Чудо купальской ночи - Алюшина Татьяна Александровна (мир книг .txt) 📗
Клим думал об удачно сложившейся в этот раз поездке, о Сереге, с которым получилось встретиться, поговорить, передать ему посылку из дома и письма от родных. И об их непростом разговоре, и как Клим смотрел ему вслед, когда он уходил, видел и понимал, что у друга есть еще силы на все это, а злость, умножающая их, только копится с каждым днем. И хочется верить, что он и все мужики, с которыми они сейчас там как братья, не перегорят от этой злости в пепел.
Думал о делах и рабочих заботах, прикидывал, что и как надо сделать на следующей неделе, и о хозяйских делах насущных не забыл подумать-прикинуть.
Но больше всего он думал о Полине Юдиной.
Он думал о ней все эти дни после их встречи. Вспоминал ее необыкновенную улыбку и великолепные ямочки на щечках, и бархатный румянец, менявший интенсивность цвета от нежно-розового до почти алого, когда она смущалась, и милый, чуть вздернутый носик, и серебристый тихий смех, серые глаза, прямо зачаровывающие. И то, как она рассказывала ему о детстве. Вот смотрела этими, казавшимися ему бездонными, глазищами и говорила тихим терпко-сладким голосом, вызывавшим в нем странные эмоции и позабытое совсем младенческое ощущение солнечного счастья, правильности бытия и жаркое, почти болезненное мужское желание.
Она не была классической или экзотической красавицей, и слава богу! Холодная вычурная красота женщин Климу нравилась, разумеется, но скорее как прекрасное произведение искусства, которым любуешься, а не живой объект. А что делать с объектом искусства, сами понимаете. Хотя приходилось как-то, зарекся навсегда. В облике же Полины этой яркой, броской, изысканной красоты не просматривалось, но она была невероятно очаровательной, очень симпатичной и притягательной до умопомрачения.
К тому же фигурка. Климу никогда не нравились субтильные худышки, и он откровенно не понимал девиц, для которых излишним весом считалось все, за вычетом скелета. И среди своих друзей и знакомых не встречал таких мужиков, которым бы это нравилось, ибо были они все нормальными здоровыми мужчинами во всех отношениях.
Полина хоть и стройненькая, и такая у нее талия хорошая, но без торчащих костей, округленькая в нужных местах, а уж попка! Ну вся такая лакомая – он-таки сумел подобрать слово, каким хотелось ее вкусно назвать.
И самое совсем уже убойное – Полина Юдина оказалась весьма загадочной девушкой. Он это сразу почувствовал.
При всей ее кажущейся открытости миру, этой по-настоящему искренней улыбке и смешливости, от нее исходила некая загадочность, тайна и магнитное притяжение. Женская манкость. И этот ее колдовской голос, которым она ведет рассказ, – русалочий, переполненный тайной, утонченный и изысканный эротизм самой высшей пробы.
Наверное, она его околдовала, усмехался про себя Клим, раз и глаза ее кажутся бездонными, и голос зачаровывающим, а ее запах даже снился ему ночью. Утро, надо сказать, после той ночи было очень «бодрым» – пришлось под контрастным душем в себя приходить.
И все это ой-ой-ой и не то чтобы правильно!
Девчонка ведь совсем, двенадцать лет разницы! Но как здорово!
Ведь если вдуматься, припомнить, то, наверное, никогда он вот так не околдовывался, не тонул в женском голосе, запахе, глазах.
Вот все это Ставров передумал за несколько дней в разных вариантах, осознавая и честно себе признаваясь, что испытывает к встреченной девочке нечто большее, чем простое мужское желание. Да и желание его куда как глубже и интереснее, чем обычно с ним бывает.
Клим позвонил ей в пятницу и сообщил, что они могут встретиться в воскресенье и он передаст ей готовую лампу.
– Ой, а я не могу в воскресенье! – так очевидно расстроилась она, что он даже улыбнулся.
– Тогда давайте попробуем встретиться в понедельник, – предложил альтернативу Клим.
– В понедельник я тоже не могу, – покаянно пожаловалась она.
– Тогда попробуем во вторник, – вздохнул Клим, прикидывая быстро в уме, что и как у него во вторник и сможет ли он вырваться.
