Пока мы не встретимся вновь - Крэнц Джудит (читаемые книги читать .txt) 📗
— Значит, в тебе говорит антисемитизм. Это единственная причина твоей антипатии. Тебе не стыдно, Бруно? Тебя совесть не мучает?
— Я знал, что ты поймешь неправильно. Я не больший антисемит, чем любой другой. Если евреи будут держаться от меня подальше, я тоже не перейду им дорогу. Но мой долг — защитить тебя. Ты моя сестра… единокровная сестра… значит, мы одной крови. Связавшись с евреем, ты наживешь проблемы. Ты же читала, что сделал Гитлер с германскими евреями. Тебе следует понять, что евреи стекаются во Францию из всех европейских стран, не только из Германии, пытаясь найти безопасное место. Некоторые из них, те, что поумнее, уезжают в Штаты или Швейцарию. Неужели ты думаешь, что твой Садовски стал меньше евреем потому, что живет во Франции? Ты считаешь, немцы отнесутся к нему иначе, если его предки родились во Франции?
— Немцы отнесутся к нему иначе? А какое отношение он имеет к немцам? — в голосе Дельфины слышались страх и возмущение.
— Господи, Дельфина, даже не верится, что ты этого не знаешь. Нам предстоит воевать с Германией, и мы проиграем.
— Ты псих. Я ухожу.
Дельфина встала и взяла свою сумочку.
— Сядь и выслушай меня. — Положив руки ей на плечи, Бруно усадил ее в кресло. — Вот что. Поскольку ты… имеешь дело с евреем, тебе надо знать, что происходит. В прошлом месяце Чемберлен заявил, что Англия будет сражаться на стороне Польши. Даладье присоединился к Чемберлену. А это значит, что Франция тоже будет воевать за Польшу. Воевать, Дельфина, воевать…
— При чем здесь Польша? Почему мы должны воевать за Польшу? — с глазами, полными ужаса, закричала Дельфина.
— Один Бог это знает. Еще шесть месяцев назад мы могли остановить Гитлера. Теперь уже слишком поздно.
— Ты не можешь так говорить, Бруно. Ты капитулянт, паникер. У нас есть линия Мажино и самая большая в Европе армия, — исступленно говорила Дельфина о том, о чем старалась никогда не думать.
— Линия Мажино его не остановит. — Бруно насмешливо покачал головой. — Бельгия нейтральна, Люксембург нейтрален, Россия тоже. Американцы знают, что надвигается война, и не желают вступать в нее. Ваш Чарлз Линдберг, который знает о воздушных силах больше, чем кто бы то ни было во Франции, совершил путешествие в Германию и видел их Люфтваффе. Теперь он утверждает: Германия так сильна, что никто с ней не справится…
— А как же Мюнхенское соглашение?
— Не смеши меня, Дельфина, — язвительно сказал Бруно. — Мюнхен только развязал Гитлеру руки. Война неизбежна, и мы ее проиграем.
— Ты что, военный гений или, может быть, прорицатель? — возмутилась Дельфина.
— А когда мы проиграем, дорогая Дельфина, к твоему еврейскому другу отнесутся так же, как к евреям в Германии. У него не будет ни работы, ни жилья, ни гражданства, ни даже такой малости, как водительское удостоверение. И придется ему бежать из Франции, если, конечно, у него хватит денег на это. Тебе хочется разделить его судьбу? А если ты останешься с ним, это неизбежно. Предупреждаю тебя.
— Это ложь! Такого не случится! Если будет война, Франция и Англия разобьют Гитлера. Ты жалкий и отвратительный трус, Бруно. Мне противно, что я твоя родственница. — Дельфина вскочила и направилась к двери. — Почему бы тебе не спуститься вниз и не облачиться в доспехи, которые принадлежали твоим храбрым предкам? Может, это придаст тебе смелости? Но если Гитлер когда-нибудь появится здесь и станет тебя искать, ты найдешь, где спрятаться.
— Фредди, ты собираешься на нью-йоркскую Всемирную выставку? — спросил Гейвин Людвиг в мае 1939 года.
Зайдя в контору в Драй-Спрингсе, он нашел ее там за разборкой счетов.
— У меня не хватит денег на горючее, — ответила Фредди.
