Последняя рукопись - Тилье Франк (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
Колен достал блокнот.
– На него напали сзади?
– Думаю, да. По моему мнению, его пытались задушить, потом ударили по голове сверху. Кожный покров волосистой части головы не поврежден, площадь ушиба – примерно два-три сантиметра, следовательно, удар был нанесен тупым предметом, чем-то вроде бейсбольной биты.
Каждое его слово буквально хлестало Лин. Она страшно злилась на себя, представляя, как оставленный ею в одиночестве муж лежит без сознания на земле, пока она потягивает белое винцо по тридцать евро за бутылку. Почему она, прослушав его сообщение на автоответчике, сразу не отправилась в путь, еще два дня назад? Почему не почувствовала в его голосе срочность, опасность, которая, возможно, уже витала вокруг него? Что он собирался рассказать ей об их дочери?
Они свернули в коридор. Прежде чем войти в палату номер двести двадцать два, Лин инстинктивно стиснула кулаки. Жюлиан в белой пижаме и с перебинтованной головой неподвижно лежал под капельницей, глядя в потолок. Но когда она вошла, перевел взгляд на нее. Его правый глаз опух и был налит кровью из лопнувших сосудов. Волосы ему коротко остригли.
В душе Лин бушевало адское пламя. Она стояла не просто у постели некоего пациента, но перед собственным мужем, отцом Сары, мужчиной, с которым она провела почти полжизни. Перед человеком, который претерпел от ее навязчивых состояний больше, чем она сама: когда она неделями напролет не выходила из спальни, зациклившись на своих мыслях, не разговаривала, не смеялась. Перед тем, кто потом, день за днем, постепенно отдалялся от нее. Лин бросилась к Жюлиану и тыльной стороной ладони погладила его по щеке. Пальцы ее дрожали.
– Видишь, я здесь.
Он внимательно посмотрел на нее – в глубине его глаз таился явный страх – и ломким голосом, который она едва узнала, произнес:
– Кто вы?
6
Среди ста двадцати семи жертв, которых Вику довелось видеть в прозекторской, было семьдесят два мужчины, сорок три женщины, одиннадцать детей и один новорожденный. Груды статистических данных, включающих также количество утонувших, сгоревших, пострадавших в результате несчастного случая, блондинов, брюнетов, лысых, загромождали его мозг. Он помнил погодные условия, адрес каждой жертвы, место и дату обнаружения тела, его вес, рост, а самое ужасное – лицо. Он хранил в памяти патологическую коллекцию выколотых глаз, сломанных носов, искромсанных зеленоватых, голубоватых или попросту серых щек. Это не делало его ни несчастным, ни безумным, ни одержимым, а только превращало в набитый уголовными делами старый шкаф.
Вик страдал гипермнезией, сверхъестественной способностью запоминать, а точнее, неспособностью хоть что-то забыть. Это необыкновенное свойство поначалу было его козырем. В раннем детстве он читал, писал, выучивал наизусть и считал гораздо быстрее любого ребенка своего возраста. Однако губка его мозга, поначалу абсолютно сухая, очень быстро разбухла. Осознав его невероятные возможности, родители стали водить ребенка в шахматный и астрономический кружки, учить игре на скрипке и фортепиано, а также отдали в школу для особо одаренных детей. Они подписали его на десятки научных, исторических и географических журналов, на Рождество дарили ему словари и в своем воображении с удовольствием представляли сына видным ученым, нобелевским лауреатом по физике, гениальным пианистом…
А Вик мечтал играть в футбол и в прятки, бегать со сверстниками. Но ему не оставили на это времени. В двенадцать лет он мог назвать тысячу четыреста десятичных знаков числа «пи» после запятой и одержал победу в первом же конкурсе на запоминание среди ожесточенных взрослых, которые видели в нем прежде всего соперника, а не того, кем он тогда был, – ребенка.
И все пошло кувырком, особенно в отрочестве. Он возненавидел уроки, не мог спокойно смотреть на шахматную фигуру, изображенную на картине, и вбил себе в голову, что знает величину квадратного корня из двух более точно, чем показывает калькулятор. Он играл Моцарта, Шуберта и Вивальди, не умея читать ноты, – просто по памяти. Жажда знаний иссякала, в мозгу не хватало места, кислорода, у Вика уже накопилось воспоминаний больше, чем у кого-либо к концу жизни. Его обожали – всем было лестно иметь друга, способного меньше чем за минуту запомнить расклад колоды из пятидесяти двух карт, – но еще больше его ненавидели. Он никогда не знал нормального состояния, равновесия. В ускоренном режиме он пережил свои первые влюбленности, узнал, как соблазнять, волновать, куда лучше целить, чтобы возбудить. Он угадывал ложь – разные ответы на одни и те же вопросы с интервалом в несколько месяцев. Если бы жизнь состояла из суммы наших личных воспоминаний, Вик имел бы много жизней. Или ни одной.
