Звезда моей души - Устименко Татьяна Ивановна (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
Я прятала довольную улыбку, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица, но уже бесповоротно уверовав в то, что зло, насильно посеянное в их душах, еще не успело укорениться и дать всходы, способные навсегда отвратить моих спутников от стези чести и справедливости. Я надеялась, что они еще не погибли как личности, а посему не потеряны для добра и для Лаганахара. Да чего уж там лицемерить — и для меня тоже…
Мы устало брели по прогалине, ставшей более широкой и действительно превратившейся в настоящую тропинку, обложенную по краям красивыми белыми камушками. Туман поредел и из густо-серого постепенно принял вид вполне обычной молочно-белой пелены, всегда клубящейся над любым болотистым местом. Чувствовалось, что мы уже миновали самый опасный участок нашего нелегкого маршрута, обойдясь без потерь и сумев-таки выстоять против угасающей магии Серой долины.
В какой-то момент я вдруг ощутила прощальный резкий всплеск неведомых чар, пришедший с левой стороны, напоследок мстительно укусивший меня за натянутые, как струны, нервы и разочарованно отступивший. Древнее кладбище озлобленно дышало нам в спины, уподобившись постаревшему беззубому псу, не сумевшему удержать в дряхлых челюстях свою последнюю, с трудом доставшуюся добычу.
— Видишь, там, левее, — едва приметно подсказал Голос, оставаясь неслышимым для Ребекки и Беонира, — трясина и многочисленные углубления в болотном дерне, прикрытые сгустками тумана? Это и есть они!
«Кто — они?» — мысленно спросила я, поеживаясь от тянущего из топи холода.
— Могилы Неназываемых! — внушительно пояснил Голос. — Запомни это место!
«Зачем? — не поняла я. — Думаешь, я смогу когда-нибудь разбудить демиургов?»
— Кто знает, — меланхолично шептал король. — Кто знает…
Я недоуменно пожала плечами, намекая, что на меня возлагают слишком большие надежды, но не стала спорить, а послушно скосила глаза, разглядывая поименованные захоронения, стараясь сделать это незаметно для своих спутников. Не стоит им знать о том, что для них совсем не предназначено.
Следует признать, что сейчас, подчинившись указаниям Голоса и всерьез заинтересовавшись обликом кладбища, я испытала немалое удивление, поняв, как сильно отличается оно от той скупой панорамы, которая открывалась мне ранее, с высоты каменного утеса. Невозможно постигнуть истинную сущность явления, не пропустив его сквозь себя, то есть опосредовав через свои эмоции, реакции и умозаключения. Сверху, скрытый пеленой тумана, могильник Неназываемых пугал меня до ужаса, буквально сводя с ума. Но однако теперь, когда уже ничто не мешало свободно обозревать долину, в моем сердце пробудилась доселе неведомая пронзительная тоска.
Вся поверхность кладбища состояла из впадин и холмов, причем последние оказались вовсе не безжизненными, как я думала, стоя над обрывом, — нет, их покрывала серая трава, с виду напоминавшая рыхлое домотканое покрывало. До ближайшей могилы оказалось довольно далеко, и я не могла воочию убедиться в подлинности легенды о Неназываемых, поведанной королем, но поселившаяся в моей душе тоска не проходила. Как же должно быть страшно лежать вот так одиноко, веками покоясь в разверстых могилах и не имея ни малейшей надежды на упокоение?
В приюте я редко задумывалась о смерти, но если и представляла свои похороны, то мне хотелось бы, чтобы мое тело сожгли. Конечно, свою роль в этом сыграли и многочисленные байки о всевозможной нежити, рассказываемые под покровом ночи нашими хулиганистыми мальчишками, но все равно я пребывала в уверенности, что покойников нужно зарывать в землю, а не оставлять вот так — неприкаянными. А тем более тех, кому выпала столь страшная участь — быть погребенными во сне, заживо.
Я пожалела, всем сердцем пожалела этих могучих демиургов, лишенных своей силы, жизни и возможности наслаждаться безыскусными радостями бытия. Я скорбела об их чудовищно несправедливой доле и сожалела, что не знаю ни одной погребальной песни. Теперь я чувствовала — ее исполнение принесло бы Неназываемым избавление от тоски противоестественного небытия, безусловно оказавшегося намного хуже самой лютой смерти.