– Ой, а знаете что, – вдруг оживилась невероятно девушка, – если вы в воскресенье свободны, то приезжайте к нам на праздник!
– На какой праздник? – поинтересовался Ставров.
– Ну как какой? – подивилась его неосведомленности Полина. – Ивана Купала же! Только не говорите, что не знаете!
– Не буду говорить, – усмехнулся он, – но я в таких мероприятиях, как правило, не участвую.
– Так давайте изменим это правило! – жизнерадостно предложила она и заторопилась уговаривать: – Вы вообще знаете, что в Подмосковье есть несколько официальных так называемых этнических площадок, на которых проводят народные праздники, исторические реконструкции и обряды всякие?
– Слышал и на одном был однажды, – порадовал на сей раз знаниями девушку Клим.
– Ну вот! – говорила она совсем не тем своим чарующим голосом, а с веселой задорной бодростью. – Но мы проводим праздник не на них, а в настоящем селе, в котором большинство жителей принимают участие в обрядах. Но все разрешения и официальные бумаги у нас есть, вы не волнуйтесь, – заверила девушка.
– По-моему, волнуетесь вы, – снова не удержался от улыбки Клим.
– Да, – подтвердила она его предположение и пояснила: – Я пытаюсь уговорить вас. А заодно объяснить, как это интересно. Так вот. Будет очень здорово, поверьте. Мы стараемся восстановить обычаи и традиции, а наши историки открывают все новые и новые сведения об этом празднике. Это очень интересно, весело и красиво. К тому же кузнецы на каждом русском празднике – гости особые, в великом почтении. Приезжайте, вам понравится.
– В воскресенье? – уточнил Клим.
– Да! – бодренько ответила она и вдруг замялась. – Но… Клим Иванович, вам придется, наверное, и понедельник освободить, ну, хотя бы полдня. Потому что сам праздник вообще-то проходит ночью и следующим днем.
– То есть вы меня на два дня приглашаете?
– Ну, хотя бы с воскресенья вечера и до середины понедельника. – И Полина заторопилась подсластить новость: – Но вы не переживайте, вам предоставят самый лучший дом и постель-перину, чтобы вы могли выспаться и отдохнуть.
– Перина – это серьезный аргумент, – усмехнулся Ставров.
– Так вы приедете? – обрадовалась девушка.
– Я подумаю, – не порадовал мгновенным согласием он.
«Думал» он десять минут, в течение которых просмотрел график своих дел на понедельник, поговорил с помощниками, перекидывая на них кое-какую работу.
Уж больно хотелось снова увидеть девушку Полину.
Насколько Клим помнит, в эту ночь принято через костерок прыгать, вот и посмотрит с удовольствием это действие в ее исполнении. И что там еще? Веночки, купание в реке – и это тоже с эстетическим удовольствием просмотрит с ее участием.
Он снова позвонил Юдиной, и она ответила после первого же гудка.
– Здравствуйте еще раз, Полина, – ровно поздоровался мужчина.
– Здравствуйте, – ответила она несколько торопливо.
– Я смогу приехать, с одним условием, – предупредил Ставров.
– С каким?
– Если вы перестанете называть меня по имени-отчеству.
– Хорошо, – тут же согласилась она и спросила: – И когда вы сможете приехать?
– Это зависит от того, куда конкретно надо ехать, – улыбнулся непроизвольно послышавшейся радости в ее голосе Клим.
Она более спокойным тоном объяснила, где это веселое село, почти поголовно занимающееся этнической реставрацией, расположено и как лучше туда добраться. И Клим сообразил, что вообще-то это его направление и от того места до поселка, где он живет, километров тридцать, наверное. Ну, может, чуть больше. И тут же припомнил, что что-то такое слышал про это село под названием Красивое и о проводимых в нем праздниках с реконструкциями древних обрядов и обычаев: его соседи в прошлом году туда ездили на Масленицу и рассказывали как-то по случаю, хвалили, кстати.
– Я подъеду часов в пять-шесть вечера. Это нормально?
– Это замечательно! – обрадовалась девушка. – Вы как раз успеете к бане!
– К какой бане? – насторожился Клим. Про водные процедуры в ее рекламной заманухе не упоминалось.
