Путешествия и приключения капитана Гаттераса - Верн Жюль Габриэль (электронные книги без регистрации .TXT) 📗

– Но разве не может случиться, – спросил Алтамонт, – что когда-нибудь полюс переместится на очень большое расстояние?

– Дорогой Алтамонт, – отвечал доктор, – вы затронули важный вопрос, который долго обсуждали ученые в связи с одной странной находкой.

– Какой находкой?

– Вот в чем дело. В тысяча семьсот семьдесят первом году на берегу Ледовитого океана был найден труп носорога, а в тысяча семьсот семьдесят девятом году на сибирском побережье – труп слона. Каким образом животные теплых стран попали под такую широту? Это вызвало страшный переполох среди геологов, которые не были так проницательны, как француз Эли де Бомон, впоследствии доказавший, что эти животные некогда обитали под довольно высокими широтами и что трупы их были занесены потоками или реками в те места, где они найдены. Но пока еще не была высказана эта гипотеза, – знаете, что придумали ученые?

– Ученые способны на все, – засмеялся Алтамонт.

– Да, они ни перед чем не остановятся, лишь бы объяснить какой-нибудь факт. Итак, по их предположению, полюс некогда находился у экватора, а экватор – на полюсе.

– Да что вы?

– Я и не думаю шутить, уверяю вас. Но так как Земля сплюснута у полюса, как бы вдавлена больше чем на пять лье, то при перемещении полюса моря, отброшенные центробежной силой к новому экватору, покрыли бы даже высочайшие вершины Гималаев, а все страны, примыкающие к полярному кругу, – Швеция, Норвегия, Россия, Сибирь, Гренландия и Новая Британия, – погрузились бы в воду на глубину пяти миль, в то же время экваториальные области, отодвинутые к полюсу, образовали бы плоскогорья высотой в пять лье.

– Вот так перемена! – воскликнул Джонсон.

– О, это нисколько не смутило ученых.

– Но как же они объяснили происшедший переворот? – спросил Алтамонт.

– Столкновением с кометой. Комета – это Deus ex machina [64] ученых. Всякий раз, как господа ученые затрудняются ответить на какой-нибудь вопрос космического порядка, они призывают на помощь комету. Насколько мне известно, кометы – самые услужливые из светил и на первый же зов ученого являются, чтобы все уладить.

– Так вы думаете, доктор, что такой переворот невозможен? – спросил Джонсон.

– Невозможен.

– А если бы он произошел?

– Тогда экваториальные области через двадцать четыре часа покрылись бы льдами.

– Вот, если бы, не дай бог, сейчас произошел такой переворот, – сказал Бэлл, – пожалуй, стали бы уверять, что мы не побывали у полюса.

– Не беспокойтесь, Бэлл. Возвращаясь к факту неподвижности земной оси, мы приходим к следующим выводам: если бы мы находились здесь зимой, то увидели бы, что звезды описывают вокруг нас совершенно правильные круги. Что касается Солнца, то в день весеннего равноденствия, двадцать первого марта (рефракцию я не принимаю в расчет), оно казалось бы нам рассеченным пополам линией горизонта, потом оно стало бы мало-помалу подниматься на небосклон, описывая очень удлиненные дуги. Замечательнее всего, что здесь, появившись на небе, Солнце уже не закатывается и бывает видимо в течение шести месяцев. Затем в день осеннего равноденствия, двадцать третьего сентября, оно снова задевает линию горизонта, после чего заходит и всю зиму уже не показывается на небе.

– Вы только что сказали, что Земля сплюснута у полюсов, – сказал Джонсон. – Будьте так добры, доктор, объясните нам, почему это так.

– Так слушайте же, Джонсон. Некогда Земля находилась в жидком состоянии, и благодаря вращательному движению часть жидкой массы была отброшена к экватору, где центробежная сила интенсивнее всего, – надеюсь, вам это понятно? Будь Земля неподвижна, она имела бы форму правильного шара, но в результате вращения она приняла эллипсоидальную форму, и точки полюса примерно на пять с третью лье ближе к центру Земли, чем точки экватора.

– Таким образом, – сказал Джонсон, – если бы нашему капитану вздумалось отправиться к центру Земли, то наш путь отсюда оказался бы на пять лье короче, чем из других точек земного шара.