Перед тем как уйти прочь, я оглянулась и мысленно пообещала себе (а вернее, тем, кто оставался здесь), что однажды вернусь и все-таки спою им красивую погребальную песню… Конечно, лишь тогда, когда отыщу подходящую и наберусь смелости, чтобы снова посетить ужасную Серую долину. Туман взметнулся за моей спиной, завиваясь в прощальном вихре и словно подтверждая: «Я принимаю твою клятву!»
Но, возможно, меня просто подвело излишне богатое воображение.
Расширившаяся, но все равно еле различимая в стелющемся тумане тропинка огибала кладбище по широкой дуге, то теряясь за уступами, то вновь изворотливо выныривая из-за холмов. Лица моих спутников выглядели посеревшими и усталыми. Я ощутила острый приступ вины — ведь это из-за меня им сейчас грозила опасность, из-за меня они впали в колдовской сон, высосавший из них чуть ли не все соки, а теперь они едва держались на ногах…
Словно желая усугубить мое и без того жгучее самоедство, бредущая впереди Ребекка вдруг душераздирающе всхлипнула, пошатнулась и чуть не упала, вовремя подхваченная Беониром.
— Ты давно не ела, да? — с состраданием спросил юноша, нежно обнимая ослабевшую девушку.
Ребекка вздрогнула и уже открыла рот для резкой отповеди, но передумала и отвернулась, ограничившись коротким кивком.
— Если бы я был человеком… — Слова явно давались ему с трудом. — Я бы… Я мог бы тебе помочь.
— Ребекка?
Видя, что воительница не собирается отвечать, я резко повернулась к ниуэ:
— О чем таком вы говорите? Беонир? — В моем голосе прорезались умоляющие нотки.
— Некоторые продукты ненадолго отбивают у лайил жажду крови, например томатный сок и капустные кочерыжки. Но долго на них не продержишься. — Юноша удрученно вздохнул. — К сожалению, я не могу дать ей свою кровь — мы антагонисты, а потому она сослужит ей плохую службу.
Я мелко затряслась всем телом. Нет, вовсе не от страха, а потому, что до сего мгновения мне даже в голову не приходил вполне очевидный факт: рано или поздно Ребекка может начать воспринимать меня как источник пищи. Я дрожала от горя и осознания того, что ничем не могу помочь своей охраннице. Лайил и ниуэ никогда не станут обычными людьми, ведь их состояние — это не болезнь, а совокупность специфических потребностей и способностей, присущих виду. И ничего тут не поделаешь, ибо в этом заключается одна из жесточайших аксиом нашего мира.
Похоже, Беонир почувствовал, что мы замкнулись каждая в собственных невеселых мыслях. Он крепче обнял девушку за талию и, не говоря ни слова, продолжил путь. А мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
Мы продвигались вперед убийственно медленно.
— Ты знаешь, куда нужно идти? — изнеможенно прошептала Ребекка, кулем повисая на плече юноши. — Боюсь, скоро я окончательно расклеюсь.
— Знаю, — демонстративно бодрым тоном успокоил юноша. — Я вспомнил, что когда-то видел одну очень старую карту, воспроизводящую эти места. Нам сюда. — Он свернул за треугольный обломок скалы, полностью перегораживающий тропинку, и мы очутились перед пологим земляным склоном, поросшим жидкой травой и развесистыми ракитовыми кустами. — Здесь начинается ход, соединяющийся с заброшенным эльфийским Лазаретом и Библиотекой! — Наш проводник не скрывал овладевшего им ликования. — Мы почти пришли!
— Хорошо! — вяло улыбнулась белая, словно погребальный саван, воительница. — Ты молодец!
Беонир горделиво приосанился.
— Не вижу никакого хода! — скептично заявила я. — А ты, случаем, не ошибся?
Ниуэ сердито фыркнул, оскорбленный моим недоверием, и, картинно протянув руку, отвел вбок сильно спутанные ветки кустарника, являя нашему взору небольшую, окованную стальными полосами дверь.
Я восхищенно ахнула.
Невзирая на покрывающую сталь ржавчину, дверь выглядела прочной, а продетый в массивные дужки замок внушал невольное уважение — таким крепким он казался. Я безрадостно ощупала громоздкую конструкцию и удрученно присвистнула:
