он наделяет шаха титулом «султан – покровитель Ислама», конституционалистов называет «очевидными нечестивцами», а парламент – «вертепом безбожия» [121].
Поэтому, как мы уже кратко отметили, говоря о риторике некоторых мыслителей первого поколения субдискурса неприятия, все они отстаивали ядро исламской религии перед лицом новых идей (атеистических и еретических), выступая с позиций традиции, опираясь на аргументацию, доводы которой в основном восходили к Корану и сунне, и придерживаясь традиционного религиозно-правового истолкования религии. Они были столь привержены своим представлениям и взглядам, что не отступились от них даже тогда, когда взошли на эшафот. В этом отношении нам представляется важным отметить, что традиционное восприятие религии в рассматриваемом нами поколении не приемлет новых определений человека, прав, свобод, законодательства, государства, власти, легитимности, справедливости, равенства, народа, совещательности, разделения властей и других явлений, представляющих собой продукт эпохи Просвещения, и рассматривает их как проявления неверия, безбожия и ереси, которые были неприемлемы для религиозного дискурса (в их понимании), а потому они сочли своей обязанностью бороться против них и уничтожить их. Поэтому в таком восприятии дискурса неприятия дальнейшее существование исламской общины зависело от сохранения власти, манифестацией которой был мусульманский монарх, хотя любая власть в эпоху сокрытия Имама Махди считается узурпаторской.
Во второй период следующим поколением субдискурса неприятия (согласно таблице 2) стал дискуссионный дискурс республики. Конечно же, в данной статье мы не собираемся заниматься историей и отсылаем нашего взыскательного читателя к самостоятельному изучению истории и исторической социологии первых четырех десятилетий XX века. Однако необходимо заметить, что тяжелое поражение, понесенное конституционным движением в его противостоянии сторонникам традиции, которое носило политический и интеллектуальный характер, положило конец короткому периоду свободы и демократии в Иране. Хотя силы, выступавшие в поддержку конституционализма, разгромили деспотию и завершили период абсолютистской монархии, сущность и социальная база новых лидеров Конституционного движения (Сардар Асад Бахтияри [122] и Сепехдар Тонкабони [123]) не вполне соответствовали направленности революции 1906 г. [124]. Взятие Тегерана привело к усилению двух групп: кочевых племен и крупных феодалов. В то же самое время, взятие Тегерана привело в политику также новые социальные силы, придерживающиеся радикальных взглядов, которые сформировались под влиянием идей тогдашних российских социалистов [125]. Несмотря на это, ход событий иранской истории приобрел в 1906–1920 гг. такую направленность, что в результате внутренних перемен, политической, социальной и экономической нестабильности, изменений международной обстановки в последние годы XIII века солнечной хиджры (конец 1910 – начало 1920-х годов) все патриотические мыслители и политики были серьезно обеспокоены судьбой своей родины и ожидали той самой скрытой руки, которая могла бы по крайней мере навести в обществе порядок. Малек ош-шоара Бахар [126] пишет по этому поводу: «В те самые годы анархии, охватившие наше отечество… я стал считать и неоднократно писал об этом в газете «Ноубахар», что должна прийти сильная власть… Я был не одинок в своем мнении. Таково было мнение всей мыслящей прослойки, которая была знакома с ситуацией тех дней…» [127]
