Возвращение неправильного попаданца - Переяславцев Алексей (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
– Плохо самолет большую скорость переносит. Начинается… такая мелкая дрожь. Для креплений расслабление.
Сказано коряво, но суть ясна.
– Давай журнал полета.
Так, заметили при скорости двести пятьдесят. Значит, начальная стадия вибрации – при еще меньшей скорости. Откуда она идет? И что делать? Впрочем, как раз на последний вопрос ответ имеется: не доводить до таких скоростей. И все же: откуда?
Считать резонансные частоты таких конструкций меня не учили. Значит, придется мозгами шевелить.
Такие колебания просто не могли не ослабить крепления – тут Готхар прав. Придется изучать все винтики до единого. И команда принялась это делать. Я сам бы охотно поучаствовал, но мое присутствие рядом с самолетом напрочь испортило бы все кристаллы – а их в машине больше двух десятков.
Через два часа поиска источник оказался найденным: хвостовое оперение. Которая из плоскостей – полный туман. А что можно сделать?
Задачу пришлось решать методом тыканья пальцем в направлении неба. Я сидел поодаль от самолета с чертежами в руках и командовал: приварить вот здесь усиление в виде стальной полосы. Фитха, за штурвал, а ты, Готхар, в хвост: следить за вибрацией. До двухсот сорока, больше не надо.
Что, не помогло? Так, эту полосу убираем, она лишь утяжеляет конструкцию, попробуем подкосик вот тут… Теперь ты, Гюрин. Фитха – в хвост. Задание то же.
Чепуха сущая: каких-то четыре попытки, и вибрации больше не ощущается. Но все же я настоял: скорость, ребята, более двухсот сорока не держать.
Хорот, несколько уязвленный таким ударом по репутации, поинтересовался:
– А потом, когда ребята вернутся, можно еще попробовать изучать?
– Не можно, а нужно.
Через неделю начался сезон штормов. Между делом опробовали бортовой туалет и улучшили его герметичность. В результате запах стал почти незаметным. Еще через две недели уже ничего тренировочного в голову не приходило.
Отбытие состоялось самым ранним утром: сразу после рассвета. Мне осталось лишь отдать предполетный приказ:
– Всё, ребята, можно лететь. Готхар!
Блондин стал по стойке «смирно».
– Назначаетесь исполняющим обязанности командира самолета! Гюрин!
Все же бывший рядовой лучше знал устав:
– Я!
– Будете вторым летчиком! Фитха!
Круглая девичья мордочка с большим трудом удерживалась от горделивой улыбки.
– Назначаетесь третьим летчиком!
Улыбка все же прорвалась.
– Порядок вахт в полетном задании, порядок связи – там же. Первой за штурвалом Фитха, потом Гюрин, далее Готхар. Удачи!
Объяснять суть выражения «ни пуха ни пера» было уже некогда. Поэтому оно не прозвучало.
Другая сцена, которую я видеть никак не мог
Рыжая летчица старательно притворялась, что для нее взлет с четырьмя людьми на борту – дело обыденное. Готхар скучающе глядел в иллюминатор, то же самое делал и Хазир. По правде говоря, зрелище не было захватывающим: самолет уже вошел в облачность. Гюрин находился при исполнении: одним глазом он поглядывал на напарницу, другим – на приборную доску. На время первой вахты ему предстояло исполнять обязанности штурмана и радиста, а в чрезвычайной ситуации – и летчика.
Самолет набирал высоту. Предвидя холод, командир приказал всем облачиться в теплую одежду. Люди уже оделись и заняли свои места, когда машина пробкой выскочила из облаков.
– Курс двадцать два, – скомандовал Гюрин. Излишнее распоряжение: самолет летел именно по этому азимуту. Но устав предписывал вахтенному пилоту надлежащий ответ:
– Есть курс двадцать два. Высота две тысячи триста пятьдесят, скорость двести двадцать пять. Находимся над водой.
Вахтенный штурман еще раз скользнул взглядом по приборной доске. Это было не попыткой придраться, а всего лишь небольшой проверкой.
