Дневники Пирамиды - Ришелье Ник (серия книг TXT) 📗
Впрочем, все мы хороши задним умом. А я тогда с удовольствием катался в метро вместе с группой ребят, приехавших вместе со мной на Всероссийскую олимпиаду по математике. Заходил с преподавателем в супермаркет на Щёлковской, который мне казался огромным, и жил в запущенном тогда городишке Долгопрудный, откуда вышла известная всем группа Дюна. Эпоха великих реформ ещё только догрызала мясо с тушки советского наследия, и Москва, как во все времена, бурлила потоками людей, идей и этакой столичной самобытностью, сложенной из миллионов российских судеб. Мне это жутко нравилось, и мне очень хотелось жить в этом древнем и современном огромном городе.
Но несколько лет школы Пирамиды не прошли даром, и я видел чуть больше, чем мои сотоварищи по олимпийской команде. И не только видел, но ещё и не боялся задавать вопросы. И вот в один из московских олимпийских дней вся группа отправилась на большую обзорную экскурсию по Москве. Не на такую экскурсию, на которую можно попасть у трёх вокзалов и за пару часов прокатиться по пробкам мимо двух-трёх знаменитых мест, а на длинную полудневную экскурсию, с посещением храмов, архитектурных ансамблей и военных экспонатов на Поклонке.
Автобус остановился возле одного из храмов златоглавой Москвы, и экскурсовод начала рассказ. Старинный храм, благополучно переживший романовскую династию и советские времена, поначалу не интересовал меня. Я сидел у окошка в автобусе и разглядывал пригревшуюся на тёплом залитом солнцем асфальте чёрно-белую кошку. Кошка намывала мордочку, жмурилась, и, судя по всему, была вполне довольна жизнью.
Я перевёл взгляд на Москва-реку, спокойное течение которой наводило умиротворение и заставляло забыть о позорном, доставшемся мне по глупости, 17-м месте на олимпиаде… Затем я поднял взгляд выше и обратил внимание на золотые купола храма, увенчанные восьмиконечными православными крестами. На крестах красовался полумесяц, напоминающий чашу.
«Странно, подумал я, мусульманский полумесяц на православном храме!» Я огляделся вокруг: кого бы спросить. Передо мной в кресле, тоже у окна, сидела наша учительница, сопровождавшая нас во время поездки в Москву. Молодая, красивая, рыжеволосая, в аккуратных очках, она внимательно слушала экскурсовода.
Я тронул её за рукав лёгкой цветастой блузки.
– Да, Ваня? – спросила она, оборачиваясь и улыбаясь мне.
И тут я впервые ощутил, что думаю о ней не как об учительнице, а как о женщине. От волнения я даже забыл её имя.
– Я… это… спросить хотел…
– Что? – весело подмигнула она, и я понял, что начинаю таять под её лучистым взглядом.
Я показал ей крест сомнительного содержания, но она вовсе не удивилась, как я ожидал. Напротив, пожала плечами и сказала:
– Мы можем спросить у экскурсовода, но вряд ли она даст ответ, который тебя устроит.
Так ответила она. И я сразу ей поверил.
– Кто же даст правильный ответ? – спросил я, и робко еле слышно прошептал, – Пирамида?
И вот тут меня изумила перемена, произошедшая в ней. Она заинтересованно стала рассматривать меня, словно изучая. Я даже покраснел, но взгляд выдержал. Целую минуту мы смотрели друг другу глаза в глаза. Потом она, сняв свои аккуратные тонкие очки, коротко ответила «да» и вновь повернулась к экскурсоводу.
Так я понял, что не один в этом мире. Пять лет я посещал занятия школы Пирамиды, более 50 занятий за это время, которые не прошли даром и на которых мне внушили, может быть, одну, но главную мысль: будь свободным в познании! Умей выходить за грани принятых норм мышления, подвергай сомнению то, что кажется недостаточно обоснованным или не до конца изученным. Но при этом уважай тех многих умниц, на плечах которых ты стоишь и видишь столь далеко. Познание, как говорил нам один из репиторов, – это процесс. Но процесс вовсе не вертикальный, как многие привыкли думать, это процесс разнонаправленный. И новые, совершенно неожиданные и притом полезные знания возникают там, где ты их меньше всего ждёшь. Поэтому – будь свободным!
Учительницу… нет, девушку, звали Рита. И она, конечно, тоже училась в школе Пирамиды, и превосходила меня в уровне подготовки. И мне о многом её хотелось спросить. Но вот беда, всякий раз, когда мы оказывались вдвоём хоть на пять минут, я забывал свои нехитрые вопросы и только слушал её голос и смотрел в её глаза.
Однажды, набравшись храбрости, я всё-таки спросил её, так сказать, по теме:
– Маргарита, а что такое уровни Пирамиды? Столько раз слышал о них, а вот чёткого представления у меня так и не сложилось.
Это был последний наш день в столице. Мы сидели в столовой общежития, нашего временного пристанища для участников школьной олимпиады, и пили чай из гранёных стаканов.
– Ваня, я же просила тебя говорить мне «ты», забыл?
Её большие красивые глаза лукаво прожгли меня озорным огоньком. Я слегка покраснел.
– Извини…, Рита, – спотыкаясь, пробормотал я, – забыл.
– Ничего страшного, – ответила она, легонько накрыв мою руку своей, показав два красивых золотых колечка на среднем и безымянном пальцах.
– Так вот слушай, – продолжила она. – Если коротко, то в Пирамиде есть некая нечёткая иерархия, принятая сотни лет назад и до сих пор не подвергавшаяся изменениям. Считается, что всех людей можно разделить по уровню их интеллектуальных способностей или степеням свободы мышления. Чем выше уровень, тем сильнее интеллект, и, главное, шире его кругозор, то есть больше степеней свободы. Считается, что всего ступеней иерархии семь. Самый нижний уровень, к которому относится бо́льшая часть людей – примиты. Как правило, они в своих помыслах не заходят дальше бытового уровня – еды, одежды, жилья, денег. От животных их отличает способность любить и ненавидеть. Ну, и ещё, наверное, жадность. Я не говорю, что все они поголовно жадные, нет. Просто нас, людей, всех отличает от животных стремление заполучить побольше того, что мы считаем ценным и той ценой, которая для нас приемлема. Воров, убийц и политиков отличает уже не ступень Пирамиды, а внутренняя моральная система ценностей…
Она задумалась, а я, увлёкшись внеочередной лекцией, напомнил:
– Рита, а кроме примитов? Остальные шесть уровней?
– Да, прости, – сказала она, мельком провожая взглядом какого-то молодого парня, вышедшего из столовой. По сравнению с ним я был ребёнком, а он, наверное, мог бы дать пару очков вперёд Аполлону. И в этот миг я, наверное, впервые испытал ревность в отношении женщины.
А она, убирая очки в футлярчик, продолжила, как ни в чём не бывало:
– Следующая ступень – репиторы… Впрочем, ты ведь, наверное, знаешь, кто такие примиты и репиторы? Ты сколько лет учишься?
– Пять, – ответил я и добавил, – да, знаю, но так подробно, как ты, нам никто не рассказывал. Учителя, то есть репиторы, всё больше об отвлечённых вещах рассказывают…
– Погоди-ка, Ваня, ты считаешь, что репиторы – это учителя? Что-то вроде репетиторов?
Я кивнул. Она улыбнулась.
– Тебе было бы полезно знать латынь и другие языки, особенно древние.
Я опять кивнул, отметив про себя необходимость познакомиться с латынью.
– Впрочем, их учат все посвящённые. Так что… если станешь им, никуда не денешься.
Она весело мне подмигнула, поднимаясь из-за стола.
– Рита, – протянул я с мольбой в голосе, – а дальше?
– Давай-ка я возьму тебя под руку, – ответила она мягко, – и мы прогуляемся немножко…
Она посмотрела на свои миниатюрные часики:
– У нас ещё куча времени до отправления поезда. Успеем.
Наверное, тот день был одним из лучших в моей жизни. Мы гуляли по аллее под клёнами. Пели птицы, я слушал её и любовался ею. Мне было хорошо. Да и ей, наверное, тоже. Ведь не пошла же она за тем подозрительным парнем-аполлоном. Я радовался этому, ибо был ещё совсем мальчишкой. Лишь несколько лет спустя я узнал, что это был её муж. Бывший муж. Что он делал в Москве в тот момент – я никогда и не узнал.
– Как ты теперь понимаешь, – продолжала она говорить, – примиты занимают седьмой уровень Пирамиды, а репиторы – шестой. Так вот, название «репитор» тоже происходит от слова «повторение», но означает оно лишь то, что репитор способен повторить некое высшее знание, пересказать его своими словами и передать другим. Именно поэтому учителя – в основном репиторы. Хотя бывают и учителя более высоких ступеней. Например, меня одно время учила Дара, она из высших.
