Бенефис для убийцы - Серый Александр (читать книги txt) 📗
Тишина в холле сохранялась, но теперь она стала иной: напряженной, готовой в любой момент лопнуть самым непредсказуемым образом. Роль детонатора сыграла Овечкина.
– Бред! – воскликнула она дрожащим голосом, вскочив с места. – Я знала, что все идут на концерт… Кононов перед отъездом интересовался у меня и других, как добраться до этого поселка! В названное вами время я выходила из клуба – было душно! Я, наконец, врач-стоматолог и я… могу писать и правой, и левой рукой! Значит, я убийца?!
Лина не выдержала, упала на стул и разрыдалась.
– У вас нет мотива, – мягко возразил Широков.
– Этот Васнецов… – выдавила Овечкина. – Он все разрушил!
– Но Мокшанский не делал вам ничего плохого, а? Да и по части фантазии и хитрости у вас не все благополучно, раз не смогли разглядеть подле себя обманщика! – неожиданно жестко добавил Станислав.
– Позвольте! – подал голос Малин. – Я понимаю, что… Но зачем оскорблять людей?!
– Оскорблять – незаслуженно обижать! Читай, Степан, толковый словарь… Или ты чист, как агнец? Кстати, именно у тебя был мотив к устранению Мокшанского, а потом – и Васнецова. Я не прав?
– Но… – попытался оправдаться оппонент.
– И в клубе тебя в интересующее нас время не было!
Степан запнулся, затравленно оглянулся по сторонам и затих, опять уставившись в пол.
– У него есть алиби! – вдруг заявила Лариса.
Все взоры сразу обратились к ней.
– Малин гулял со мной по парку в течение тридцати-сорока минут, потом мы порознь вернулись в зал!
Реус вздохнула, как показалось Широкову, с облегчением, Вероника хмыкнула, не поднимая головы, а Дима демонстративно присвистнул, забыв про печальный опыт дружка. Фомин, взявший на себя обязанности по поддержанию порядка, тут же показал Диме два пальца, что вполне определенно означало: это второй прокол со стороны парочки, третий, как известно, бывает последним.
Про себя Широков отметил, что Лариса не разочаровала, а, наоборот, доказала таким откровенным признанием присутствие духа. Вслух же он сказал:
– В данном случае ваши слова нельзя считать непреложной истиной! По большому счету гибель мужа и зятя вам выгодны. И, следовательно, вы вполне могли вступить в сговор с Малиным!
– Правильно! – спокойно согласилась Мокшанская. – Но, да будет вам известно, ни я, ни Степан не владеем левой рукой настолько, чтобы ею убивать! Это можно, полагаю, проверить… Так же как и то, что мы – вполне профаны в медицине!
– Не скажите! – вмешался в разговор Фомин, – Малин – тренер, и наверняка элементарными познаниями обладает.
Лариса смерила Михаила презрительным взглядом и промолчала.
– Давайте перейдем к обсуждению следующей кандидатуры, – предложил Станислав, поворачиваясь в сторону Реус.
Надя непроизвольно подалась вперед, словно школьница в предчувствии вызова к доске. Вопрос был готов сорваться с губ Широкова, но краем глаза он уловил движение справа от себя. Пока мысль анализировала, что там такое, пролетело всего лишь мгновение, но достаточное, чтобы Лосева оказалась уже в центре полукруга перед сидящими. Станислав шагнул к ней, но женщина метнулась в кабинет врача и захлопнула за собой дверь, едва не отдавив преследователю пальцы. Щелкнул замок.
– Прикрой окно снаружи! – крикнул Фомин дежурившему у входа сержанту из конвоя. Сам он подбежал к растерянному Широкову и саданул ладонью по запертой двери.
– Откройте, Лосева! Это же смешно!
К ним присоединился Руслан. В свою очередь он посчитал необходимым тоже дернуть за ручку.
– Откройте слышите?! – повторил требование Фомин.
– Подождите!– пришел в себя Станислав.– Чего вы хотите, Татьяна Андреевна?
В холле снова установилась относительная тишина. Поэтому все отчетливо услышали донесшийся из-за двери голос:
– Прекратите это издевательство… Я сознаюсь, что убила Мокшанского и… Васнецова! Этого достаточно? А теперь дайте мне спокойно принять яд!
Руслан не выдержал и в сердцах стукнул по двери ногой.
