Человек. Книга. История. Московская печать XVII века - Поздеева Ирина (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt, .fb2) 📗
Аналогичному изучению подвергся в конце XIX в. и экземпляр венецианского Служебника (печатан иеромонахом Пахомием в 1554 г.), на втором переплетном листе которого приведены сведения об издании (в более кратком виде они повторены и на корешке) и номер по каталогу Ундольского. Переплет книги русский: доски в коже с золотым тиснением второй половины XVIII в. Изящный суперэкслибрис – ветвь с листьями и цветами, поднимающаяся из небольшой вазы и полностью заполняющая прямоугольную рамку.
Общеизвестно, какой интерес и значение имеет для истории русского книгопечатания каждый новый экземпляр анонимных изданий, поэтому остановимся на его характеристике несколько подробнее. Речь идет о московском Евангелии, так называемом узкошрифтном [570], напечатанном около 1553–1554 гг. Интересно, что описываемый экземпляр этого анонимного издания не совпадает ни с одним из трех вариантов, выявленных А.С. Зерновой [571], но точно повторяет особенности четвертого варианта, отмеченные в экземпляре библиотеки Московского университета [572]. На л. 9-14 Евангелия две записи, сделанные одна под другой. Первая запись крупным полууставом, более ранняя (возможно, XVI в.): «Сию книгу гл<агол>емое Еванг<ел>ие напрестольное надано бысть в собор святаго славнаго пр<о>рока и Предтечи Кр<е>ст<ите>ля Г<оспод>ня Иоанна рабом б<о>жи<и>м Миною Супроновичом Агришком (?) Васильевичом бояры… (одно слово неразборчиво)». Нижняя запись сделана скорописью XVII в. и как бы продолжает первую: «…и тое Евангелие напрестольное в той же храме святом оправили ново аксамитом и серебром за приводом и стараньем чеснаго господина отца Григория Михаиловича в року 1637 многогрешный раб Божий Олексий (одно слово неразборчиво) мещанин островский и многогрешная раба Божия Мелания Лукьяновна… Чиркина вдова».
Таким образом, мы узнаем еще одно место и храм, где в XVI–XVII вв. имелось московское дофедоровское издание, которое, судя по большому количеству воска на листах книги, достаточно часто использовалось для чтения. В XIX в. и этот экземпляр находился в руках человека, интересующегося историей книгопечатания. Он написал на первом переплетном листе: «Евангелие без выхода, напечатанное в XVI столетии, в одной из южных типографий, может быть, в Угровлахии. Унд[ольский]. Оп[ись] библиотеки] А.Н.Кастерина, № 40». Ниже более поздняя поправка: «Евангелие напечатано в Москве Ив. Фёдоровым прежде Апостола 1564 г.». Таким образом, на экземпляре зафиксированы разные гипотезы
0 происхождении этой книги, причем надо помнить, что проблема эта и сегодня решается только на основании сравнительного изучения экземпляров и датировки обнаруженных на них записей.
Экземпляр венецианской Псалтыри (№ 6), напечатанный Иеронимом Загуровичем и Яковом Крайковым в 1569 г., особенно интересней своим переплетом, вернее, суперэкслибрисом на верхней крышке. Переплет (доски в коже с тиснением) поздний и сборный; суперэкслибрис Московского печатного двора – единорог и лев борются под короной в круге, над которым и под которым изображено по паре птиц, – все это заключено в прямоугольную рамку [573]. Но в круге на этом суперэкслибрисе вместо орнаментального заполнения – текст из Псалтыри (гл. 21, ст. 22), передающий понимание смысла изображения: «Смирение мое, избави мя от уст Львовых и от рог единорожь». Суперэкслибрис Московского печатного двора с данным текстом встречается редко, и только на поздних переплетах. Скорее всего, это старообрядческое использование знака (хотя в данном случае никаких иных признаков использования экземпляра в старообрядческих кругах не обнаружено), что и объясняет столь широкое распространение суперэкслибриса Печатного двора в XVIII и XIX вв. Однако этот же переплет заставляет нас обратить внимание на суперэкслибрис не только как на свидетельство об определенной принадлежности, но и на смысл знака, который должен быть настолько общеизвестен и актуален, чтобы быть понятным любому человеку, взявшему в руки книгу. К сожалению, мы фактически только начинаем изучать историю переплетного дела как части книжной и духовной культуры.
