Золотой сокол - Дворецкая Елизавета Алексеевна (смотреть онлайн бесплатно книга txt) 📗
Еще рано.
И вдруг раздался еще один голос, еще один вой позвучал над лесом, и от звука этого голоса волки прижали уши и присели. А Дивина, напротив, встала. Уже десять лет она каждую осень проводила обряд угощения волков, сперва вдвоем с Лесом Праведным, хозяином серого воинства, потом, уже живя в Радегоще, одна. Она не боялась, что волки тронут ее, внучку Лесного Деда. Но последним, без которого пиршество не начинается, приходил Князь Волков. Его появления Дивина всегда ждала с трепетом. Князь Волков — оборотень, способный принимать человеческий облик, но и под волчьей шкурой он сохраняет человеческий разум. В нем живет бог, сам Велес, повелитель мертвых и бог того света, куда волк способен наведываться.
И вот он выскочил из чащи. Легким прыжком, как серая молния, как первая вьюга, зверь перенесся через поваленную ель, заставив всю стаю прижать уши и отпрыгнуть. Он был почти белым, только с темной полосой вдоль хребта, и таким огромным, что прочие волки рядом с ним казались просто серыми щенками. А Князь сразу подошел к Дивине, обнюхал разложенное угощение, потом поднял глаза.
— Это для тебя, Князь Волков, — сказала она, одолевая благоговейную дрожь. Он не казался опасным, но с ним сюда вошла такая сила, что на поляне стало тесно. — Выбери, что тебе понравится, остальное отдай твоим детям и не тронь зимой нашей скотины, не тронь людей.
Волк уселся перед разложенной скатертью, и его огромная голова оказалась на уровне лица Дивины, Она старалась держаться спокойно, но трепетала, как Ледяная Дева перед огнем. Хотелось, чтобы он поскорее ушел, и хотелось без конца любоваться этим красивым, сильным зверем, вобравшим в себя всю мощь лесных племен. Князь Волков рассматривал ее, и ей было жарко под взглядом его по-человечески умных глаз.
Вот он наклонился, взял в пасть один из пышных пирогов тетки Вишенихи и вдруг всунул его в руки Дивине.
— Ты это мне? — в изумлении воскликнула она.
Волк кивнул. Тогда она разломила пирог пополам — его начинка из рыбы с кашей была еще теплой — и протянула волку половину. Он осторожно взял, жарко дохнув ей на ладонь, и проглотил угощение. Дивина откусила от своей половины. Это было неслыханно — Князь Волков сам предложил ей разделить угощение, а значит, признал ее своей сестрой!
Князь Волков обернулся к своему воинству, что-то рыкнул, потом еще раз посмотрел на Дивину, прыгнул в сторону и исчез за деревьями. Ему нужно было сегодня много куда успеть — по всем славянским землям ему приготовили лиры на полянах. Прочие волки с радостным визгом набросились на еду — сначала старшая волчица, потом остальные. Вмиг пироги и мясо были проглочены, горшки вылизаны, а волки собрались в круг, подняли морды и разом завыли. Приходи, Зима-Марена, выводи белую кобылку, мы съели свои пироги!
Волки разбежались, Дивина собрала пустые горшки и скатерть, отряхнула крошки. Из мыслей у нее не выходил волк с черно-серебряным волосом на загривке и на спине, прекрасный и грозный, как стальной кинжал с рукоятью черненого серебра. В нем был бог, и он обещал ей свое покровительство. Как будто знал, что оно ей очень нужно сейчас. Или действительно знал?
Изба-беседа на краю Прягины улицы теперь каждый день была освещена огоньками лучин, полна движения и говора. Девушки собирались сюда со всех четырех посадских улиц, так что сидели друг к другу впритык и даже веретена их, бывало, сталкивались одно с другим, но от этого было только больше смеха. Все радовались: урожай льна удался, есть что чесать и прясть, а потом будут и новые рубашки. Будут полотенца, и покрывала, и все прочее, что готовится в приданое и без чего не бывает приличной свадьбы... Чуть попозже подтягивались парни, и этим приходилось сидеть уже на полу, но они не обижались. После Маковиной пятницы наступила пора зимних свадеб: зимой женились более степенные и осмотрительные, предпочитающие не умыкать из весенней рощи приглянувшуюся девку, а сперва познакомиться, вызнать, какова она сама и какая есть родня, а потом править свадьбу честь по чести, не забывая о приданом. Елага уже трижды ходила на свадьбы призывать на молодых благословение Сварога и Макоши, один раз даже в детинец: староста Стрижак женил старшего сына, съездив за невестой для него в Новогостье, к тамошнему старейшине.
Урожай в этом году собрали хороший, хлеба должно было хватить до конца зимы, а новая весна обещала более обширные запашки и еще более обильный урожай. Радегощ веселился от души, отдыхая от изнурительных летних трудов и пережитых волнений. С тех пор как Горденя и двое других парней поправились, ни оборотни, ни волхиды больше не напоминали о себе, и радегощцы положили себе считать, что избавились от них навсегда.
Однажды воевода Порелют собрался на охоту. Еще до рассвета Дивина слышала, как он со своими кметями проехал по замерзшей грязи мимо их ворот, направляясь в Лосиный бор. Там, по берегам речки Черной, лосиные стада кормились зимой, объедая ивняк. Жители Дергачей, маленького родового сельца возле самого бора, обычно всем скопом служили загонщиками на больших охотах и за это получали небольшую часть добычи.
В этот раз охота настолько удалась, что воевода Порелют возвращался веселым и щедрым, как никогда. Уже темнело, когда мальчишки, которым даже холод и ветер не мешали целыми днями гонять по улице, закричали от околицы: «Едут!» Следом затем раздался топот копыт и скрип полозьев. Дети, даже кое-кто из взрослых вышли за ворота посмотреть на добычу. Посмотреть было на что: в волокуши было уложено несколько крупных лосиных туш, уже освежеванных и разделанных на части. На седле у каждого кметя — или заяц, или несколько птиц.
Завидев Дивину, стоящую у своих ворот, Порелют что-то приветственно крикнул, но за скрипом волокуши она не расслышала. Воевода взмахнул рукой, и Рогня, один из его кметей, направил коня к их воротам.
— Пусти, красавица, подарок занесу, — просипел он, и она улыбнулась: так не вязался этот простуженный голос с его блестящими глазами и веселым видом.
Рогне было за сорок, его жидкая бородка уже начала седеть, но он, бывало, захаживал на посиделки наравне с молодыми «послушать, как девки поют», хотя редко уходил восвояси, удовольствовавшись одними песнями.