– Если вы не перестанете ломиться, я приму яд тут же, – крикнула Лосева. – Пока же будете держать себя в руках, я могу поговорить и ответить на вопросы, чтобы напрасно не мучать остальных! У самих у вас ума не хватит все распутать, коль прибегаете к массовому издевательству!…
Фомин сделал предостерегающий жест подчиненному, крикнул через дверь занявшему позицию у окна сотруднику, чтобы тот тоже не предпринимал никаких попыток проникнуть в комнату без разрешения и тихо сказал Широкову:
– Ну, что? Заварили кашу! Как теперь расхлебывать будем?
Широков совсем не по ситуации хитро подмигнул и обратился через дверь к Лосевой:
– Татьяна Андреевна, что вы скажете, если я докажу обратное?
– В смысле?
– Если я докажу, что заранее знал о вашей роли, а сегодняшнее, как вы изволили выразиться, издевательство затеяно с одной целью: заставить вас признаться в содеянном?
– Попробуйте, – предложила женщина после минутной паузы.
– Будем считать – договорились! Первое обстоятельство, которое заставило меня пристальнее к вам присмотреться – злополучное письмо Гоши, которое он оставил на случай неудачного завершения свидания с Мокшанским!
За дверью выжидательно молчали.
– Гоша взял у Овечкиной конверт без марки. Следовательно, он не собирался отправлять письмо почтой, а хотел кому-то или где-то его оставить. Потом я случайно узнал от Ольги Петровны, что вы, якобы, получили письмо от подруги, у которой умер сын. Черкасова отнесла ваши переживания на этот счет, приняв испуг за проявление скорби! Но весточка пришла на следующий день после гибели Гоши – резонно было предположить, что не письмо подруги смутило вас, а Гошина записка, оставленная им накануне перед уходом на свидание в беседку в ящике вашего рабочего стола, где хранится служебная тетрадь, ручки и прочее, чем вы ежедневно пользуетесь. Отдадим должное Бице: место выбрано идеально – при удачном свидании он возвращается и забирает письмо, в противном случае утром вы его обязательно обнаружите!
Широков перевел дух и прислушался.
– Ладно, молчите! Я продолжу… Итак, возникло подозрение, что вы играете роль в случившемся. Честно скажу, до обнаружения тела Мокшанского, а следом – Васнецова, я не мог понять, какую… Когда же эксперты пришли к выводу, что убийца наносил удары левой рукой, мне вспомнилось направление в библиотеку. Вы писали левой рукой, Татьяна Андреевна, помните?!
– Помню…– в голосе Лосевой появились нотки неуверенности.
– Именно вы продавали билеты на концерт, проявив заботу буквально обо всех жильцах – даже про меня, нового, не забыли! И Кононов с вами, местной, непременно советовался, как добраться к родне в пригород! А кого вы тогда увидели у меня за спиной? Кого одарили взглядом, полным ненависти? Мокшанского?
– Да…
– Вот и я так подумал… Жаль, слишком поздно! И еще подумали, что ваши с Мокшанским пути могли пересечься десять лет назад – до вашего переезда в этот город!
Станислав замолчал. Из-за двери не доносилось ни звука.
– К тому же, Татьяна Андреевна, только вы могли заманить Мокшанского в кладовку, не вызывая у него никаких подозрений! У вас был великолепный предлог: задержались на работе, разбираетесь с барахлом в подвале, что-то там передвинуть сил не хватает, а, кроме Мокшанского, помочь больше некому – в здании никого нет. Сыграли на мужском самолюбии, верно?
Посмотрев на Фомина, Широков добавил:
– Алиби ваше, кстати, местные товарищи также развалили! Вы заранее предложили своим соседям по квартире – супружеской паре – сходить в кино в субботу на 18 часов. Предварительно взяли билеты, но, вот невезение! – трех мест рядом почему-то не оказалось! Ваши спутники вынуждены были расположиться впереди на приличном расстоянии от вас. Они, естественно, не видели, как вы покинули зал после начала фильма. Через двадцать минут вы уже наблюдали за входом в корпус, контролируя жильцов, отправившихся на концерт. Выполнив задуманное с небольшими, правда, накладками, вы вернулись в кинотеатр к концу сеанса и, как ни в чем не бывало, вместе с друзьями вышли на улицу, обсуждая фильм, виденный, полагаю, вами ранее. Я правильно излагаю?