Возвращаясь к экземпляру венецианской Псалтыри, необходимо отметить также, что среди рисунков пером (лицо, кресты, монограммы и т. п.) и записей типа «пробы пера» есть записи полууставом XVI–XVII вв.: «Сию книгу г<лагол>ими (!) псалтирь донесе Иосиф Раковичанин и даде еа Василию», а также плохо читаемую и незаконченную запись другим почерком – очевидно, XVI в.: «мое пишет в село Порьхово попу».
На экземпляре первой украинской печатной книги – львовском Апостоле Ивана Федорова 1574 г. – ранних записей нет. Однако можно утверждать, что в XVII–XVIII вв. книга находилась в России, так как для ее переплета использована ярославская бумага последней трети XVIII в., а нижняя крышка подклеена фрагментами текстов несколько более раннего времени, в том числе обрывком, очевидно, личного письма: «Вы есте мя гневаетеся и звобити[ся], называете мя яко сутник… во истину напрасно суть».
Экземпляр виленского Евангелия 1575 г., находящийся в библиотеке Восточного института, прекрасной сохранности – в нем даже имеется часть (5 из 12) чистых листов. И хотя записей на книге также нет, установить, что в первой трети XIX в. книга была в России, позволяет характер переплета и использованная в качестве обклейки крышек бумага фабрики Пчелиных 1815–1827 гг. [574]
О второй книге, вышедшей со станка русского первопечатника, знаменитой Острожской Библии, экземпляр которой имеется в библиотеке Восточного института, мы можем сказать гораздо больше. На книге две записи. Первая, очень плохим почерком и пером, относится к концу XVI – началу XVII в. В ней говорится: «Сию книгу библею продал Евсеевец Остафьев сын Коробов Васил[и]ю Гарасимову с[ы]ну Жирову». Вторая запись, сделанная красивым полууставом XVII в., тщательно вытерта, однако сохранившаяся часть говорит о многом и по аналогии с уже известными записями [575] легко восстанавливается: «Сия кн<и>га Переславля Р[я]з[анского] д[ома] прес<вя>тые Б<огоро>д<и>цы… [казенная подписал по указу] преосвещенного Павла… [митрополита рязанского и муромского Казенного] приказу под’ячей Григорей Морозов [576]лета 7191 го ноября в 1 де[нь] (1 ноября 1682 г.)».
В конце XIX в., судя по записи 1876 г., книга принадлежала купцу Ивану Васильевичу (?). Тогда же, возможно, был на нее поставлен и новый, типичный роскошный переплет – доски в коже с обильным золотым тиснением; на тисненом корешке золотом по красному полю – «Библия» и ниже по оливковому – «Острозская». К переплетному листу в начале книги подклеен листок со сведениями об издании, в котором также сообщается, что в библиотеку института подарил ее «administrateur apostolique de Moscou» Иван Михайлович Фадеев в 1927 г. (см. также в описании Крайцара, № 9).
Следующие книги – образцы послефедоровской московской печати XVI в.: Триодь постная (20 декабря 1589 г., № 11), первое издание Андроника Тимофеева Невежи и его же Минея общая (20 июня 1600 г., № 12).
Оба экземпляра сохранили если не первоначальный, то, несомненно, тот вид, который они имели в XVII в. Переплет Триоди – доски в коже с тиснением – и бумага обклейки крышек XVII в. Суперэкслибрис на верхней крышке нам хорошо известен – это изображение пеликана, разорвавшего себе грудь и кормящего птенцов кровью. Он также определенное время являлся суперэкслибрисом книг, переплетенных на Московском печатном дворе. Особый интерес эта книга представляет в связи со значительной правкой печатного текста, сделанной киноварью в XVII в. Особенно на л. 4а, 46,42,49–58,70-83,90,113,122,133–134 и др.