– Вот именно, друг мой.

– Что ж, капитан, это несомненный плюс. Нельзя упускать такой удобный случай!

Гаттерас промолчал. Он, видимо, не следил за разговором или слушал машинально, ничего не воспринимая.

– А знаете, – сказал Клоубонни, – по мнению некоторых ученых, такое путешествие возможно.

– Неужто! – воскликнул Джонсон.

– Дайте мне договорить, – продолжал доктор. – Я расскажу вам об этом потом. Сейчас мне хочется вам объяснить, почему приплюснутость Земли у полюсов обуславливает предварение равноденствий, то есть почему каждый год весеннее равноденствие наступает раньше, чем оно наступило бы, будь Земля правильным шаром. Происходит это потому, что сила притяжения Солнца действует на экваториальную зону, наиболее выпуклую часть земного шара, иначе, чем на остальные его точки, эта часть приобретает тогда обратное перемещение, вследствие чего полюс несколько меняет место, как я уже вам говорил. Но независимо от этого приплюснутость Земли у полюсов вызывает еще одно любопытное явление, имеющее к нам непосредственное отношение, и мы бы его заметили, если бы обладали способностью с математической точностью ощущать вес.

– Что вы хотите сказать? – спросил Бэлл.

– То, что здесь мы тяжелее, чем в Ливерпуле.

– Как так тяжелее?

– Да. И не только мы, но и наши собаки, инструменты и ружья.

– Возможно ли это?

– Очень даже возможно, и по двум причинам: во-первых, мы находимся ближе к центру Земли, следовательно, и притяжение действует здесь с большей силой, а ведь тяжесть это и есть сила притяжения. Во-вторых, сила вращательного движения, отсутствующая у полюса, очень заметна у экватора, где все предметы стремятся удалиться от Земли и потому становятся легче.

– Как! – воскликнул Джонсон. – Неужели и впрямь в различных местах у нас разный вес?

– Ну да, Джонсон. По закону Ньютона, тела притягиваются с силой, прямо пропорциональной массам и обратно пропорциональной квадратам расстояния. Здесь во мне больше веса, потому что я ближе к центру притяжения, но на другой планете я буду легче или тяжелее в зависимости от массы планеты.

– Вот как! – сказал Бэлл. – Значит, на Луне…

– Мой вес, который в Ливерпуле составляет двести фунтов, на Луне будет равняться всего тридцати двум.

– А на Солнце?

– О, на Солнце я буду весить больше пяти тысяч фунтов!

– Бог ты мой! – воскликнул Бэлл. – В таком случае ваши ноги пришлось бы поднимать домкратом.

– Вероятно, – ответил доктор, улыбаясь при виде изумления Бэлла. – Но на полюсе мы даже не почувствуем разницы, и при одинаковом напряжении мускулов Бэлл будет прыгать здесь так же высоко, как и на набережной Ливерпуля.

– Пусть так. Ну, а на Солнце? – настаивал ошеломленный Бэлл.

– Друг мой, – отвечал доктор, – из всего сказанного можно сделать вывод, что нам и здесь хорошо, дальше незачем ходить.

– Вы только что сказали, – напомнил Алтамонт, – что нельзя отрицать возможности добраться до центра Земли! Неужели кто-нибудь думал о таком путешествии!

– Сейчас узнаете – и это будет все, что я хотел рассказать вам о полюсе. Ни одно место земного шара не вызывало столько гипотез и химер. Древние, имевшие лишь слабое представление об астрономии, помещали близ полюса сады Гесперид. В средние века думали, что Земля вращается вокруг гигантского стержня, концы которого выходят наружу у полюсов. Но когда увидели, что кометы свободно проносятся над полюсами, пришлось отказаться от такого рода поддержки. Позже французский астроном Бельи утверждал, что атланты – культурный народ, исчезнувший с лица Земли, о котором упоминает Платон, обитают у полюса. Наконец, уже в наши дни предполагали, что у полюсов имеется огромное отверстие, из которого излучается северное сияние и через которое можно проникнуть внутрь земного шара. Далее предполагали, что в полой сфере Земли находятся две планеты, Плутон и Прозерпина, и наполнена она светящимся воздухом, обязанным этим свойством сильному давлению, которое он испытывает под землей.