В армии он полюбил женщину, которая была старше его. Физические упражнения, дисциплина, владение оружием, одинаковая форма у всех, общение на равных с товарищами, которые ничего о нем не знали. Маршировка в лютый мороз и по грязи, разбитые в кровь ноги. Удары, полученные на ринге. Это стало откровением. Он не будет ученым-астрофизиком, он станет служить своей стране, вольется в серую массу людей в форме. В казарме ему рассказали о профессии сыщика, и он быстро сделал свой выбор. Энциклопедическая память поможет ему принимать решения в ходе следствия, ловить преступников.
Спустя три года Вик окончил школу полиции в Канн-Эклюз, получил звание лейтенанта и выбрал распределение в Гренобль, где он вырос. Еще через год родители переехали и не сочли нужным присутствовать на его свадьбе. Они поставили крест на своем сыне, и «ничтожество» стало последним словом, услышанным Виком от матери. Спустя годы он согласился принять участие в телевизионной передаче, посвященной загадкам памяти, надеясь, что отец с матерью увидят ее, преисполнятся гордости за сына и восстановят с ним отношения. Однако, несмотря на восемьдесят три победы подряд, одержанные ко дню своего сорокалетия, Вик так и не дождался телефонного звонка от родителей. Следующую партию он проиграл и вернулся к своим трупам.
И вот сегодня сто двадцать восьмой покойник, вытащенный из холодильника более чем через сутки после обнаружения в багажнике автомобиля, поджидал Вика на стальном столе под слишком резким светом бестеневой лампы.
Офелия Эр, один из судмедэкспертов Института судебно-медицинской экспертизы Гренобля, уже трудилась над трупом, когда около часу ночи в приемной появились В + В. Не лучшее время проводить вскрытие, но об автобусной аварии в Шамрусе сообщили в средствах массовой информации и на самый верх государственной власти. Автобус сгорел дотла, вместе с пассажирами. Руководство страны потребовало, чтобы обследование пятидесяти двух тел – аутопсия, пробы ДНК – производили в первую очередь, отложив все остальные дела.
Нос Эр был закрыт бумажной маской.
– Я начала без вас. Взвесила, побрила, приступила к вскрытию черепа. Простите, но это мой седьмой клиент с восьми утра, и мне просто жутко хочется спать. А насчет аутопсии того типа, что разбился на скалах, могу сказать, что до него очередь дойдет не раньше чем через два-три дня. Еще полно работы с шамрусским автобусом.
– С этим парнем все не так срочно. Мы знаем, что с ним случилось: он просто угнал неправильную тачку.
Так что Роуз еще полежит на холодке в своем ящике. Сыщики описали и сдали его вещи: деньги, «беретту», найденный в салоне мобильник и еще другой, обнаруженный в кармане куртки. Все тут же было положено в опечатанные контейнеры и убрано в шкаф в помещении бригады. В данный момент Роуз следователей не интересовал, их внимание было сосредоточено на жертве из багажника и поисках неизвестного с заправки.
– Вот и хорошо. Итак, рассказываю. У нас покойник женского пола, белой расы, рост приблизительно метр семьдесят, вес около пятидесяти восьми килограммов. Натуральная блондинка, волосы короткие. Приблизительно лет двадцати. Антропологическая экспертиза, конечно, определит более точно. Одета в простые трусы и грязную белую майку. Ничего характерного, что помогло бы ее идентифицировать: ни татуировки, ни пирсинга. Серьги вынуты недавно, дырки в ушах не заросли. Серьезный перелом черепа сзади, ее ударили тяжелым перфорирующим предметом, вроде молотка, что вызвало кровоизлияние. Кожа с лица снята по всей поверхности. Вот здесь видны следы разреза. Видимо, преступник работал скальпелем и очертил вокруг лица овал – через лоб, по вискам и подбородку, а потом потянул, я так делаю при вскрытии… Глаза же были вынуты особенно умело: произведено их удаление, глазное яблоко срезано одним движением.
