Василий Шульгин - Рыбас Святослав Юрьевич (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗

В. Вондрак был значительной личностью — доктор юридических наук, волынский помещик, в 1906 году начал издавать журнал «Русский чех», с 1907-го был уполномоченным Чешского национального комитета в России, в 1916 году — председатель Союза чешских обществ, ходатайствовал перед русским правительством о признании союза представителем чешского народа в России. В 1917-м вступил в русскую армию, во время оккупации Киева немцами в 1918 году находился в заключении, с конца 1918-го вступил в Добровольческую армию, был послан генералом Деникиным с особой миссией в Чехословацкую республику.

Когда в 1921 году наш герой оказался как эмигрант в Праге, д-р Вондрак был одним из тех, кто поддержал его.

Кстати, в 1918 году Шульгин попытался вступить в Чехословацкий корпус, но ему почему-то было отказано.

3 февраля (нов. ст.) 1918 года ВЦИК аннулировал внешние и внутренние долги России. Долг французским банкам составлял 10,5 миллиарда франков, английским — 600 миллионов фунтов стерлингов. Последняя стратегическая задача, по Максу Веберу (после Декрета о мире и Декрета о земле), была решена: Россия освободилась от финансового контроля Запада.

9 марта в Мурманском порту началась высадка английского десанта, который по начальному замыслу должен был создать основу для отпора немцам и защиты находившихся здесь огромных складов оружия и военного снаряжения, но в связи с изменением стратегии превратился в часть оккупационных сил. Всего в 1918–1919 годах на Север было переброшено 29 тысяч англичан, 7,5 тысячи американцев, около тысячи канадцев. Вместе с находившимися по линии Мурманской железной дороги бывшими пленными сербами, чехословаками и поляками они стали опорой для антисоветских белогвардейских частей.

14 февраля 1918 года в России был введен григорианский календарь, что явилось неким символом — прошлое оказалось отрезанным навсегда.

Таким был фон, на котором разворачивалась новая жизнь нашего героя. Теперь его статус был неопределенным: ни имперский подданный, ни депутат, ни издатель. Кто же он?

Белогвардеец. То есть человек с очень условными правами и обязанностями, стремящийся переломить судьбу.

Он и все белогвардейцы не знали, что их борьба закончится поражением. У них не было никакого большого проекта. Всё, чего они хотели, заключалось в возвращении прошлого — созыве Учредительного собрания, отмене позорного Брестского мира, успокоении огромного российского конгломерата. На основе чего? После Февраля и Октября уже не могло быть ни православной империи, но дворянско-общинного хозяйствования, ничего.

У жестокосердных большевиков проект был. То, что В. И. Ленин в разгар Гражданской войны предложил программу индустриального развития и справедливого жизнеустройства, показывало, что противники играли в разные «шахматы».

Руководители Белого движения рассчитывали на помощь союзников, а некоторые — даже на помощь Германии, что оказалось принципиально невозможным, так как русские воспринимали союзнические отношения как отношения равных, а на самом деле у союзников на первом месте были их собственные интересы в распавшейся империи.

Наша Гражданская война четко делится на три истории, привязанные к кампаниям на территории России германских, английских, французских и польских войск; иностранцы рассматривали белых одновременно и как союзников, и как конкурентов.

Это у белых было сразу несколько войн — за территорию, за веру, за новое устройство государства, за независимое развитие.

И белые могли претендовать только на победу в первой — за территорию, чего они едва не достигли в 1919 году. В остальных они уступали красным.

В конце апреля 1918 года к Шульгину пришли двое русских, один из них был граф Кочубей, потомок знаменитого запорожского казака, казненного Мазепой за верность России. Они предложили Василию Витальевичу участвовать в свержении Центральной рады и создании нового прогерманского правительства. Он отказался, сказав, что ему странно видеть потомка славного Кочубея в таком деле, ведь «Кочубей-то всегда был за Россию против Мазепы и шведов».

Ему возразили, что России-то уже нет.

И тут Шульгин отчеканил: «Она есть, пока за нее борются».

Эти слова выражали суть этого человека.