Он оглушительно расхохотался. Только Фредди знала, насколько правдивы ее слова. Ей пришлось нанять троих пилотов-тренеров. Все они были мужчины. За всю историю американцы не проявляли такого интереса к пилотированию, как теперь, но никто из них не хотел иметь дела с инструктором-женщиной. Ей удалось сохранить учеников Мака лишь потому, что она пообещала им найти инструктора-мужчину. С тех пор как восемь месяцев назад Мак ушел, ей пришлось нанять еще двух инструкторов и приобрести еще один самолет «Уако Эн энд Си» с двигателем «Джекобс» и дополнительным сиденьем сзади для учебных полетов, а также еще один скоростной самолет для себя. На этом самолете «для тайного бегства с возлюбленным» можно было за одну ночь долететь до Лас-Вегаса и вернуться обратно. Работу «таксистом» Фредди ненавидела, но приходилось этим заниматься, чтобы заработать на жизнь.
Фредди удивлялась, что люди доверяли ей, прося доставить к сроку в церковь, но не хотели учиться у нее летать. Она была одной из семидесяти трех женщин-пилотов гражданской авиации США, но любой мужчина, независимо от того, когда он получил диплом инструктора, устраивал курсантов больше, чем женщина, способная выполнить сотню маневров, которых ему никогда не одолеть. Наверное, они считали, что управляет самолетом тот орган, которого у нее, как у женщины, не было.
Трем мужчинам, которые теоретически работали «на нее», надо было платить за каждый час работы; самолеты требовали ремонта; каждую неделю приходилось платить механику Гейвину; страховка обходилась в огромную сумму; следовало ежемесячно вносить ренту за ангар и контору; горючее стоило дорого, а школа, как думала Фредди, едва окупала себя и ее «Райдер». Периодические полеты в Лас-Вегас помогали ей сводить концы с концами и содержать новый «Уако». Иначе пришлось бы закрыть школу.
Фредди поднялась из-за стола и направилась в ангар, где стояли старые самолеты. Все они, отполированные до блеска, были без малейших следов пыли или ржавчины. Совсем недавно их покрасили, и они выглядели как новенькие: «Кертис» с толкающим винтом выпуска 1910 года; «Фоккер Д.VII»; две машины «Нью-порт-28»; самолет-разведчик «Томас Морзе»; «Гарланд Линкольн ЛФ-1» и самолеты «Стака». «Какого черта не держать лошадей и кабриолеты, — в ярости думала она, постукивая носком ботинка по колесу «Ньюпорта». — Или, например, единорогов?» Может, они принесли бы больше пользы, чем эти старые птицы, которые ни разу не понадобились ни одной студии за весь прошлый год. По мере того как угроза новой войны становилась все отчетливее, спрос на фильмы о мировой войне иссяк. Фредди научилась ремонтировать старые самолеты сама, поскольку не могла оплачивать эту тонкую работу, но при этом не хотела, несмотря на их полную ненужность, чтобы они превратились в груду хлама.
В январе прошлого года появилась богатая компания «Крылья военно-морских сил», которая поставила «Уорнер Бразерз» около четырехсот пятидесяти истребителей и тренировочных самолетов, а также пятьдесят «Пи-Би-Уайт-1» — гигантских летающих лодок «Каталина». Нет, ее старые бедные утки больше никому не нужны. Ее архаическая гордая эскадрилья была так же нужна фильмам 1939 года, как звезды немого кино, а сама Фредди имела так же мало отношения к пилотам военно-морских сил, участвовавших в съемках, проводимых в Пенсаколе, как к Лилиан Гиш. Ее могли пригласить дублером Оливии де Хевиленд, героини фильма, если бы не то обстоятельство, что женщин подпускали к самолету не ближе того расстояния, с которого можно послать ему воздушный поцелуй. Дела Фредди шли из рук вон плохо, и надеяться на то, что они улучшатся, не приходилось. Несмотря на это, у нее оставалась возможность «пойти полетать», но это было дорогое удовольствие, хотя и необходимое!
Едва Фредди охватывала злость сильнее той, которую она испытывала, проверяя свои старые самолеты, она прыгала в свой «Райдер» и устремлялась к горизонту. Фредди летала до тех пор, пока не ощущала, что гнев отступил и она готова встать на твердую землю.
Смириться с отсутствием Мака в первые месяцы после его ухода ей помогала уверенность в том, что наступит то завтра, когда он вернется. Но однажды утром она вдруг поняла, что Мак не появится ни сегодня, ни в ближайшее время. Ее охватила такая ярость, преодолеть которую ей помогла лишь бешеная активность. Эту ярость, поднявшуюся изнутри, невозможно было описать словами. «Как он мог так поступить со мной?» Эта фраза сверлила ей мозг, возвращаясь снова и снова как заклинание. Мысль о Маке стала навязчивой идеей и сводила ее с ума. Эти слова она повторяла с разным чувством: то с безграничной жалостью к себе, то с убийственной ненавистью к мужчине, который бросил ее, оставил одну сражаться с жизнью, лишив возможности на кого-то опереться. «Как он мог так поступить со мной?»
