Мираж - Рынкевич Владимир Петрович (электронная книга .TXT) 📗

На столе стояли бутылки и закуски, на эстраде певица исполняла цыганский романс «Ты ушёл, и твои плечики ушли в ночную мглу...» Люди Дымникова сидели за соседним столом.

   — Мне нужна твоя помощь, но так, чтобы никто не знал. Даже мои люди.

   — Хм. Только встретились — сразу помощь. Что тебе надо? Деньги есть. Полиция зацепила? Решётка грозит? Я мало кого знаю в полиции.

   — Решётка грозит. Только не мне, а тебе, Вера Федотовна Никонова. Сиди спокойно. Не меняйся в лице. Никто тебя сейчас в полицию не поведёт. Ну-ка дай обручальное кольцо. Всё правильно — Зина-Сергей. Сколько хапнула у деверя? Он подал на 100 тысяч франков.

   — Врёт, сволочь. Там было-то три побрякушки.

   — Что-нибудь осталось?

   — Ну, кольцо вот. Ещё браслетик.

   — Отдашь. Поможешь мне — больше заработаешь. Иначе — решётка. Все документы у меня. Въезд в страну по подложным документам, воровство драгоценностей. Колечко я, на всякий случай, у себя оставлю.

   — Какая тебе ещё помощь нужна?

   — Сейчас я издали поздороваюсь с человеком, заметь его и тоже улыбнись. Заметила?

   — Я его знаю — болгарин.

   — Сделай так, чтобы он тебя пригласил к себе и крепко спал. Мне нужны все секретные бумаги. Ты грамотная, разберёшься.

3

Дело закончилось быстро, и заказчик был доволен, хотя 100 тысяч не получил. Хватило примерно половины, и никто не знал, что значительную часть этих денег Дымников выплатил из своего кармана — с Веры столько получить было невозможно. От неё он получил другое.

В агентстве рассчитались, расписались в документах, выпили шампанского.

   — Значит, всё-таки в Россию? — спросил Дымников Арефьева.

   — С деньгами там теперь можно жить и зарабатывать. Кирпичный завод хочу построить. Война-то всё порушила.

Вечером в агентстве остались вдвоём с Моховым.

   — Я рад, Николай, что пошла у вас работа.

   — Я тоже рад. И франки идут. Вот всё хочу вас спросить, почему у нас секретаря-машинистки нет? Это же теперь общепринято. Сидела бы в приёмной симпатичная девица.

   — Той, которая могла бы здесь сидеть, уже нет. А другую я не хочу.

   — А что за странная комната у вас в подвале?

   — A-а. Заинтересовался. Пойдём посмотрим.

Подвальная комната размером с хорошую гостиную освещалась несколькими лампами в шарах-абажурах. По стенам — диваны, скамейки, столики, нечто вроде нар. Несколько дверей — в кухню, в ванную, в туалеты, ещё куда-то.

   — Эта комната предназначена для большого разговора с большим преступником. Я всегда неудовлетворён, когда вижу просто казнь преступника. Или читаю об этом. Или смотрю в кино. Мне кажется, что казнь не уничтожает зло. Его надо вытащить из глубины этого злого существа. Разговорить, понять. Я буду держать его здесь и беседовать в нормальных условиях.

   — А вот эти крюки и цепи?

   — Условия могут быть и другими.

   — И были уже здесь такие преступники?

   — Пока нет. Закончим на этом. Я даю вам срочное и очень ответственное поручение. И опасное. Вам придётся покинуть Париж на несколько дней. Пошли наверх.

В кабинете Дымников достал из сейфа небольшую пачку документов.

   — Я не буду скрывать от вас содержание бумаг, которые запечатаю в конверт и передам вам. Это совершенно секретные документы болгарского Генштаба. Разведсводки, план укреплений, расположение воинских частей, ну и тому подобное. Ваша задача сегодня же выехать в Велико Тырново и сделать всё для того, чтобы эти документы оказались в штабе Русской армии. Или в контрразведке. При этом вы должны остаться невидимкой. Передайте Воронцову, что я просил помочь вам. Это необходимо сделать быстро, пока Генуэзская конференция [51] только начинается. В этот же день или лучше на следующий вы каким-то способом — может быть, письмом, но таким, которое обязательно дойдёт до адресата, — сообщаете в Генштаб Болгарии о наличии упомянутых секретных документов в штабе Русской армии. Затем немедленно исчезаете. Едете в Париж. Надеюсь, что у вас нет вопросов, и цель моей акции вам ясна.

