Возвращение. Танец страсти - Хислоп Виктория (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Отсутствие правды в письмах не значило, что они не любят друг друга. Совсем наоборот, они просто оберегали друг друга.
Однако одно событие Конча не смогла утаить. В 1945 году умер Пабло. В Гранаде стояла одна из тех суровых зим, когда холодные потоки воздуха не идут на пользу и без того слабым легким, а отец уже был слишком болен, чтобы пережить эту зиму. Это был самый тяжелый момент в жизни Мерседес с тех пор, как она уехала из Бильбао.
Когда война в Европе закончилась, а мужчины вернулись с фронта, центром общественной жизни испанских девушек стал местный клуб танцев «Локарно». После шести лет вооруженного конфликта и страха танцы стали прекрасным противоядием от ненависти. Таким образом они делились ощущениями, каково это — остаться в живых. Танец не требовал слов. Их ровесники танцевали вальс и квикстеп, так как увлечение латиноамериканскими танцами почти сошло на нет, но Мерседес и Кармен с легкостью его возродили.
Танцевальный зал считался местом, где молодые мужчины и женщины учились флиртовать, и большинство из них преследовали одну четкую цель — найти вторую половинку. Мерседес была исключением. Последнее, о чем она думала, — это о том, чтобы найти родственную душу. У нее уже была одна, и, когда она в пятницу и субботу выходила в свет, ее ничто не интересовало, кроме захватывающего трепета, который она испытывала от танцев.
Юноши каждую ночь танцевали с разными девушками, некоторых они знали всю свою жизнь, а с некоторыми им приходилось знакомиться, и в глубине души они задавались вопросом, стоит ли им жениться на одной из них.
Когда Кармен и Мерседес появились в «Локарно» в первый раз, они вызвали ажиотаж. Смуглые лица и сильный акцент выдавали в них иностранок. Хотя они и носили те же платья, что и местные девушки, на этом их сходство заканчивалось. «Они смуглые, как цыганки», — шептались люди.
Больше года каждую пятницу и субботу они ходили в «Локарно», когда однажды Мерседес пригласил на танец молодой англичанин, которого она раньше не замечала.
— Можно вас пригласить? — спросил он, просто протягивая руку.
Это было танго. Она и раньше танцевала его с сотнями других мужчин, но он был намного лучше остальных. Чуть позже той ночью она представила этот танец еще раз, вспомнила каждую ноту.
Однако и молодой человек был очарован танцем с Мерседес. То, как ее легкое стройное тело отзывалось на его малейшее движение, совершенно не походило на сдержанную неторопливость большинства англичанок. После танца, когда он отправился пить пиво с друзьями, а она вернулась к подруге, он никак не мог поверить, что действительно танцевал с ней. Это было всего лишь воспоминание, что-то нереальное.
На следующей неделе Мерседес надеялась, что стройный прекрасный англичанин снова пригласит ее на танец. Когда он подошел, она не разочаровала его и улыбнулась в знак согласия. На этот раз это был квикстеп.
В том, как она танцевала, было что-то необыкновенное и волнующее. Несомненно, она танцевала лучше всех его предыдущих партнерш, и он понял, что ее движения были не просто проявлением чувств к нему. Время от времени он ощущал, что она ведет в танце. Эта смуглая испанская девушка была намного сильнее, чем казалась.
«Я встретила человека, который прекрасно танцует, — писала Мерседес матери. — Большинство англичан такие неуклюжие, даже когда они стараются».
В своих письмах Мерседес всегда рассказывала о танцах. Среди всех тем для разговора эта была самая веселая, и Конча обрадовалась, когда однажды Мерседес написала ей, что она выиграла соревнование.
«Моим партнером был тот молодой человек, о котором я тебе писала. И мы отлично справились. На следующих выходных состоится чемпионат Великобритании, и если мы выиграем, то станем чемпионами Объединенного королевства», — сообщала она.
Их партнерство длилось несколько лет, они встречались не только на танцевальной площадке, а время от времени за чашкой чая, заблаговременно при этом договорившись. Они побеждали во всех соревнованиях, в которых участвовали, а их стиль и грация изумляли каждого. Они не оставляли ни одного шанса другим танцорам. Наблюдать за ними было одно удовольствие, а судьи видели восторг на лице Мерседес, когда она кружилась возле них.
