Одна на две жизни - Романова Галина Львовна (книга жизни .txt) 📗
Этот новый повелительный тон никак не мог принадлежать Ариэлу и тем более ее прежнему Мареку. Наверное, понимание этого отразилось у нее на лице, потому что мужчина опять нахмурился, а потом расхохотался — неестественным резким смехом, словно выкашливая звуки:
— Ха-ха! Ты никак меня боишься? Я сам себя боюсь! Как вспомню, кем — или, вернее, чем мне пришлось побывать, жутко делается. И это при том, что я познал могущество, силу, даже власть! Держу пари, Ариэлу такое и не снилось! Вот чью душу можно было бы поместить в ту машину. Неистовую, могучую, дерзкую…
— Где Ариэл? — воскликнула Агния, повернувшись к пророчице. — Куда вы его дели?
— Никуда, — прошелестел тихий голос. — Он все еще здесь.
— Где? — Женщина завертела головой. Вспомнилась та белесая тень. Она снова протянула руку, пытаясь отыскать его.
— Ты кого ищешь? — подал голос мужчина на постаменте. — Зачем он тебе, когда есть я? Иди сюда и помоги мне встать! Скорее!
Окрик подействовал как удар кнута. Прежний Марек никогда не повышал на нее голоса. Прежний Марек улыбнулся бы и пожал плечами: мол, извини, что приходится так поступать. Прежний Марек… Прежнего Марека больше не существовало.
— Где Ариэл? Верни мне его! Немедленно!
— Забудь о нем!
Не помня себя, Агния подлетела к мужчине и ударила его кулаком в грудь.
— Не смей так говорить! Ты его совсем не знаешь!
— Ты меня ударила, Агния? — Он ловко перехватил ее запястье, выкручивая. От неожиданной боли у женщины навернулись слезы, и она сделала то, на что не могла бы решиться в другой ситуации. Ударила еще раз, другой рукой, метя в раненое плечо.
Ее противник вскрикнул от боли, разжимая пальцы, и Агния отскочила.
— Верни мне моего Ариэла, слышишь? — закричала она пророчице. — Ты можешь!
— Нет, — покачала та опущенной головой. — Смотри…
На узкой ладони с неестественно гибкими пальцами лежало отбитое горлышко от пузырька и несколько осколков.
— Его здесь нет! Но он где-то здесь. И если ты позовешь, он может тебя услышать.
— Правда? — Агния попятилась, пока не уперлась лопатками в стену. — Ариэл! Если ты слышишь меня! Вернись! Ты нужен мне!
— Предательница! — взвыл мужчина на постаменте. Рванулся, вываливаясь из гроба. — Как ты могла? Ты…
И в этот миг она его увидела.
Белесая тень — та самая тень — встала между Агнией и вылезшим из гроба человеком. Полупрозрачный силуэт — широкая спина, обтянутая рубашкой, собранные в косицу волосы, поджарый торс, сжатые кулаки. Агнии вдруг ужасно захотелось обнять этого человека, прижаться всем телом. И лишь страх схватить пустоту удержал ее руки.
«Нет, — раздался голос, который она не надеялась услышать. — Не подходи».
— Что?
«Не трогай ее…»
— Вот как ты заговорил? — Марек выпрямился, сжимая кулаки. Сквозь полупрозрачное тело ее защитника Агния видела искаженное лицо и ужасалась. Два человека стояли друг напротив друга. Похожие больше, чем братья-близнецы, но один был бестелесным духом, а другой — из плоти и крови.
— Уйди. Ты нам мешаешь. Ты всю жизнь нам мешал. Всю жизнь стоял рядом, не отходя ни на шаг, дышал нам в затылок… Теперь ты мертв, а я — жив. Ты проиграл, а я — победил. Ты сам признал свое поражение. Уходи!
«Нет…»
— Убирайся в Бездну! — заорал Марек. — Там тебе самое место! Хватит мучить ее и меня! Ты всегда мне мешал! Путался у меня под ногами, застилал свет. А теперь твое время вышло. Убирайся вон!
«Вот как ты заговорил! А я-то…»
Агния не видела лица того, второго, настоящего Ариэла, но почему-то чувствовала его боль. Грудь сдавило. Какая-то тяжесть легла на сердце. Голова закружилась. Все поплыло перед глазами…
Голоса…
«Агни…»
— Агния!
И — хором:
— Нет!
«Не смей!»
— Уйди!
«Сам уйди! Не отдам!»
Распахнув глаза, Агния уставилась на человека, который… который больше не был ее мужем.