4

Весна была ужасна для Кутепова. Он не мог смириться с тем, что европейские державы организовали в Генуе конференцию и пригласили туда представителей красной России во главе с Лениным — бандитов, с которыми генерал воюет с 17-го года, которым место на виселице! Не успокаивала историческая тишина старинного славянского города, его серые камни, чистое голубое небо.

По вечерам с Кривским, которого назначил своим секретарём, Кутепов ходил в казарму к солдатам и офицерам. Там ещё жил армейский дух: смена караула, строевая подготовка, уход за оружием. Но что дальше?

Возвращались к себе и не могли не вернуться к разговору о неясном будущем армии. Если руководитель Болгарского правительства Стамболийский заявил на конференции, что он против размещения в Болгарии Русской армии, то чего же ещё ждать?

   — В Сербии к нам относятся хорошо, — успокаивал Кривский. — Врангель говорил, что за нас Русский национальный комитет в Париже.

   — К сожалению, Миша, этому комитету нужна не наша армия, с которой мы прошли всю войну, а своя армия, которой они хотят командовать. Я много раз говорил барону: поклонитесь Великому князю Николаю Николаевичу [52]. Попросите его объявить себя нашим Верховным. Всё время отговорки. Вы, конечно, догадываетесь, почему отговорки?

   — Конечно. Он никак не может отказаться от нелепой мечты стать Правителем России.

На другой день, когда Кутепов работал в штабе, мимо его дачи потянулись возы с сеном, а под прикрытием возов подкрадывались болгарские жандармы, которые внезапно набросились на дежурного офицера, стоявшего у ворот, избили, отняли револьвер и куда-то поволокли. Другой офицер поднял всю охрану и позвонил генералу.

   — Я категорически запрещаю оказывать какое-либо сопротивление полиции, — приказал Кутепов и стал звонить властям.

Начальник штаба Болгарской армии Тополджиков попросил генерала приехать в Софию для личных переговоров и дал честное слово офицера, что после встречи Кутепов вернётся к своим войскам. Однако на следующий день полковник Тополджиков в своём кабинете объявил, что Кутепов арестован и подлежит высылке из Болгарии. Причиной ареста было указано обнаружение в русском штабе у полковника Самохвалова секретных документов болгарского Генштаба.

Арестовали жену и секретарей генерала и потребовали немедленно покинуть Болгарию. Им разрешалось выехать в любую соседнюю страну, кроме Сербии. В отдельном вагоне Кутеповы с сопровождающими их русскими офицерами и под защитой двух адъютантов царя Болгарии выехали в Грецию. Здесь их встретили с почётом и объявили о том, что распоряжением греческого правительства Кутепову с сопровождающими разрешено проживать в Греции. Он рвался в Сербию, где находился Врангель со штабом, но возникла проблема с визами: оказалось, что пока сербский король не женится на принцессе — а свадьба отложена из-за болезни греческой королевы, — никаких виз не выдадут.

Тогда Кривский сказал: «Конечно, лестно, когда твоя судьба переплетается с судьбами трёх царствующих домов, но не будем честолюбивы и смело двинемся вперёд без всяких виз. Не хитрая штука перейти границу».

Так генерал Кутепов оказался в Сербии.

5

Тебе всего 40 лет, а ты, проснувшись утром, не знаешь, зачем проснулся, вообще не знаешь, зачем живёшь. Только привычка к военной дисциплине заставляла Кутепова делать гимнастику, аккуратно бриться, бранить Фёдора за плохо вычищенные сапоги. «Да рази ж при такой грязи можно?» — ворчал денщик. Утром ласковый поцелуй Лиды и её разговоры о вещих снах, потом кофе в компании Лиды; брата Бориса и секретаря. Кривский за чашечкой кофе иногда вспоминает остров Святой Елены, но в основном увлечён Генуэзской конференцией и Раппальским договором [53] между Советской Россией и Германией, а Борис стучит кулаком по столу с опасностью для чашек и громко утверждает, что Россию продали немцам в Раппало, а теперь остальное распродают в Генуе. «Надо начинать!» — кричит он, и опять дребезжат чашки.