29 апреля 1918 года немецкое командование распустило Центральную раду и объявило о поддержке в тот же день избранного на съезде хлеборобов гетмана Павла Петровича Скоропадского, кавалергарда, генерал-лейтенанта русской армии, участника Русско-японской и мировой войн. Его предок Иван Илларионович Скоропадский был гетманом Левобережной Украины во времена Петра Великого, сменил предателя Мазепу.

«Смена караула» была вызвана неспособностью Рады обеспечить поставку в Германию продовольствия.

Новый гетман никаких антироссийских замыслов не вынашивал, говорил о федеративных отношениях с Москвой и совместной борьбе с большевизмом. Его стратегическое видение не было лишено здравого смысла: «Гетманская Украина представляла громаднейший и богатейший плацдарм, поддерживавший здоровое украинство, но тем не менее не враждебное России. Все ее помыслы были обращены на борьбу с большевизмом. Только с Украины можно было нанести решительный удар по большевикам, только Украина могла поддержать и Дон, и Деникина без обращения к иностранным державам. С падением Гетманщины неминуемы были Петлюра и Винниченко с галицийской ориентацией, совершенно нам, русским украинцам, не свойственной, с униатством, с крайней социалистической программой наших доморощенных демагогов, которые, несомненно, вели к большевизму» ^[362].

Относительно военной базы возразить нечего, но как можно было объединить проантантовских деникинцев и прогерманского гетмана?

Тем более что и Скоропадский сомневался в альтруизме Германии, предъявившей Украине «категорическое требование» о поставках 60 миллионов пудов хлеба. Поэтому немецкие реквизиции быстро мобилизовали население. Националисты во главе с Симоном Петлюрой уяснили оккупационный характер гетманщины, стали разворачиваться отряды крестьянской самообороны, заставляющие германское командование держать на Украине большие силы. За первые шесть месяцев гетманщины было убито 22 тысячи немецких солдат и офицеров и более 30 тысяч гетманских стражников. 30 июля 1918 года в Киеве был убит германский фельдмаршал Эйхгорн, внук великого немецкого философа Шеллинга.

Съезд хлеборобов, на котором провозгласили гетманом генерала, прошел в помещении цирка, а все гетманство носило, как говорили герои булгаковского романа «Белая гвардия», отпечаток «оперетки».

В воспоминаниях генерала Гофмана есть весьма любопытный пассаж: «В Киеве был посажен генерал Гренер с целью создания германо-украинской организации. На бумаге она была блестящей, но результаты были относительно скромны. Преувеличила ли в свое время украинская делегация (в Бресте) наличие запасов хлеба или крестьяне его скрывали, вероятно, никогда не станет известно. Я думаю, что причина была именно в последнем. Во всяком случае, нашей организации не удалось получить серьезных запасов зерна. Я склонен думать, что, если бы вместо мошной центральной организации мы попросту завербовали более значительное количество евреев-посредников с задачей просто продать нам зерно, мы бы достигли большего» ^[363].

Интересно, что получилось бы в случае вербовки «евреев-посредников»? Тогда бы Петлюра и гетман Скоропадский не понадобились?

Немцы пытались прорваться на Кавказ и далее в Персию, здесь они использовали 43 пехотные и три кавалерийские дивизии, которых им не хватило для победы на Западном фронте. Они поддержали Донскую армии генерала П. Н. Краснова, предлагали сотрудничество Добровольческой армии, были готовы опереться на все антибольшевистские силы, в том числе и на «украинствующих» националистов.

«Поскольку появилась новая держава, то должны были быть и подданные. Скоропадский объявил в качестве закона, что все родившиеся на территории Украины или же прожившие в ней какое-то время автоматически становятся украинскими подданными. Но этот номер не прошел без протеста. Член Государственной Думы от Киевской губернии Анатолий Иванович Савенко, член Государственной Думы Василий Витальевич Шульгин, троекратно избранный Волынью и единый представитель города Киева в Украинском Учредительном собрании, со старшим сыном Василидом Васильевичем, и гласный Киевской городской думы Владимир Иосифович Иозефи явились к губерниальному старосте (то есть губернатору) киевскому и подали ему каждый порознь и все вместе официальные заявления с приложениями.