Он бросился к ней, но мгновением раньше прозрачная тень метнулась наперерез и накрыла его с головой, как облако дыма. Мужчина застыл на долю секунды, а потом рухнул навзничь, закричал, колотя руками по чему-то невидимому. Пронзительный крик перешел в визг, противный, скрипучий. Агния зажмурилась, закрывая уши руками. Опять похолодало, да так резко, что в груди перехватило дыхание. Она задохнулась, напуганная воплями, которые издавал корчившийся на полу человек. Только Мадама Ноа и прибежавшая на крики помощница оставались спокойны и безучастны.
Наконец бьющийся, словно в припадке, мужчина затих, неловко повернувшись на бок и закрыв лицо руками. Он тяжело, со всхлипами, дышал.
— А… Ар… Ма… — Агния прикусила губу, не зная, как обратиться к тому, кто лежал на полу.
Он пошевелился, с усилием выпрямляясь. Взгляд, которым мужчина одарил женщину, был полон боли.
— Прости, Агни, но я… не смог. Я хотел, чтобы ты была счастлива, но… прости. — Голос его как-то странно дрогнул. Агния никогда не видела плачущего Ариэла и застыла, хлопая глазами. А тот перевел взгляд на Мадаму Ноа. — Вы это знали?
— Да, — кивнула та. — Я же пророчица.
— Прости, Агни. — Он опять отвернулся. — Я хотел как лучше…
Словно чья-то рука толкнула между лопаток — чья-то на удивление холодная, прямо-таки ледяная рука, — и Агния подлетела к лежавшему на полу мужчине. Опустилась рядом на колени. Осторожно, самыми кончиками пальцев, дотронулась до плеча:
— Не надо. Все хорошо!
— Ты…
Она не дала договорить — обняла его голову, прижимая к своей груди и неловко подавшись вперед.
— Ариэл, — прошептала в макушку, — ты чудовище. Ты законченный эгоист. Думаешь только о себе, совершенно не заботясь о моих чувствах. Неужели так трудно было спросить, люблю ли я тебя?
— А ты… любишь? — Голос прозвучал глухо, но там, где еще несколько минут назад в груди был только холод, теперь от дыхания мужчины разливалось блаженное тепло.
— Да.
На большее сил Агнии не хватило. И кто сказал, что любить можно только раз в жизни?
Послание доставил не сатир, как это бывает сплошь и рядом, а человек — императорский курьер в парадном мундире с галунами. Он приехал верхом, взбудоражив и без того взволнованных последними событиями соседей. Спешился у дверей, вошел чеканным шагом, даже не покосившись на испуганно забившуюся в уголок Лиманию, четким движением протянул конверт с гербовой печатью.
— Капитану Ариэлу Боуди в собственные руки!
Тот принял конверт, вскрыл, пробежал глазами несколько строк:
— Почту за честь.
— Завтра в десять утра за вами заедут! — Курьер отсалютовал и, развернувшись на каблуках, покинул комнату.
— Что случилось? — Агния стояла в дверях кабинета.
— Меня вызывает император для аудиенции. Завтра в одиннадцать часов. Приготовься.
— Я… постараюсь, — пробормотала та.
— Не «постараюсь», а приготовишься! Аудиенция у императора — это…
— Я сделаю другую прическу. И можно послать к модистке за новыми лентами и цветами на шляпку.
— Агни, — он закатил глаза, подавив вздох, — я говорю о платье! Не вздумай надеть черное!
— Но я же в трауре! И буду в трауре еще восемь месяцев!
— Не восемь, а только семь месяцев, три недели и два дня!
Теперь пришел черед Агнии вздыхать.
— Все равно это больше чем полгода… Ладно-ладно, я надену то, фиолетовое. Которое с кружевами. Или коричневое… Ну не серое же! У меня пять траурных платьев, а светлых нарядов нет совсем. Мне до весны нельзя!
— Тогда зеленое!
— Ариэл, ты ничего не понимаешь в женских нарядах! Только не зеленое! Оно мне не нравится! И я его не надену. Точка!
Притопнув ногой, Агния скрылась в кабинете, и уже там ее догнала ехидная реплика:
— А если я захочу, чтобы ты в нем была на нашей свадьбе?
Женщина с досадой схватила со стола чернильницу и запустила ею в камин. Вот вредный тип! И что она в нем такого нашла?
В императорском дворце не только Агнии — никому из ее родственников ни разу не доводилось бывать, и она не сомневалась, что сразу после аудиенции ее атакуют и матушка, и замужняя и давно живущая сама по себе сестра, и подруги, и даже соседки, желая узнать подробности. Только дальняя родственница ее покойного мужа, госпожа Парата Боуди, получала приглашения на ежегодные балы. И Агния много бы дала, чтобы увидеть ее в толпе разряженных придворных. Ариэл вчера отказался писать семейству и сообщать родственникам о приглашении. Все равно Боуди он был только на словах.