Приближался 1955 год. Почти через десять лет после того, как они станцевали впервые, он сделал ей предложение. Мерседес была чрезвычайно удивлена. Все это время она даже не догадывалась, что ее партнер был влюблен в нее. Она была совершенно потрясена. Это было как гром среди ясного неба. Она любила Хавьера, и только его, ее терзало непонятное чувство вины.
Кармен была несговорчива. Она уже три года была замужем и ждала второго ребенка.
— Ты должна посмотреть правде в глаза, Мерседес, — сказала она. — Неужели ты когда-нибудь встретишь Хавьера?
Вот уже более пяти лет Мерседес не осмеливалась задать себе этот вопрос.
— Если бы он был жив, ты бы обязательно узнала что-то о нем, разве не так?
Она знала, что, возможно, Кармен права. Хавьер знал адрес ее матери, и, если бы он был жив, Конча пересылала бы письма. Однако все это время ее терзали сомнения, что письма могли приходить на другой адрес и что мужчина, которого она так сильно любила, был жив.
— Я не знаю. Но я не должна бросать его.
— Ну, ты не должна терять вот этого также. Он находится здесь и сейчас, Мерседес. Это будет глупо с твоей стороны — позволить ему уйти.
В следующий раз, когда они танцевали, Мерседес попыталась взглянуть на партнера с другой стороны. Она всегда относилась к нему только как к брату, а не как к любимому человеку. Это когда-нибудь изменится?
Они сели пить чай. Мерседес почувствовала, что это подходящий момент. Им нужно было поговорить.
— Ты можешь обдумывать мое предложение столько, сколько тебе необходимо. Я буду ждать. Если понадобится, и двадцать пять лет, — сказал ее партнер по танцам.
Мерседес наблюдала за выражением его лица, когда он говорил. Оно излучало такое тепло и доброту, что молодая женщина удивилась, почему она не растаяла. Бледно-голубые глаза смотрели на нее, и она понимала, что он говорит искренне. В этом не было ошибки.
Ей понадобилось чуть меньше двадцати пяти лет, чтобы принять решение. В течение нескольких месяцев она поняла, что будет глупо потерять такого милого человека.
— Ты не ошибешься, если выйдешь за него, — настаивала Кармен. — Если вы так подходите друг другу на танцевальной площадке, представь…
— Кармен! — воскликнула Мерседес, краснея. — Что ты такое говоришь?!
Она написала матери о своей помолвке. Мерседес очень хотела, чтобы Конча приехала на свадьбу, но теперь мать уже была пожилой женщиной и боялась отправляться далеко. Не меньше она переживала из-за того, разрешат ли ей вернуться назад в Испанию после этого. Мерседес прекрасно понимала мать. За месяц до свадьбы из Гранады пришла посылка. Мерседес была заинтригована, увидев неровный почерк матери на коричневой бумаге и ряд марок с изображением головы Франко, почерневшей от франкировальной машины. У Мерседес тряслись руки, когда она отрезала веревку тупыми кухонными ножницами.
Это была белая кружевная мантилья, которую Конча надевала на собственную свадьбу. Сорок пять лет она лежала, упакованная в тонкую оберточную бумагу, и сохранилась, тогда как многие другие вещи были утеряны. Она была цела и невредима, разве что немного потемнела. Казалось чудом, что ее доставили в целости и сохранности. Под слой коричневой бумаги мама положила пакет, завернутый в местную газету «Эль Идеаль». Мерседес отогнула край, доставая мантилью. Газета была месячной или двухмесячной давности, но она взглянула на нее позже. От одного названия в животе все перевернулось.
Внутри было письмо от матери, а в конверте лежала недорогая золотая цепочка.
«Я также надевала ее на свою свадьбу, — писала Конча. — Моя мама подарила ее мне, а сейчас я отдаю ее тебе. Когда-то у меня был крестик, но я сняла его и, кажется, потеряла. Я думаю, ты знаешь, как я отношусь к церкви».
