Маленькие тайны - Левченко Елизавета (книги без регистрации txt) 📗
Со времен нового знакомства с Васильевым прошло неполных полторы недели. Под конец этого времени я уже восстановилась, убрала с морды выражение кирпича, и просто не забивала голову всяким бредом. В ад всех Илюш! В ад... Да я и не вспоминала его особо. Разве что каждое утро и вечер, вместе с его добрыми утрами и спокойными ночами. Было много более важных дел в количестве двух штук. Мало? А они малость глобальностью компенсировали.
Первая моя головная боль - это работа. Хозяин пообещал приехать. Он нечасто приезжает проверять точки продаж, но если это делает - то все. Абзац всем. Приходится собирать бумаги, писать отчеты - которые мы должны писать постоянно, но, понятное дело, не пишем, - подшивать квитанции, компоновать все таблицы... И это только энная часть от общего количества работ. Какие просмотры фильмов, какие игрушки? Даже консультантам не было отдыха. Один раз пришлось замешать Светочку, продавщицу, пока она дома разбиралась с базой данных.
В приобретении второй заморочки виновата я сама, точнее моя совесть и жалость, на которую упорно давили несколько человек.
Дело в том что в нашей компании есть люди, любящие пение. Публичное пение. Одной из таких людей была фон Дюваль. Опять фон Дюваль. Хм? Что означает "опять"? А потому что такое продолжается уже три года, каждый раз не могу улизнуть подальше, и каждый раз ничего не выходит. В этом году тоже. В третьем микрорайоне, это не очень далеко от Радуги, на территории старого, уже давно не используемого стадиона, находится сцена. Кто там не выступает!.. Преимущественно, конечно, местные и просто так. Не знаю, сколько подобное длится, но долго. А три года назад власти это дело заприметили и решили сделать любителям погорланить большой подарок в виде Весеннего Фестиваля. Что это значит? Четыре дня подряд, обычно в конце апреля или начале мая на сцене стадиона Дружба, все желающие соревнуются в пении друг с другом, а многочисленные зрители за этим делом наблюдают, также выполняя роль народного жюри. Поначалу два дня выступают с собственными песнями, два - с помощью караоке. И фон Дюваль - почетный участник этого бреда. Иногда кажется что она не ради приза поет, а чтобы просто петь. Это дело Марийка любит, как и, собственно, внимание.
В чем заключается мое участие? Ты не думай, толстый, я не пою рядом с ней - мне это даром не нужно, но мне, да и еще нескольким страдальцам, приходится таскаться в третий микрорайон, к сцене, пережидать очередь и выслушивать нашу певицу. Чуть ли не каждый день. Слушать одно и то же. Не спорю, голос у нее богатый, но... всему есть предел! Никогда не хожу потом на сам фест, потому что по горло становлюсь сыта песенками и певцами.
И вот, началось. Во вторник, двадцать второго апреля, вечером. Ад. Я упиралась, но не помогло, эти изверги все-таки затащили меня в Дружбу, лишив по дороге и телефона, и ай-пода. Усадили на длинную скамеечку на шестом или восьмом ряду, присели рядом, блокируя пути к отступлению. Все, ну все до единого, думают, что я не хочу сюда ходить потому что что-то случилось в моем прошлом, и это "что-то" связано с пением. С подачи Марийки, будь она неладна, думают. А ведь ничего подобного! На крики что меня просто достает слушать одно и тоже - никто не обращает внимания. Только по плечу или голове успокаивающе гладят, отдергивая руки быстрее, чем я успеваю по этим рукам надавать.
В тот день народу было не так уж и много, хоть какое-то счастье. Или может мы пришли поздно? Марийка заняла очередь и теперь распевалась в уголке.
А я пока рассматривала окружающий мир под аккомпанемент голоса очередного певца. Попыталась вслушаться от нечего делать... а потом втянулась как-то. Песенка спокойная, но не попсовая... по крайней мере, не из современной попсы. Со смыслом. Жаль что мелодии нет.
А голос красивый... Нет, серьезно, он показался мне очень красивым. Низкий, волнующий.
Холодно... Так холодно смотреть в глаза.
Чувствовать, как учащается твое дыхание.