Облака проплывали внизу. Гюрин покосился на часы: через двадцать три минуты сеанс связи.
Глава 38
То, что со связью будут проблемы, предвиделось. Наши радиоспецы постарались как-то это компенсировать назначением не только регулярных, но и экстраординарных, а также аварийных сеансов связи.
Но первые три сеанса показали, что все идет штатно. На четвертый раз связь вообще не установилась.
Разумеется, это было предусмотрено. Самолет вызывали неоднократно в неурочные часы – эфир молчал. Точнее, трещал и хрипел.
Через четыре часа нервотрепки сигнал пробился. Радист прибежал ко мне с текстом: «Идем над облаками. По счислению осталось два часа до побережья».
Не через два, а через три часа связь неожиданно для всех установилась превосходно.
– Говорит самолет, говорит самолет, вызываю аэродром. Как меня слышите? Прием.
Мы сочли, что даже если радиообмен перехватят, то позывные все равно останутся непонятными.
– Говорит аэродром. Доложите обстановку. Прием.
– Перевалили через горный хребет. По нашим расчетам, через полчаса стемнеет. Ищем место для посадки. На местности пока не определились. Конец связи.
Сцена, которую я видеть никак не мог
Экипажу самолета-разведчика просто повезло. Перед самым закатом развиднелось. Стало по крайней мере ясно, что за пределы Черных земель ушли, поскольку показались зеленые пятна. Более того: Гюрин с Готхаром одновременно обнаружили внизу дорогу. Засим вахтенный пилот начал добросовестно нарушать устав:
– Готхар, прими управление.
– Управление принял.
– Ищу место для посадки.
Пауза.
– Вижу место для посадки. Распадок на азимуте один, поляна, за ней ельник.
Гюрину накрепко вбили в голову, что еловые заросли – лучший друг разведчика. Готхар, разумеется, этого не знал, но полностью доверял напарнику в подобных вопросах.
– Снижаюсь.
Не прошло и десяти минут, как самолет коснулся земли и пару раз качнулся на амортизаторах. До молодых елочек оставалось не более двадцати ярдов. В полутьме казалось, что между их ветвями царит непрогляднейшая чернота.
– Замаскировать надо.
– Я подниму машину.
Готхар знал пилотское дело. Тяжелый (по здешним меркам) самолет неслышно приподнялся над землей примерно на половину ярда. Даже Фитха с ее небольшим весом без усилий двинула аппарат в сторону зарослей. К тому же ей помогли все наличные свободные руки.
Через еще десять минут самолет нельзя было бы заметить даже днем. Гюрин не поленился нарубить ветвей и прикрыть его со всех сторон.
– А ведь свет зажигать нельзя. Через окна будет видно.
– И не надо пока что. Я прикрою их одеялами и плащами. Мальчики, я лишь попрошу вас помочь набросить сверху…
Еще через полчаса стемнело окончательно, а внутри самолета плитка разогревала ужин. Готхар пытался установить связь.
– Их хорошо слышно, нас плохо. Я передал, что посадку совершили.
– Завтра с рассветом пойду и определюсь. Но мне показалось, местность знакомая.
– Населенная?
– Если я прав – да. Но деревни в стороне, за юго-западным перевалом. Нас они вообще не могли видеть.
– Как ты думаешь, кто-то еще мог заметить?
– Трудно сказать наверняка, но не должны. Подлетали мы с теневой стороны гор, могли на их фоне затеряться.
Гюрин был не прав. Самолет заметили.
Авиастроители торопились как могли. Конечно, у них не было ни одного шанса полностью собрать самолет, который я про себя обозвал «штурмовик», к моменту возвращения разведчика из-за океана. Но уж точно никто бы не посмел заявить, что ребята не старались.
Я же сидел у себя в комнате и принимал одну за другой радиограммы. Они были настолько утешительны, что аж страшно становилось.
Приземлились в предгорьях. Нет оснований полагать, что самолет заметили: хорошо. Сейчас у них ночь, а утром бывший разведчик сумеет определиться на местности.
Другая сцена, которую я видеть никак не мог