Скажи, зачем ты остаешься на моих губах?
Я не смогу сдержать себя на расстоянии.
Голос твой утонет в ледяных гудках,
Образ твой живет во мне осколком режущим.
Так бережно я сохраню его в своих руках,
Так бережно. Так бережно...
Холодно смотреть в твои глаза,
Так холодно и пусто - я знаю,
Я чувствую, и не нужны слова.
Я чувствую. Я чувствую...
Рвется нить, ты исчезаешь в ледяных гудках,
Сломанный, я погибаю, вслед тебе смотря.
Так медленно ты таяла в моих руках,
И теперь я не могу забыть тебя.
- Оп! А парень-то переврал! - подал голос сидящий впереди Ванька. Бывший эмо, бросивший эту субкультуру и перешедший под наше крылышко.
- Что переврал? - заинтересовалась, краем глаза наблюдая, как парень в кепке укладывает микрофон обратно на подставку, и спрыгивает со сцены, передавая эстафетную палочку Марийке.
- Да конец песни! Не так заканчивается. Он ее отпускает, а в этой версии все наоборот. Забыть не может.
Пожала плечами. Раз эксперт говорит - значит, так оно и есть.
- Может, слова забыл?
- Кто знает... Но не дело это. Ведь...
Вовремя отключила слух, чтобы не слушать его нытье. У всех бывают недостатки, но порой Ванятка становится невыносим.
Фон Дюваль проверила микрофон, стала в позу и обрушила на наши уши всю мощь своего голоса. Левое ухо отключилось сразу. Какой идиот врубил колонки на полную?! Как будто в первый раз! Мой вопль поддержали согласными стонами и гудением. Словно услышав нас, звук уменьшился в разы, и можно было облегченно выдохнуть.
Парень в кепке с чего-то затормозил через скамейку от нас, немного загородив Марийку, постоял так, а потом уверено стал пробираться ближе. Чем, конечно, привлек всеобщее внимание.
Решила разглядеть его получше, опять же просто так, от нечего делать. И... Не-е-ет. Показалось. Определенно показалось.
Но как бы я себя не уговаривала, глаза видели другое.
Парень присел на скамейку, напротив меня и, стягивая кепку, улыбнулся.
- Я нашел тебя.
Застыла. А вот теперь уговаривать себя бесполезно.
- Эй, парень, ты кто? - грубовато осведомился развернувшийся Слав.
- Илья. - А голос такой радостный. Так и хочется дать в табло. То же желание проступило у ранее сидящего к нему спиной Славы.
- Чего за чел? Танюх, ты его знаешь?
Вымученно вздохнула. Если я не скажу что знаю, его ведь точно поколотят. Просто за то, что подошел. А у меня совесть. Проснулась, с чего-то.
- Знаю. - И попыталась взглядом высказать все, что бушевало в душе, этому маньяку-Васильеву. И через несколько секунд спохватилась. Смотрел-то он в мое лицо! Я же в своей компании не одеваю капюшон, ну зачем?
И теперь об этом жалела...
Быстро устранила упущение, молясь всем, кому только можно, чтобы он не успел достаточно разглядеть. А еще горячо поблагодарила друзей что они выбрали такую далекую от освященной сцены скамейку. Есть надежда на темноту. Очень большая надежда.
Поднялась и махнула рукой.
- За мной.
Нужно было отойти как можно дальше от напряженных друзей. Чтобы они не слышали наш разговор. Но и, если что, были достаточно близко, чтобы я могла их позвать. Прекрасно подошел закуток между двумя дубами возле железного забора, окружающего стадион.
- А теперь объясняй, - холодно потребовала, прислонившись спиной к дереву. Не могу долго стоять, не прислонившись к чему-нибудь. И тень тут густая.
Васильев притормозил шагах в трех, почти не нервируя своей близостью.
- Что именно?
- Все.
- Тогда сначала ответь на мой вопрос. - И снова здравствуй внимательный взгляд. Я затаила дыхание... - Почему ты вечно прячешь лицо?
И выдохнула. Я уже ожидала что-то вроде: "А я тебя узнал! Это же ты, то неприметное чмо в очках!" То есть, я могу делать вывод, что он не узнал?
